Евгений Красницкий - Отрок. Ближний круг
Очень неплохо, между прочим, могло бы получиться! Пройти по Неману, заложить крепость на месте будущего Мемеля, построить флот… Флот действительно можно сделать таким, какого пока еще ни у кого нет — усовершенствовать нынешние корыта, даже руля путного не имеющие, особых трудов не составит. Вклинившись между литовцами и пруссами и расширив коридор вдоль Немана, можно в будущем не допустить объединения Литвы и Польши. Можно, пожалуй, даже вообще не допустить создания литовского государства — Миндовг и Гедемин, его создатели, еще не родились. Заодно, формируется очень глубокий тыл для противостояния татарам. Сколько будет от Турова до Мемеля? Километров семьсот или около того.
Если как следует подготовиться, татары на всю глубину не пройдут, в конце концов, Галицко-Волынское княжество они покорить не смогли, так почему бы и не воспользоваться опытом? При том условии, что немцев удастся не допустить в Прибалтику, войны на два фронта не будет. Если, до поры до времени, в степь не вылезать, то здесь, среди лесов и болот, опираясь на систему крепостей и замков, крепенько навалять татарам вполне реально. А потом, потихоньку отбивать у Орды славянские земли и брать их под руку единого государя — освободителя. Да и народец, при правильной политике, начнет перебегать из ордынского улуса в независимые славянские земли. Централизованное государство может возникнуть не в конце XV века, а лет на сто пятьдесят-двести раньше. Не будет разделения на Россию и Украину — последствия польско-литовского владычества в южно-русских областях.
Экономически тоже выгодно — свободный выход к морю, альтернативный участок пути „из варяг в греки“ — через Припять с притоками и Неман. Если этот участок сделать удобным и безопасным, конкуренцию Новгороду составим запросто. А если еще создать путный военный флот и сопровождать караваны торговых судов, то и вообще красота. На берегу Балтики вырастет второй по величине город Туровской державы — резервная столица на случай захвата Турова степняками. Выигрыш сразу по нескольким параметрам!
М-да, но с Киевской Русью придется распрощаться — у Мономаха с созданием централизованного государства и царской династии не получилось, дальше пойдет еще хуже. Когда еще самая наглая и подлая ветвь московских Рюриковичей замахнется на объединение Руси? Конец XV века, а сейчас начало XII. Три с половиной столетия… Нет уж! Двести пятьдесят лет азиатского владычества и отставания в развитии от Европы будут потом сказываться еще пятьсот лет! Цель достойная? На всю жизнь, как говорила Нинея? Да! Даже если не получится, то все равно, ДА! Делай, что должен… А кому я, собственно, должен? Самому себе! Должен, потому, что могу, или думаю, что смогу. Короче: можешь — делай! Но сначала, разумеется, думай. А подумать придется крепенько…
Но почему же, все-таки, Рюриковичи в Прибалтику не пришли? Все силы уходили на борьбу со Степью? Не понимали выгоды? Боялись викингов? Или Литва уже сейчас так сильна, что через нее не пробиться? Блин, и спросить-то не у кого, такими категориями ЗДЕСЬ, наверно, никто и не оперирует…»
— Не спится, Миша?
Мишка не заметил, как подошел отец Михаил, и чуть не ругнулся от неожиданности, усилием воли подавил раздражение и ответил вполне мирным, даже заботливым, тоном:
— Отче, ты зачем вышел? Ветер, сырость от воды поднимается, не застудиться бы тебе.
— Ничего, не страшно. Меня вишь, как в дорогу снарядили, и зимой не замерзну. — Отец Михаил оправил накинутый на плечи тулуп. — Посижу немного с тобой, не помешаю?
Общаться с монахом не было ни малейшего желания, но не гнать же? Мишка молча, чисто символически, подвинулся, как бы освобождая место рядом с собой.
Священник слишком хорошо знал своего ученика, чтобы не понять этого молчания, но счел возможным «не заметить» Мишкиной невежливости, больше того, голос его стал еще более приветливым:
— То, что ты у себя в крепости часовню воздвигнуть повелел, весьма похвальное деяние, порадовал ты меня.
«Угу. Можно подумать, что ты поехал бы постройки освящать, если бы мы часовню не поставили».
— Это — мой христианский долг, отче.
Отец Михаил снова «не заметил» краткости ответа и холодности тона, было похоже, что ему обязательно надо разговорить Мишку, значит, по-настоящему интересующая монаха тема возникнет позже.
— Кому посвятить часовню думаешь?
— Архангелу Михаилу, отче. У нас же Воинская школа, значит, Святому Архистратигу Небесных Сил уместно будет.
