Вадим Панов - Куколка последней надежды
«Стрелу» четвертого класса мог остановить только очень сильный маг. Да и тот, если позволяло время, предпочел бы уклониться от удара. Японец прятаться не стал. Он просто принял на себя молнию и одним прыжком достиг девушки. Блокирующий выпад «Орлиного шеста» был жестом отчаяния. Яна уже поняла, к чему это приведет, но не могла себе позволить сдаться без боя. Смертоносное лезвие прошло сквозь тело японца не причинив ему никакого вреда.
А потом были два быстрых удара мечом.
* * *— Где чемодан?!
— У Саны!
— А ты чего бросился?
— А что, я должен смотреть, как его воруют?
— Черт! Где твой напарник?
— Сейчас посмотрю!
Артем отпихнул от себя Балдера и, резко обернувшись, скрипнул зубами: Кортес, держащий на руках Яну, входил в портал.
* * *Когда Кортес подбежал к Яне, таинственный японец уже скрылся в одном из подсобных коридоров аэропорта. Наемник даже не посмотрел в его сторону. Яна! Главное — Яна! Она лежала на полу, неестественно подогнув ногу, и вокруг быстро растекалось кровавое пятно.
— Яна!!
Дыхание едва улавливалось. Едва-едва, чуть слышно, но оно было! Кортес сорвал с пояса ведьмы «дырку жизни», портал автоматически настроился на приемное отделение Московской обители, и наемник, подхватив девушку на руки, шагнул в темный вихрь.
Перепуганному Накате удалось покинуть толпу встречающих до того, как полицейские оцепили зону прилета плотным кольцом и вежливо попросили присутствующих дождаться следователей. Мицуки видел, как погиб один из помощников Тори, до него долетели отрывочные слова: «американское посольство», «дипломатические курьеры», и Наката благодарил судьбу за то, что сумел скрыться. Пусть Тори думает, что хочет, но ввязываться в ТАКОЙ скандал он, уважаемый бизнесмен, не намерен. Одно дело — принести в аэропорт набитый всякой ерундой чемоданчик, и совсем другое — участвовать в нападении на американских дипломатов.
«Проклятые якудза! Проклятый Тори! За кого он себя принимает? Попытка убийства, драка на границе, прямо перед объективами видеокамер! Безумие! О чем он думал?!» Наката на секунду остановился у дверей в здание аэропорта, вытер пот и направился к своему «Лексусу», припаркованному на платной стоянке.
«А хорошенькие могли быть заголовки в газетах: „Управляющий „Таперши Индастриз“ задержан полицией по подозрению в сотрудничестве с гангстерами“. Кошмар! Нет, надо серьезно поговорить с оябуном, пусть делает, что хочет, но я в этих делах больше не участвую!»
Наката бросил металлический чемоданчик в багажник, захлопнул крышку и вздрогнул: прямо около него, тяжело опираясь на тонкую бамбуковую трость, стоял Тори.
— Добрый вечер, Мицуки-сан, — вежливо, как будто ничего не случилось, поприветствовал он бизнесмена.
— Д-добрый. — Наката с трудом сдержал крик. — Добрый вечер, Тори-сан. Рад вас видеть.
— Взаимно. — Вакагасира чуть пошатнулся, но его голос звучал ровно и спокойно.
— Ваш костюм, Тори-сан, — пробормотал Мицуки.
И дорогой пиджак, и белоснежная сорочка вакагасиры были наискось разорваны на груди, так, словно перенесли рубящий удар мечом. Порез, разумеется, бросался в глаза, но Наката никогда бы не заговорил о нем… если бы знал, что еще сейчас сказать.
— Спасибо, что предупредили, — улыбнулся Тори. — Я этого не заметил.
Управляющий окончательно смутился, отвел взгляд, но машинально отметил, что крови под порезом не было.
— Мы договаривались… — Наката откашлялся. — Я забронировал два номера в «Метрополе», Тори-сан, как вы приказали… И сейчас я готов…
— Вы должны были заметить, что обстоятельства изменились, — мягко произнес вакагасира.
— Да. Я как раз думал об этом…
— Номер в гостинице мне не понадобится. — Тори помолчал. — Мицуки-сан, вы сможете добраться до дома на такси?
— Вполне.
— В таком случае, я буду признателен, если вы отдадите мне ключи от машины.
— Вам потребуются еще документы на машину, местные полицейские обычно спрашивают их. — Наката покорно опустошил карманы.
— Хорошо. — Вакагасира небрежно взял ключи и бумаги. — У меня есть американские водительские права. Этого будет достаточно?
— Да.
— Тогда до свидания, Мицуки-сан. Поезжайте домой и постарайтесь забыть о нашей встрече.
* * *— Не шевелиться! Буду стрелять!!
Рослый полицейский навел на американцев штатный «ПМ». Еще трое здоровяков в форме бежали от служебного входа, и это обстоятельство прибавило стражу закона уверенности.
