Андрей Буторин - Север
– Давай, бери его за руки, – подошла Надя к Нанасу, – перенесем в волокуши.
Старик, когда они его подняли, опять начал стонать. Было видно, что он пытается сдерживаться, но у него это не получалось.
– Потерпите, – просипела Надя, с трудом переваливая ноги мужчины через борт волокуш.
– Спасибо… – выдохнул тот, оказавшись на месте.
– Пока не за что, – отбросила девушка с мокрого лба слипшуюся темную челку.
– Ты бы шапку надела, – насупился Нанас. – Простынешь, вспотевшая.
– Да и противогазы бы не мешало, – стала оглядываться Надя.
– Противогазы не обязательно, – подал голос старик. – Здесь достаточно чисто. Мы ведь живые… пока.
Надя кивнула. Сперва старику, потом Нанасу:
– Ты сам-то шапку тоже надень.
Нанас ощупал голову и только сейчас понял, что все это время был с непокрытой головой. «А еще удивляюсь, почему так замерзли уши», – мысленно улыбнулся он и тоже стал озираться в поисках шапки. Но раньше его взгляд наткнулся на Сейда, и он, забыв обо всем, бросился к другу. Подняв пса на руки и прижав его к груди, Нанас зашептал:
– Ты уж прости меня еще раз, ладно? Видишь, тут такое… Сейчас я тебя напою, хороший мой!
Сейд вновь благодарно лизнул его в щеку, и Нанас поспешил к волокушам, куда осторожно, к ногам раненого, положил пса. Затем достал начатую бутылку воды и потянул уже ее горлышко к пасти Сейда, но, быстро опомнившись, наклонил его над губами старика. Тот сделал несколько глотков, показал глазами, что хватит, и растянул губы в блаженной улыбке. Остатки воды Нанас влил в пасть Сейду.
«Спасибо», – тут же «услышал» он.
Это было добрым знаком. Значит, друг потихоньку стал отходить.
– Ну, что? – спросила Надя. – Поехали? Только, как видишь, для тебя тут места больше нет. Так что…
– Я и не собирался тут, – кивнул на волокуши Нанас. – Вон мой «олень» стоит, – указал он на черный снегоход. – А ты почему этот, а не свой прицепила?
– Мой придется оставить, – погрустнела Надя. – Он теперь фонит, наверное, как ядерный реактор… Кстати, отъедем чуть дальше и переоденемся.
Старик внимательно прислушивался к их словам.
– А вы откуда, ребята? – спросил он вдруг.
В его голосе чувствовалась настороженность.
– Оттуда, – мотнула головой Надя. – Из-за Мурманска.
– Так ведь Мурманска нету…
– Я сказала не «из», а «из-за». Подробности ни к чему.
– Да и впрямь ни к чему. Ну, а Мурманска и правда нет или врут?
– Правда. Воронка там, залитая водой.
– Эх-х!.. – вздохнул старик с горечью. – Какой город был… – А потом окинул взглядом костюмы Нанаса и Нади и сказал строгим тоном: – Тогда вам и впрямь нужно переодеться, фон там, небось, до сих пор приличный.
– Сначала отъедем, – упрямо повторила Надя. – Нанас, седлай своего коня… в смысле, оленя!
– Нанас?.. – приподнял голову мужчина. – Оленя?.. Вы не саамы, случайно?
– Я – саам, – сказал Нанас. – А она… – Тут он смущенно притих, поняв вдруг, что не имеет понятия, кто такая Надя. Впрочем, он и знал-то, что кроме саамов бывают еще какие-то русские, о которых очень плохо отзывался Силадан; значит, скорее всего, те были хорошими.
– А я – нет, – продолжила за него Надя и нетерпеливо добавила: – Поехали, поехали! Саамы, не саамы – какая разница?
Но старик ее будто не слышал, с непонятным восторгом разглядывая Нанаса.
– Живой саам! – воскликнул он. – Обалдеть! Никак не думал, что саамы после всего этого выжили, вас ведь и так было мало!.. – Он вдруг смутился: – Извините, я бывший учитель истории, а в свободное время ездил по области, изучал историю края, саамские обычаи… Я – Роман Андреевич, – вдруг как-то официально представился он.
– Надежда, – буркнула Надя. – Может, отложим изучение этого саама на более безопасное время? Он никуда не убежит, обещаю.
– Я могу… убежать, – криво усмехнулся Роман Андреевич. – Впрочем, да, простите, надо ехать. Только… куда вы конкретно собрались?..
– В Полярные Зори, – сказал Нанас.
Старый учитель раскрыл было рот, однако Надя ничего не дала ему сказать.
– Сначала давайте уедем отсюда! А то мы вообще никуда не доберемся. – Она протянула Нанасу его шапку, которую уже успела где-то подобрать, и толкнула его в спину: – Заводи свои «нарты», поедешь вперед.