— Архистратигу, да…
Мишка окончательно утвердился в мысли, что отец Михаил думает совсем о другом, впрочем, это тут же и подтвердилось:
— Миша, ты же с Нинеей часто встречаешься? Разговариваешь, как-то понимаешь ее.
«Блин! Тебе мало, что ты мне чуть крышу не снес своим наездом с превышением меры необходимой самообороны, и того, что Роська, не без твоего участия, несколько дней в горячке пролежал? Еще и агентурная информация понадобилась?»
— Встречаюсь. Разговариваем.
— Объясни мне, Миша, если можешь, как такое случиться могло, что ведьма сотника Кирилла о том же просила, что и я? Мне, сначала, даже и не поверилось — ведьма, а о милосердии для христиан просит!
— Ты о том, отче, чтобы баб с детишками из Ратного не изгонять? — уточнил Мишка на всякий случай.
— О том, Миша, о том. Ведьма, волхва языческая, прислужница нечистого, не к ночи будь помянут, и человеколюбие. Несовместно! Она радоваться должна тому, что православные друг на друга ополчились!
— Чему ж тут радоваться, отче? Нинея женщина, для нее детишек пожалеть естественно…
— Она ведьма! — Ласковость и смиренность с отца Михаила, как ветром сдуло. — Даже если деяния ее кажутся добрыми, замыслы ее черны! Всегда! Не женщина она — зверь велесов в обличье людском!
«Сам ты зверь! И этого фанатика я своим другом считал!»
— Чего ты от меня добиваешься, отче? То, что произошло, уже произошло — Нинея взывала к милосердию так же, как и ты отче. Именно это так поразило сотника Корнея, что он не смог отказать вам. Вам, а не тебе!
— Прекрати немедленно! Замолчи!
— Нет, не замолчу! — Раздражение, все-таки прорвалось наружу, и Мишку понесло. — Чего ты хочешь? Сжечь Нинею вместе с детьми, как сожгли мать Настены? Или убить, как убили наставницу Нинеи? За что? За то, что людей пожалела?
— Господи, прости его, ибо не ведает, что…
— Ведаю! Это ты никого не жалеешь — ни меня, ни Роську…
— Этого я и боялся! Сумела-таки прислужница нечистого смутить твою душу, сумела привлечь на сторону сил тьмы…
Дальше разговор пошел, что называется, «в одну калитку» — священник обвинял и увещевал, Мишка угрюмо отмалчивался, ругая себя последними словами за то, что в очередной раз забыл: есть черта, за которой отец Михаил, несмотря на всю свою образованность и широту взглядов, превращается в упертого ортодокса, в фанатика, невосприимчивого ни к каким аргументам.
Кончилось все, как и следовало ожидать, молитвенным бдением на полночи и наложением епитимьи в виде недели на хлебе и воде, с пояснением, что такое легкое наказание наложено на впавшего в ересь отрока исключительно из милосердия к не оправившемуся от ран.
«И куда вас, сэр, понесло? Оглянитесь вокруг, XII век на дворе! Да будь вы ТАМ самым, что ни наесть, красно-коричневым (как вас, собственно, и называли коллеги-депутаты), ЗДЕСЬ вы, все равно, демократичнее, гуманнее и, едрена вошь, либеральнее самых распоследних демократов, гуманистов и либералов. Короче, фильтруйте базар, сэр, особенно при общении с бойцами идеологического фронта. Как вы там, после разговора с Перваком изволили выразиться? Вера нужна, для того, чтобы отличать Добро от Зла? Ну, вот: отличили. Мало вас ТАМ носом тыкали в то, что в идеологии каждая запятая „стреляет“!»
Как назло, экипаж ладьи завтракал в то утро копченой рыбкой, запах которой разносился, казалось, по всей реке.
* * *Произошедшие в крепости перемены радовали глаз. Уже начали вырисовываться контуры будущего равелина, имеющего форму треугольника, вершиной которого должны были стать ворота с подъемным мостом. Ворот, правда еще не было, а мост через ров пока был обычным, а не подъемным, но одна из казарм, стоящая вдоль северной стены, которая еще тоже находилась в зачаточном состоянии, уже подведена под крышу и заселена «курсантами».
Ох и намучался Мишка, в свое время, ругаясь с Сучком, по поводу проекта казармы! По его замыслу, на каждом из двух верхних этажей трехэтажной казармы должны были быть оборудованы по десять кубриков — по одному на десяток учеников Воинской школы. Все же здание Мишка хотел разделить шестью кирпичными стенами, которые на самом деле, были не сплошными, а пронизаны дымоходами, чтобы отапливать казарму можно было шестью печами, находившимися в подвале.
