Кирилл Юрченко - Грозный. Пес, который искал человека
И тотчас, как эта мысль возникла в ее голове, в сознание девушки ворвались картины чужих воспоминаний. Старик, еще не слепой!.. Тот мужчина – его сын!.. Какая-то пожилая женщина, вероятно, мать незнакомца. Этот дом – немного другой, недавно отстроенный. Улицы, дома, деревья – те самые, которые она видела в телепатическом послании Грозного.
Звуки и запахи снова проникли в ее сознание. Послышался ласковый приятный голос. «Грозный, Грозный…» – повторял мужчина. От него исходил чувствительный, но не отталкивающий, а напротив, притягивающий запах мужского тела, смешанный с дымом костра и едва ощущаемым горько-терпким цветом полыни. В этом сочетании ароматов и приглушенного бархатистого голоса Вера обнаружила сильное возбуждающее начало. Этот мужчина был определенно старше ее, и намного, вероятно, годился в отцы. Но от него исходила такая решительность, чувствовались такой ум и твердость характера, что она многое бы отдала, чтобы оказаться рядом с ним. Она готова была отдать ему саму себя, и душу и тело, лишь бы только следовать за этим мужчиной, как послушная собачка, и оставаться с ним рядом навсегда, делать все, что он пожелает. И принимать все его решения, как свои собственные…
С открывшимся ей знанием Вера очнулась от нахлынувших видений.
– Так старик – его отец?! И ты знал это. Ты шел сюда?! – смотрела она в глаза Грозного.
Ей сразу стало понятно, как щенок нашел дорогу. Он увидел места, которые когда-то подглядел в сознании своего хозяина. Узнал их и передал ей. Он знал, кто такой старик. И потому вел себя в доме уверенно.
«А Иван Федорович? Знает ли он, кто настоящий хозяин Грозного?»
Быть может, он догадывается, но боится говорить об этом вслух, или даже спрашивать.
«Так надо поговорить с ним!»
Она вскочила с этой мыслью и распахнула дверь. После кабины, все еще хранящей тепло, в ванной комнате показалось довольно прохладно. А вместе с тем ее сознание охладила еще одна мысль.
«Что-то произошло между ними, между отцом и сыном. Кажется, какая-то серьезная размолвка…»
Вера на секунду удивилась тому, откуда это знает, но вспомнила, что так всегда бывает, когда после «сумрачной» болезни вдруг вспоминаются какие-то факты и кажутся совершенно чуждыми. Она сейчас даже готова была поверить, что сама бывала в этом доме, и не единожды.
Это немного отрезвило ее, и Вера решила, что не стоит пугать старика сейчас, когда она сама до конца не уверена в этих видениях. Пусть в голове что-нибудь утрясется, тогда она обязательно поговорит со стариком. А сейчас и самой пора спать.
Она вспомнила, что не взяла с собой сменной одежды и, чтобы не надевать старую на чистое тело, стащила с веревки одно из огромных полотенец, закуталась в него почти целиком, оставив только босые ноги. Ступая гудящими от изнеможения ногами и погружая пальцы в податливый ворс густого ковра, Вера направилась в гостиную, чувствуя, что сейчас опять уснет, прямо на ходу. Сил на то, чтобы расстелить постель уже не оставалось. Не снимая полотенца, она накинула сверху покрывало и, незаметно для самой себя, погрузилась в крепкий сон, все еще думая о том причудившемся мужчине, сыне хозяина дома, не подозревая, что и он – реальный, во плоти и крови – в эту самую минуту тоже думает о ней.
8
Кто-то подергал Рокотова за рукав и прервал такой сладкий пьянящий сон.
Андрей повернулся на спину и потер глаза. Так не хотелось выплывать из стремительно исчезающих подробностей. Он только успел задержать в памяти фигуру привидевшейся ему девушки, – той самой, о которой трепался Гарик, – не зная, такая ли она на самом деле, какой ее нарисовало разыгравшееся воображение Рокотова, дразнящее пикантными подробностями женского тела.
– Что? – спросил он и с трудом разлепил воспаленные от усталости глаза.
Перед ним стоял капитан Кит и внимательно рассматривал дисплей ближнего анализатора, который гудел и попискивал внутри, мерцая огоньками.
– Как дела? – повернулся капитан к Андрею.
Рокотов отер ладонями лицо, сильно-сильно помассировал пальцами мочки ушей, разгоняя кровь. Кажется, стало легче. Только образ девушки теперь окончательно растворился, как ни жаль было отпускать его.
– Да вроде все в порядке, – ответил он, посмотрев на приборы.
– То есть хочешь сказать, что все помнишь и ничего не забыл? – спросил Кит.
Андрей вспомнил притворство Эдика и неожиданно понял, что уже бесполезно делать удивленную рожу и прикидываться, будто не узнает Кита.
Он раскрыл рот, чтобы сказать что-нибудь, но Кит предупреждающе вскинул ладонь.
– Ладно, можешь не притворяться. Эдик уже раскололся.
