Евгений Прошкин - Палачи
Впервые у Олега появилась возможность рассмотреть вблизи живых кровососов. На мертвых-то он в свое время насмотрелся вдоволь. Гарин двигался между мутантами, будто посетитель музея естествознания или восковых фигур. Во сне кровососы не поддерживали режим невидимости. На детекторе Михаила было девять отметок, столько же тварей видел перед собой Гарин. Их плотная ороговевшая шкура имела разные оттенки, от болотно-зеленого до коричневого. В остальном мутанты были похожи: мощные ноги, длинные руки с огромными кистями, отвратительные щупальца на месте рта, склоненные лысые головы. Даже ссутулившись во сне, кровососы были гораздо выше Олега. Все, кроме одного.
Секрет девятого кровососа, которого детектор фиксировал через раз, а «венец» показывал нечетко, открывался просто. Он не был раненным или смертельно больным, он просто был ребенком. Маленький мутант был точной копией остальных, только выполненной в масштабе один к двум. Гарину он был примерно по грудь.
Когда Михаил вдруг остановился посреди комнаты-клетки, Олег замер на полушаге, затем осторожно отступил. Столяров стоял вполоборота к нему, в каком-то полуметре от спящего кровососа. В том, что мутант спит, не было сомнений, но его ротовые щупальца почему-то зашевелились, стоило человеку оказаться рядом. Длинные щупальца с присосками на конце потянулись к лицу Михаила. Тот застыл без движения и даже перестал моргать, только ствол его автомата в свою очередь медленно качнулся, уставившись в морду твари. Это было похоже на популярный в звериной среде ритуал взаимного обнюхивания. Не поворачивая головы, Столяров скосил на Гарина глаза. Тот, на мгновение выпустив из рук автомат, сложил ладони лодочкой и приложил к щеке, изображая спящего. Кровосос спал, в этом Олег мог поклясться, бодрствовали только щупальца мутанта. Через несколько секунд они тоже успокоились, повиснув уродливой бородой, и Михаил смог продолжить движение. Гарин обошел беспокойного кровососа по дуге. В его сторону не дернулось ни одно щупальце.
Глядя в спину подполковнику, Олег гадал, что было бы, если бы на месте Столярова оказался он сам. Наверняка сперва бы он оглох от своего же крика, а потом стал бы приятным дополнением к сваленным в углу костям. Гадать пришлось недолго. Менее чем через минуту судьба подкинула Гарину отличный шанс проверить собственную выдержку.
Михаил уже пересек комнату и ждал его в проходе между рядами металлических стеллажей. Олегу оставалось пройти всего пару метров и миновать последнего из мутантов, самого маленького. Гарин был на расстоянии вытянутой руки от него, когда детеныш кровососа открыл глаза. Это было рефлекторное, неосознанное движение вроде желания почесать руку во сне или перевернуться на другой бок. Уже через мгновение мутант снова закрыл глаза, но за это мгновение его полусонное сознание успело зафиксировать человеческий образ, и этот образ заинтересовал детеныша. Олег чувствовал, как в голове кровососа желание снова провалиться в сон борется с любопытством. Мутант с большим трудом приоткрыл один глаз. Возникший рядом Столяров прицелился в маленький лысый череп, но Гарин вскинул ладонь в останавливающем жесте: «Подожди!»
Он видел, что детское любопытство мало-помалу вытесняет сонливость, и пытался придумать, как можно этому помешать, отлично понимая, что на все про все у него есть всего несколько секунд. «По- кой, тепло… — Что еще?! — Приятная усталость…» Олег транслировал короткие эмоциональные импульсы в сознание детеныша, стараясь, чтобы часть из них ненавязчивым фоном накрыла и взрослых особей, хоть те пока и не проявляли признаков беспокойства. Он не был уверен, что поступает правильно, пытаясь воздействовать на чужеродный разум привычными для человека категориями. Кто сказал, что кровососов усыпляет тепло? Возможно, ему следовало бы внушать что-то совершенно иное, скажем, «холод, запах тины, приятный скрежет когтей по металлу», но на иное у него не было времени. С человеческим ребенком проще. Забеспокоился во сне — покачай колыбельку или коляску, дай ему соску, грудь, в конце концов! Детеныши кровососа растут без колыбелей, и навряд ли матери кормят их грудным молоком, скорее швыряют малютке кусок гниющей плоти. Разве что у самок кровососа четыре соска на каждой груди, по количеству присосок на морде ребенка, и вместе с молоком матери он всасывает ее кровь. Кровь с молоком! Олег представил себе этот коктейль, и его передернуло.