— Вы арестованы!
— Это невозможно! — Балдер с трудом улыбнулся, но руки поднял. Вольф понимал, что заварушка взвинтила русских, и не хотел нарваться на пулю.
Стриженые ребята из группы прикрытия медленно положили пистолеты на пол и угрюмо таращились на подбегавших полицейских. Свою роль они сыграли, теперь настало время других спецов. Сквозь толпу протиснулся полный черноволосый мужчина, размахивая на ходу какой-то бумагой:
— Господин полицейский! Господин полицейский! Я Майкл Левин из посольства США.
— Тогда вы можете быть свободны, — машинально буркнул крепыш, не отводя дуло «ПМ» от Балдера.
— Вы не поняли, офицер, — дружелюбно, но несколько нервно рассмеялся толстяк. — Эти люди работают на госдепартамент, они дипломаты.
— Неужели?
— Точнее, дипломатические курьеры.
— Мы везем очень важный груз, — подключился Балдер. — Если вы позволите мне опустить руки, я покажу документы.
— Ваше правительство в курсе.
Полицейский мрачно переводил взгляд с Вольфа на Левина.
* * *Тори терпеливо дождался, пока перепуганный Наката сядет в такси, и только после этого открыл дверцу «Лексуса».
— Рахим, старый бродяга, я думал, ты еще в Лондоне! — К вакагасире, широко разведя руки, подошел высоченный румяный здоровяк в щегольском плаще. — Не ожидал…
Здоровяк осекся.
— Кажется, вы ошиблись, — вежливо улыбнулся Тори. По-русски он говорил даже лучше, чем по-английски. Безо всякого акцента.
— Да. — Здоровяк смущенно рассмеялся. — Извини, братан, но ты вылитый Рахим. Тоже из Ташкента?
— Нет, — покачал головой японец. — Я из Душанбе. Всего хорошего.
Он сел в «Лексус» и медленно поехал к воротам стоянки.
* * *Секретный центр ФБР
США, Нью-Йорк, 7 сентября, суббота,
21.27 (время местное)
— Хоть что-нибудь осталось? Хоть какая-то возможность восстановить данные? — Гинзбург с надеждой посмотрел на программиста.
Тот бесцельно — в который уже раз! — пробежал пальцами по клавиатуре и покачал головой:
— Ни малейшей возможности, босс.
— А зачем я вас держу?!!
— Сэм, — Голд, начальник технического отдела, осторожно дотронулся до локтя Гинзбурга, — поверь, сеть была прикрыта очень надежно: все антивирусы, постоянный контроль за ситуацией, защита от дурака. Все было на высочайшем уровне.
— И что?
— Парень, который разработал программу-убийцу, — крутой хакер. Она преодолела все наши блоки, вползла в систему и уничтожила информацию. Вот и все. После этого она уничтожила саму себя.
— Ей потребовалось на это меньше десяти минут, — угрюмо добавил программист. — Ни одна из существующих программ не смогла бы пробить нашу защиту за такое время.
— Но ведь она не пришла извне, — пробормотал Гинзбург. — Программу запустили с одной из наших станций.
— Это неважно, — покачал головой Голд. — Наши системы жестко контролируют поступающую информацию и всегда блокируют подозрительные файлы. Даже если бы они пропустили вирус, они бы узнали об этом и отформатировали бы рабочий сервер, сохранив всю информацию на резервном.
— Вирус мог пройти и на резервный сервер, — махнул рукой Гинзбург.
— В обычном случае это невозможно, — ответил Голд. — Но сейчас он прошел.
Самуэль отвернулся и в отчаянии оглядел лабораторию.
— Все пропало! Все!!
Еще не пришедшие в себя яйцеголовые горестно бродили по помещению, натыкаясь друг на друга, но практически не разговаривая. Они были похожи на шокированных моряков, блуждающих по обломкам разбитого корабля. Изредка кто-то из них резко выхватывал с пола или из ящика какой-нибудь листок, но тут же бросал его, сопровождая это действие коротким или длинным, в зависимости от темперамента, ругательством. Компьютеры умерли, все данные таинственным образом пропали, а о том, что они были, свидетельствовали лишь следы торопливого обыска. И, самое страшное — стеклянный куб пуст. Монстр исчез!
— Мы отправили во все аэропорты фотографию, — прошептал верный Капуцерски. — И еще в полицию штата. Можно объявить по телевидению.
— Вряд ли он воспользуется прежней личиной.
— Все может быть.
Гинзбург обреченно присел на стул. Голова была тяжелой, чугунной, сильно ныл затылок, и Самуэль совершенно не помнил, что произошло начиная с середины дня. Последнее, что осталось в памяти, — разговор с директором ФБР, а затем — ужасное пробуждение в разгромленной лаборатории. Несколько часов жизни пропали… И карьера тоже пропала.