Кит вытер ладонью уставшее лицо, немного опухшее и казавшееся лиловым в слабом искусственном свете.
– А я на таблетках держусь.
Он знаком спросил разрешения сесть рядом. Рокотов подвинулся.
– А вы, значит, двое – как огурчики?
Он серьезно посмотрел на Андрея.
– Сможешь узнать, почему с вами так, и что нам всем нужно, чтобы как вы – не поддаваться сумрачной болезни?
Андрей положил руку ему на ладонь.
– Именно этим я и занимаюсь.
Он приподнялся и взял с прибора бумажную ленту с распечатанными показателями первых анализов, мельком пробежал взглядом, даже не пытаясь сосредоточенно изучить. Голова не варила.
– Надо разбираться. Я тебе обязательно доложусь.
– Ты прямо кипучую деятельность развел, – хмыкнул Кит. – Неужели всерьез намерен здесь задержаться?
– Почему бы нет? – поднял взгляд Андрей. – Что еще делать?
Кит казался чем-то расстроенным.
– Я тебе сразу не хотел говорить, но… Как-то не по душе мне все это. – Капитан вновь поглядел на аппаратуру, на составленные друг на друга и еще не распакованные ящики, слегка пнул нижний, несмотря на знаки, указывающие на хрупкость содержимого.
– Осторожнее, – сказал Андрей.
– Это ты поосторожнее! – вспылил Кит. – Пока только я знаю, что вас болезнь не задевает. А что если остальные скумекают? Вам тогда не жить. Моим архаровцам не столько дисциплина нужна, сколько цель. Но цель понятная. У них уже в мозгах бродить начинает. Вот если ты скажешь им, что избавишь их от болезни, они за тобой на край света пойдут.
– А почему ты за них говоришь, не за себя?
– А что ты мне можешь предложить?
– Хочу предложить тебе пост главнокомандующего.
Капитан нахмурился, глядя на него, как на сумасшедшего.
– Шучу, – сказал Андрей. – Пока я лишь хочу заняться тем, что умею. А там видно будет.
– А я хочу, чтобы ты вылечил раненых, и мы занялись тем, что нужно мне.
– А что нужно тебе?
– Удостовериться, что, кроме нас, другой силы в этом городе нет.
– Тоже неплохо, – ухмыльнулся Рокотов. – А если кто-нибудь окажется?
– Тогда мы должны быть готовы к любому развороту событий. Если это части правительственных войск, как мы, это одно. Если Наследники, это другое.
– А если мародеры? Или хуже того – зомби?
– Брось хохмить! Солдаты и так говорят, что видели в соседних кварталах группы не то людей, не то каких-то бесов. Но те прячутся. Значит, чего-то или кого-то боятся.
– Мы тоже кого-то видели, – сказал Андрей.
Капитан вздохнул. Он уже не выглядел таким сердитым, как минуту назад, когда словно желал сорвать на ком-нибудь свою злость.
– Что-нибудь случилось? – самым участливым тоном спросил Андрей.
– Кропаль подбил троих. Ушли баб искать… Пусть только вернутся. Кропаля расстреляю самолично! Шкуру спущу!..
Когда Кит ушел, Андрей отправился в закуток, где устроился Эдик. Парнишка спал полулежа на матрацах, добытых в мебельном отделе. На коленях его лежал ноутбук, новый, найденный на складе, – рядом валялась распечатанная коробка. Ноутбук заметно шумел, корпя над задачей – Рокотов дал Эдику файлы, чтобы тот попытался их вскрыть. Парнишка что-то ему говорил перед тем о криптоустойчивости кодов, о системах шифрования, но Андрей в этом ничего не понимал.
У ног Эдика клубочком свернулась Линда. Когда Рокотов вошел, она зашевелилась, разбудив Эдика.
– Как дела? – спросил Андрей.
– Работаем, – Эдик зевнул.
– Ладно, спи дальше. Не буду мешать.
Вернувшись в свой угол, Андрей перебрал справочники, по его заданию раздобытые Эдиком. Куча литературы, перелопатить которую он должен был в кратчайшие сроки. По-прежнему невыносимо хотелось спать, и уже не было сил взбадривать себя. Он взял толстое руководство и, водрузив его на штабель пустых коробок, принялся изучать – стоя, чтобы не уснуть.
«…клиницист должен понимать, что диагностическая чувствительность и специфичность теста зависят от величины референтного диапазона…»
Зачитываемые им слова превращались в сущую бессмыслицу. Андрей устало вздохнул и продолжил читать, но тут же палец его застыл на середине следующей строки.
«Что я хочу найти? – вдруг подумал он. – А пес его знает…»
И он с болью в сердце вспомнил о Грозном. Ему вдруг очень захотелось, чтобы умный пес оказался рядом. Чтобы можно было погладить его и поговорить с ним, встретить взгляд его огромных черных глаз, и чтобы Грозный ткнулся в его руки мокрым холодным носом.