Нанас вскарабкался на черный снегоход, завел его, тронулся и только потом понял, что не знает, куда ехать. Впрочем, выбор был невелик: дорога, по которой приехали преследователи Романа Андреевича, отпадала сразу; назад ехать не имело смысла; путь же, ведущий вперед, вскоре раздваивался, и та его часть, что плавно загибалась влево, насколько помнил карту Нанас, тоже соединялась с той, по которой они приехали. Так что выбора, по сути, не оставалось вовсе – нужно было ехать по правой отворотке, что он в итоге и сделал.
Однако много проехать им не удалось. После непродолжительного прямого участка, едва снегоход Нанаса преодолел длинный, поворачивающий направо подъем, его мотор стал вдруг чихать и вскоре заглох. Завести его снова не получалось. Рядом остановилась Надя.
– Не сажай аккумулятор! – выкрикнула она, заметив, что На нас опять собирается повернуть ключ. – У тебя бензин кончился. – Она вдруг хлопнула себя по макушке и выругалась: – Тудыть твою растудыть! Дура я сухопутная!
– Ты не дура, – возразил Нанас. – Ты хо…
– Именно, что «хо»! – перебила его Надя. – И хо, и хо-хо. Дура и есть! Для чего я, спрашивается, заправила полный бак своего снегохода?
– Ты же не знала, что скоро его поменяешь.
– Не знала!.. – буркнула Надя. – Ну, не знала. Бензина-то все равно жалко.
– Кстати, мы стоим как раз возле заправки, – вытянул вправо руку старый учитель.
Нанас посмотрел, куда тот показывал, и увидел впереди, за обочиной дороги, несколько заметенных снегом построек.
– Только весь бензин оттуда давно выкачали, – добавил Роман Андреевич.
– Тогда толку с нее, – буркнула по-прежнему рассерженная на себя Надя и слезла со снегохода. – Хорошо, я с запасом взяла. Сейчас по-быстрому заправлю оба и покатим дальше. А ты следи за дорогой, – бросила она Нанасу.
Юноша оглянулся и порадовался, что его снегоход заглох на удачном месте, – дорога просматривалась достаточно далеко, врасплох их застать не могли.
– Ребята, – вновь заговорил старик, – а ведь вам до Полярных Зорей не доехать, впереди Мончегорск.
– Да, Мончегорск, – вспомнил карту Нанас. – И что? Он разрушен?
– В том-то вся и беда, что цел. Бандиты там. Много. Как и в Оленегорске, впрочем.
И Роман Андреевич ровным, спокойным голосом, словно рассказывал совершенно не имеющую к ним отношения историю, поведал им следующее.
После катастрофы и разлива хлора с хранилищ комбината «Североникель» в Мончегорске никого в живых не осталось: только скелеты по квартирам. А из Оленегорска все уцелевшие перебрались в Полярные Зори, где осталась нетронутой и продолжала работать Кольская атомная станция. В том городе имелось электричество, водоснабжение, тепло – там все было почти таким же, что и до катастрофы. И туда потянулись люди со всех разоренных городков и сел Кольского полуострова и севера Карелии.
Но город был не резиновый, и тамошние власти ввели жесткий пропускной режим. Безоговорочно они принимали лишь детей, а из взрослых только тех, кто мог принести реальную пользу. Категорически не допускались туда бывшие уголовники, а их развелось повсюду, как тараканов, – зон на Крайнем Севере было чуть не больше обычных деревень.
И тогда эти отбросы стали обживать покинутые, но не разрушенные города, в частности, Мончегорск и Оленегорск. Сначала в них творилось не пойми что – разгульная кровавая анархия. Но потом даже урки поняли, что долго им в таком режиме не протянуть, и в городах появилось что-то вроде власти и какого-никакого порядка. Также их стали охранять, и даже не столько от людей – кто по своей воле полезет в такой гадюшник? – сколько от дикого и одичавшего зверья. Тем более, что, по словам Романа Андреевича, в последнее время участились нападения на жителей Оленегорска кошмарных, не виданных ранее монстров.
Нанас слушал старого учителя очень внимательно и поймал себя на мысли, что еще несколько дней назад не понял бы из этого рассказа и половины; теперь же неясными для него были лишь некоторые слова, да и то он, большей частью, догадывался по смыслу, о чем идет речь.
– И те, и другие сидят на своих трассах, как пауки на паутине… Не знаю уж, чем они там питаются, когда мимо не едет никто, но если кого занесет к Оленегорску или к Мончегорску – все, поминай, как звали. Перехватывают, грабят, и либо в рабство, либо на месте порешат. Спасибо еще, коли не сожрут… Причем мончегорские бандиты, – продолжал Роман Андреевич, – по слухам, еще кровожаднее оленегорских. Наши даже сами боятся ездить в ту сторону, особенно с тех пор, как в Мончегорске появилась «ЮЛА».
– Юла? – приподняла брови закончившая заправлять снегоходы Надя. – Детская игрушка? И что же в ней страшного?