Маленький мутант снова моргнул, две средние присоски на его морде свернулись колечками. Михаил скептически покачал головой. Гарин увидел, как его указательный палец наполовину утопил спусковой крючок, и снова вскинул ладонь: «Подожди, я работаю!» Олег понимал, что время вышло, и он упустил ситуацию из рук. Но еще лучше он понимал другое: открывать стрельбу в помещении, где полно кровососов, имеет смысл лишь в единственном случае — если ты стреляешь себе в висок. Все остальные варианты были менее гуманны.
Что еще можно сделать, если нет ни колыбели, ни соски? Чем еще успокоить ребенка, усыпить его, убаюкать? Убаюкать?!
«Я идиот, — не в первый раз подумал Гарин. — И умру как идиот. Но я хотя бы попытаюсь!»
И вот в логове кровососов глубоко под землей, где-то между первым и вторым энергоблоками Чернобыльской АЭС, Олег Гарин, не открывая рта, затянул древний, как жизнь, напев. Единственный, который он знал хотя бы до второго куплета.
«Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, придет серенький волчок…»
Стало только хуже. Детеныш кровососа не знал, что такое «волчок». И слово, и стоящий за ним образ лишь подогрели его любопытство. Мутант открыл глаза.
В состоянии, близком к отчаянию, Гарин попробовал снова.
«Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, придет серенький пси- пес…»
Он даже нарисовал в своем воображении картинку: отмытая и причесанная пси-собака дружелюбно помахивает хвостом.
Это сработало. Похожие на два уголька глаза медленно закрылись.
«…и укусит…» Детеныш напрягся. Укусит?!
«…и ты ему откусишь хвост…»
И снова успокоился. Только брезгливо качнул щупальцами. Хвост! Не вкусно!
«…и ты ему откусишь нос…»
Этот вариант мутанта устроил. Все четыре щупальца расслабленно повисли.
Олег попытался закрепить успех.
«…и ты ему откусишь нос, быстро высосешь глаза, а потом укусишь за… за…»
За что, Господи?! В конце концов, он математик, а не поэт!
«…за-а-а… красный маленький язык, а потом свернешь кадык, в уши щупальца воткнешь и мозги сосать начнешь…»
Ребенок практически спал и сладко причмокивал во сне. Теперь уже Гарину было трудно остановиться. Должно быть, это было нервное. «Все, контрольный куплет», — сказал он себе.
«…вскроешь серенький живот, вывернешь наоборот, печень, почки, потроха, остальная требуха, все залитое жирком, исходящее парком, сердце съешь украдкою и мозг спинной на сладкое». Все! Маленький кровосос спал как убитый.
Олегу хотелось кричать и прыгать от радости, но делать это было категорически нельзя. Поймав на себе вопросительный взгляд Столярова, он только махнул рукой. «Можно идти». Михаил показал ему большой палец и развернулся к выходу. Гарин шагнул следом — не спеша, на полусогнутых, правильно ставя стопу… и услышал грохот за спиной.
Глава двадцатая
Они со Столяровым одновременно обернулись и застыли так на несколько секунд. В том месте, где только что стоял Олег, на решетчатом полу лежал свинцовый болт. Гарин при всем желании не смог бы сказать, из какого кармана или отделения рюкзака выпал этот простейший сталкерский детектор. Да еще так вовремя!
Несколько кровососов одновременно открыли глаза, у одного зашевелились присоски на морде, другой передвинулся внутри клетки на пару метров. Он не шагал, а как будто скользил над полом, совершенно беззвучно и с фантастической скоростью. Еще один кровосос, склонив голову, посмотрел на людей и вдруг начал мигать, как перегорающая лампочка. Его тело то становилось прозрачным, то снова приобретало цвет болотной кочки.
Взгляды, которыми обменялись Олег и Михаил, могли бы послужить иллюстрацией к выражению «Все пропало!». Первым справился с оцепенением подполковник.
— Бе-е-егом! — заорал он и втолкнул Гарина в проход между стеллажами. — Марш!
Олег тоже закричал. Он слишком долго держал себя в рамках, контролируя походку, дыхание, даже мысли. Теперь все накопленные эмоции выходили из него в крике. Добежав до конца прохода, он обернулся и увидел, как Столяров несется следом за ним, на ходу срывая кольца с гранат и швыряя их через плечо. Он делал это так привычно и ловко, как будто лузгает семечки и выбрасывает шелуху.
— Ложи-и-и-ись! — проорал Михаил.
Ему оставалось добежать совсем немного, когда раздался первый взрыв. Столяров упал на колени и несколько метров проехал на них, благо пол в этом месте был мокрым. Затем он откатился за крайний стеллаж в левом ряду и посмотрел на Гарина, который прятался за окаменевшим мешком с цементом через проход от него.
