Игорь Марченко - Зеленые береты
– Такое впечатление, что все спутники одновременно вышли из строя. Даже обычная радиостанция не ловит ничего кроме помех. Все это чертовски странно.
– Согласен. Объяснить это грозой, значит признаться в собственной некомпетентности. Здесь в округе достаточно наблюдательных постов, но ни один не отвечает. Похоже на глушилки.
Закончив с раной Ключникова, капитан тщательно обработал ее и залил псевдоплотью. Теперь нужно осмотреть рану Стрельникова. Пуля вскользь попала тому в висок, выбив из черепа кусок кости. Глядя на его рану, капитану так некстати вспомнилась погибшая в автокатастрофе жена, с практически напополам перерубленной головой. Отогнав от себя тяжелое воспоминание, стал уверенно вынимать из раны видимые кусочки кости и быстро накладывать на рану стежки. На первое время сойдет, а там бог даст, боец дотянет до госпиталя, где его заштопают куда более основательно. Дождавшись пока Серебряков уведет оставшихся бойцов навстречу преследователям, капитан лично проверил оружие и оставшееся снаряжение раненых, чтобы им не пришлось лишний раз тратить на это силы. Идти предстояло еще далеко.
– Вы не боитесь отпускать Серебрякова, капитан? – спросил Ключников.
– Пусть гуки боятся. Можно только посочувствовать тем парням, что будут его преследовать.
Достав из подсумка две последние ампулы, капитан сделал раненым по уколу гармонизатора подстегивающего иммунитет и регенерацию тканей. Придерживая их под руки, чтобы они случайно не поскользнулись на мокрых камнях, Максим помогал им спускаться вниз по склону, внимательно наблюдая за вершинами скал. Срубив с ближайшего дерева виброножом несколько относительно прямых сучьев, соорудил подобии костылей. Чем ниже они спускались, тем проще было дышать и тем комфортнее себя чувствовали разведчики. Даже никогда и ни на что не жалующийся Мак Милан искренне обрадовался травяным холмам и далекой ленте реки, где могли находиться поселения хо из числа лоялистов. Безжизненные с виду горы неудержимо давили на психику, угнетая своим смертоносным и молчаливым величием. В автомате находилась предпоследняя обойма, а в подствольном гранатомете последняя граната. Максим не тешил себя пустыми надеждами. На равнине у них еще меньше шансов оторваться от преследователей, чем в горах. Если Серебряков не справиться с возложенным на него поручением, противник сотрет их в порошок. Боеприпасов нет, а отсутствующая связь сводила на нет, все попытки, вызвать подмогу, вертолеты или артиллерийскую поддержку. Нравится им это или нет, плен для любого спецназовца был немыслим, а значит, прежде чем погибнуть они должны захватить с собой как можно больше врагов. Иного не дано.
Лейтенант Серебряков, наблюдающий сквозь коллиматорный прицел штурмового карабина за приближающимися цепочками вьетминцев, не чувствовал к ним ничего кроме холодного любопытства. Сколько он не пробовал вызывать в себе жгучую ненависть к этим людям, получалось это не сразу, а лишь после начала боя. Эти тщедушные с виду колонисты похожие на худых подростков совсем не выглядели опасными. Некогда мирные фермеры, обрабатывающие землю и выращивающие своих домашних животных в глазах любого жителя внешних миров были не больше чем дикарями, копающимися в грязи. Их женщины были словно фарфоровые статуэтки, буквально хрустящие в объятиях бравых десантников, пехотинцев и спецназовцев из экспедиционного корпуса Анклава на Эпсилоне. Но так же он знал, что они были очень хитрыми и опасными, несмотря на благодушный вид. Любой из них с радостью отдаст жизнь лишь бы захватить с собой на тот свет гаиджина, а их пытки и издевательства над пленными порой поражали своей жестокостью даже видавших виды спецназовцев, вызывая дрожь в их душе. Как же так вышло, что могущественный и непобедимый Анклав вот уже более семи лет не может справиться с дикарями, невзирая на свою мощь и высокие технологии. Неизменно выигрывая каждое новое сражение, они неуклонно приближались к собственному поражению. И самое ужасное, дух колонистов не могли сломить даже бомбардировки городов способные ужаснуть кого угодно одним лишь видом. День и ночь бомбы всех типов и размеров сыпались градом на города Северного Вьетминя, а эффект по-прежнему нулевой. Что же они за титаны способные пережить всепожирающее пламя небесного огня и смерть сотен тысяч своих соплеменников?
Нет, они не титаны и не боги, напомнил себе Серебряков. Они всего лишь люди как и мы. Так же страдают от голода, болезней и лишений. Истекают кровью если их подстрелить. Со своими страхами и мечтами. Способные лишь на подлый удар в спину, а на честный бой кишка тонка.
