Игорь Поль - Личный номер 777
— Ну вот, — жестко усмехнулась Вероника. — Завтра каждая собака будет знать, что у меня новый ухажер.
— Вино, — неожиданно сказал он. Вероника с недоумением поглядела на Брука.
— Прости, не поняла.
— Вы спрашивали, в чем еще я разбираюсь.
— Так-так, — прищурилась она. — Значит, еще и вино.
— Не слишком хорошо, — поспешил сказать Брук. — Мы производили только столовые сорта. Ничего изысканного. Но вот мой дед — он разбирался в винах по-настоящему. До того, как Город выкупил его ферму, он делал хорошую прибыль на винограде. У нас был неплохой винный погреб. Она слушала его с изумленной улыбкой.
— Где ты этому учился?
— Нигде. То есть всему этому учат дома. У нас принято работать головой — без этого не выжить. А в Городе я изучал экономику.
— В колледже?
— В частной школе. С экономическим уклоном. Операции с ценными бумагами. Опционы, фьючерсы. Скукота.
— Только не говори, что умеешь управлять самолетом или космическим челноком. Или танком. Все равно не поверю.
— Ну и зря, — улыбнулся он. — Я хорошо знаю «Троян-3». Те штуки, что я здесь видел, по сравнению с ним просто жестянки с болтами. Кстати, он может и летать. Режим-антиграв. Очень удобно на болотах.
— Что это — «Троян»?
— Универсальный комбайн. Я слышал, их еще куда-то экспортировали. Как раз в качестве боевых машин. Никакой переделки, просто устанавливается несколько быстросменных модулей.
— Удивительно, — сказала она.
— Ничего удивительного. Это универсальная машина.
— Я не об этом. Удивительно, что ты оказался здесь, а не в спецназе. Ну теперь-то все?
Он пожал плечами.
— Да, наверное. Если не считать курса выживания в вельде. Но я давно не практиковался, только немного в тире, а это совсем не то. По-нашему, это уровень ребенка.
— Хорош ребенок, — засмеялась она. — А еще ты дерешься, как дьявол, спасаешь девушек от гранат и танцуешь, словно светский лев.
Теперь он не столько вел ее, сколько опирался на ее руку в попытке держаться прямо. Из деликатности она делала вид, что ничего не замечает.
— А как вы оказались в армии? — спросил он.
— Здесь хорошо платят, — просто и без жеманства ответила Вероника. — И еще к контракту прилагается сертификат на омоложение. У нас на Гатри с этим строго. Вообще-то я инженер, — добавила она. — Училась строить мосты.
Брук не нашелся, что на это ответить. В его голове со скрипом вращались тяжелые жернова. Инженер? Сколько же ей лет? Сколько длится инженерный курс на Гатри? Год? Два? Или, быть может, их там учат как в армии — кодированием?
Они прошли по мостику, перекинутому через бетонную траншею, и остановились у длинного барака, в котором жили служащие по контракту. Здесь Брук почувствовал, что силы окончательно покидают его. Вероника отпустила его руку, и, чтобы не упасть, ему пришлось прислониться к стене. Земля под ним раскачивалась, как палуба в бурю.
— Ну вот я и дома, — сказала она. — Вон та дверь — моя.
Внезапно смутившись, они замолчали. Свет прожектора слепил Брука, и он не видел выражения лица Вероники, зато тонкая ткань ее платья просвечивала насквозь, отчего девушка казалась обнаженной, и он не мог отвести глаз от очертаний ее ног.
— Надеюсь, — сказала она, окинув его скептическим взглядом, — супермен не собирается выпрашивать у меня чашечку кофе?
— Кофе! — пробормотал Брук. — С тех пор, как я прилетел сюда, нам дают только сладкие помои. — Он презрительно фыркнул. — Они называют это чаем!
— Трудно угодить такому гурману, как ты, — улыбнулась она.
— Я бы выпил. Кофе. Любого, — раздельно произнес Брук. Прикрыв глаза рукой, он зачем-то уставился на прожектор. Он пытался найти какой-нибудь способ задержать Веронику. Время отбоя давно прошло, солдатская лавка закрылась несколько часов назад, а прогулки по ночному лагерю в воюющей стране запросто могли закончиться окриком часового или, что еще хуже, очередью боевого робота. Все это было неважно. Брук был готов на что угодно, лишь бы побыть рядом с ней еще хотя бы полчасика.
Девушка посмотрела на него, склонив голову к плечу.
— Я бы с радостью тебя угостила, Брук, — сказала она серьезно, — но уже слишком поздно. Тебе нельзя опаздывать на поверку.
— Плевать на поверку! — отмахнулся он.