Сделав саперу, знак подорвать установленные заряды, Серебряков переключился на одиночный режим ведения огня. Боеприпасов осталось мало, каждый патрон приходилось расходовать экономно. Ущелье сотрясли два мощных взрыва, эхом отдавшись в ущелье. Узкую тропу, по которой в этот момент цепочкой спускались преследователи, осыпало каменной шрапнелью, мгновенно уничтожив и похоронив под обломками около двух десятков человек. Дождь быстро рассеял поднявшееся от взрыва облако дыма, открыв вид на истерзанные останки тех, кто еще недавно были живыми людьми. Установленные с обеих сторон тропы взрывные устройства сработали настолько отменно, что даже не пришлось добивать раненых – таковых просто не осталось. Почти сразу пришлось перебраться за гребень ближайших скал – идущие следом за передовой группкой вьетминцы стали опасливо обходить место взрыва по обеим сторонам тропы. Спецназовцы дружно открыли по ним огонь из бесшумного оружия, еще больше внеся сумятицу в ряды и без того испуганных и разъяренных преследователей. Неожиданно боец рядом с Серебряковым ткнулся лицом в камень, словно задремав, а через миг уже скатывался в пропасть, оставляя за собой кровавую дорожку. Серебряков успел поймать его за щиколотку, предотвратив падение с двадцатиметровой высоты на острые камни. Как только он перевернул парня лицом вверх, то почувствовал, как сердце в груди забилось учащенно. Правая часть черепа была снесена напрочь, словно после попадания в глазницу разрывной пули. Первая мысль – случайная пуля на излете. Без выходного отверстия трудно понять, что за боеприпас использовал стрелок, а входное слишком сильно залито кровью.
– Отступаем! – на всякий случай скомандовал он, в глубине души терзаемый подозрениями. Были случаи, когда солдат патруля находили точно с такими же отверстиями в голове. Поговаривали, что это дело рук одного вьетминского снайпера-неведимки названного Гробовщиком. Его искали повсюду в течение многих лет, но так и не нашли.
– Мы почти сделали этих парней! – попробовал возмутиться долговязый разведчик, но тут же упал лицом вниз с дыркой в правой глазнице.
– Снайпер! Никому не поднимать головы! – заорал Серебряков, вжимаясь в землю.
Последний оставшийся в живых разведчик поползли к нему, стараясь двигаться только под прикрытием груды камней и сухой растительности. Швырнув в его сторону несколько дымовых шашек, он прикрыл его от снайпера, зато засветил свою позицию перед вьетминцами. Они теперь знали где засели выжившие спецназовцы и самоотверженно пытались их окружить. Зайти в тыл было проблематично – кругом пропасти и расщелины – зато можно отрезать ненавистных врагов от спуска и повторно блокировать на вершине скалы.
Скинув в пропасть веревку, и повиснув на ней в десяти метрах от верхнего выступа, разведчики даже затаили. Долго ждать не пришлось. Что твориться наверху Серебряков не видел, зато взорвавшаяся над головой мина, заложенная рядом с двумя трупами, красноречивее слов подсказала об уничтожении еще пятерых сунувшихся на вершину скалы боевиков. Их дымящиеся, истерзанные осколками тела еще долго летели в пропасть в облаке кровавых брызг, пока не скрылись из вида среди холодных волн горной реки.
– Ну, как оно там на том свете, сучары? – Усмехнулся висящий на веревке разведчик.
Серебряков сделал ему знак замолчать. Напряженно всматриваясь вверх, он ждал, что в любой момент над краем скалы появится голова преследователя, и автоматная очередь навсегда оборвет его жизнь, прежде чем остальные убьют его самого, и он рухнет в пропасть. Никто не появился и пять минут спустя. Если там кто и был, то не заметил хорошо замаскированную веревку, тянущуюся прямо в пропасть. Упираясь ребристыми ботинками на толстой каучуковой подошве в шероховатую поверхность скалы, оба разведчика стали медленно подтягиваться по веревке. Серебряков осторожно выглянул за край скалы, выставив перед собой автомат. Вокруг было тихо, лишь где-то неподалеку слышались гнусавые разговоры вьетминцев. Помогая своему напарнику взобраться обратно на выступ, Серебряков вздрогнул, когда над ухом взвизгнула пуля, и последний его боец свалился в пропасть с прострелянной головой. Перекатившись в сторону, он тут же стал бегом спускаться по склону горы, петляя из стороны в сторону. Удивленные его появлением трое обернувшихся на шум вьетминца упали, прошитые бесшумной очередью. Проклятый снайпер пока еще ничем не выдал своего местоположения и это очень плохо. Он мог быть где угодно, а значит о безопасном месте не стоит и мечтать.