— А мне нет. Не хочу, чтобы меня обвинили в том, что я способствую нарушению режима. — Она отвернулась и потеребила прядь маскировочной сети. — Знаешь, в этом лагере существует свой профессиональный кодекс.
— Не сомневаюсь, мэм… — пробормотал Брук. Его разбирала злость на себя. Напился, как школьник после выпускного бала!
Пользуясь тем, что она отвернулась, он тайком рассматривал очертания ее фигуры, белеющие в полутьме руки, соблазнительный изгиб бедер. Подсознание твердило ему, что если он сумеет заинтересовать девушку, то, возможно, она согласится встретиться с ним еще раз. Когда-нибудь его обязательно отпустят в увольнение, и тогда можно будет пригласить ее в местный музей или, к примеру, театр… Ведь должны же здесь быть театры?
— А мы можем встретиться еще раз? — наконец решился он.
Словно почувствовав, что творится у него в душе, Вероника повернулась и пытливо поглядела на него.
— Ты действительно этого хочешь?
— Конечно.
Она ненадолго задумалась.
— Говоришь, разбираешься в оружии? Как насчет того, чтобы немного помочь мне на складе?
— Отлично! — воскликнул Брук. Вероника улыбнулась.
— Договорились. Я попрошу, чтобы тебя назначили в рабочий наряд. А сейчас иди спать.
Она протянула ему руку, и Брук, робея, осторожно сжал ее тонкие пальцы.
— Ты и вправду хорошо танцуешь, — тихо сказала она. Едва уловимый аромат ее духов ударил Брука почище сержантского кулака и вмиг лишил последних крох самообладания. Не осознавая, что делает, он привлек девушку к себе.
И тут за углом раздались звуки приближающихся шагов.
— Вероника! — послышался голос Твида. — Ты здесь?
Она поспешно высвободила руку и отступила назад. Не ожидавший такого оборота событий Брук покачнулся и потерял равновесие, но успел ухватиться за маскировочную сетку, которая угрожающе затрещала под его весом. Сердце его колотилось, словно после изнурительного марш-броска. Шаги приблизились.
— Вот ты где! А я тебя всюду ищу! — сказал Твид.
— Незачем будить весь лагерь, чтобы сообщить мне это, — холодно произнесла Вероника. Она кивнула Бруку. — Спасибо, что проводили, рядовой.
Твид вышел из-за стены. Ворот капитанского белого парадного мундира был расстегнут, открывая смуглую от загара шею. Медали на его груди двоились и сияли золотыми бликами. Брук никак не мог сосредоточиться, чтобы сосчитать эти блестящие кругляши.
Зато у Твида со зрением было все в порядке — он свирепо уставился на солдата, безуспешно пытавшегося принять строевую стойку.
— В чем дело, Адамс? В этот сектор вход разрешен только патрульным!
Брук смерил его тяжелым взглядом. В его состоянии это оказалось сродни подвигу. Он вдруг ощутил, как в нем поднимается злость, едкая, как кислота, способная испепелить человека. Но что ему оставалось делать? Он был болваном с неправильными мозгами, а Твид — офицером, всемогущим, как сам Господь…
— Виноват, капитан, — наконец, выдавил он. Губы были словно деревянные. — Спокойной ночи, сержант.
— Спокойной ночи. — Брук был готов поклясться, что девушка ему подмигнула. Впрочем, с равным успехом он мог списать ее жест на игру своего пьяного воображения.
— И застегни воротник! — прошипел Твид. — В каком ты виде!
Вероника хмыкнула и, не дожидаясь окончания сцены, направилась к своей двери, проигнорировав капитана, который сверлил новобранца взглядом, полным злобы и подозрительности. В тишине дробно простучали по бетону ее каблучки. Звонко щелкнул замок охранной системы, двери закрылись, и сквозь металлические жалюзи просочились тусклые лучики света.
Твид растерянно посмотрел вслед девушке. Вновь повернулся к застывшему у стены Бруку. Казалось, в душе его происходит ожесточенная борьба.
— Вот что, солдат. Даю тебе две минуты, чтобы вернуться в расположение, — торопливо проговорил капитан и, не дожидаясь ответа, бросился следом за девушкой. — Вероника, постой! Нам нужно поговорить!
Дверь снова открылась, выпустив в ночь сноп яркого света. Потом свет сошелся в узенькую полоску, и сквозь щель донеслись неясные голоса — сбивчивый, умоляющий — капитана и резкий, с ироническими интонациями — Вероники.
Некоторое время Брук старательно дышал полной грудью, насыщая кровь кислородом. Он не любил быть слабым.
— Послушай, это же глупо!.. — донесся до него приглушенный возглас Твида.
Словно издеваясь над стараниями капитана, над лагерем разнесся хохот какой-то ночной твари.
