Алексей Калугин - Мечта на поражение
Муха последим перевалил через порог.
Вервольф от живота четырежды выстрелил в прущих следом за ним зомби.
– Давай!
Гупи попытался прихлопнуть дверь. Но несколько мертвяков успели просунуть в сужающийся створ руки.
– Вот же погань!..
Рикошет выхватил мачете и, как заправский фермер сорняки, принялся обрубать конечности со скрюченными пальцами.
Вервольф перезарядил дробовик, и – вовремя. Из коридора, тянущегося в левое крыло здания, выползли трое мертвяков. «Грешник» прицельно и без удовольствия расстрелял их, как мишени в тире.
Как только дверь встала на предназначенное ей место, вояки привалили ее большим, тяжелым шкафом для документов. Затем подтащили разодранный, с торчащими пружинами диван.
Баррикада вышла не слишком надежная, но и мертвяки особым упорством не отличались. Потолкав дверь и убедившись, что она заперта, зомби переместились к окнам. Видимо, для них важен был визуальный контакт с потенциальной добычей.
– Ну и рожи, – Муха с отвращением плюнул в обезображенные, похожие на хеллоуинские маски лица зомби, толпящихся под окном и просовывающих гнилые руки сквозь прутья решетки.
– Ага, – согласился Вервольф.
И, вытянув руку с дробовиком, нажал на курок.
Мертвяк, которому зарядом картечи снесло полчерепа, в ответ недовольно заворчал.
– Не пали попусту, – осадил «грешника» Гупи. – Настрелялись уж досыта… Скоро каждый патрон считать придется.
– Не напрягайся, Гупи, – уверенно поднял руку Рикошет. – Как только из города выберемся – будут боеприпасы.
– Если выберемся, – уточнил сталкер. – Зачем мы вообще в этот город полезли? Неужели нельзя было обойти?
– Не, – покачал головой Вервольф. – Обойти не получилось бы. С одной стороны – топи непролазные, синюхой заросшие. Туда даже Болотный Доктор не ходит и никому не советует. А дальше, за топями, отряд химзащиты стоит. Вот их, – «грешник» кивнул на американцев. – Это тебе не русские и не украинцы. Это, понимаешь ли, блок НАТО. Они закурить не спрашивают, потому что им заместо сигарет жвачку антиникотиновую выдают. Я так разумею, они потому и злые, что им из соображений политкорректности курить не позволяют. И нервные – чуть чего, сразу палят.
– Запрет на курение в войсках не имеет никакого отношения к политкорректности, – заметил Гейтс. – Он продиктован исключительно заботой о здоровье личного состава.
– Точно, – кивнул Вервольф. – Это я оговорился. Из соображений политкорректности у вас в армию кривых, хромых и гомиков брать стали.
– Если человек желает служить своей стране, то его физические особенности или сексуальная ориентация не могут стать в этом препятствием.
– Ага, – усмехнулся «грешник». – Будем крепить обороноспособность за счет пидоров и калек.
– Ты говоришь о том, чего не понимаешь, – решил положить конец бессмысленной дискуссии американец.
– Эт-точно, – кивнул Вервольф. – Пидоры – это не по моей части.
– Господи, да о чем вы говорите! – возмущенно всплеснул руками Гупи.
– О пидорах, – ответил Вервольф.
– Я спросил, почему нельзя было город обойти, если знали, что тут снайперы на каждой крыше и зомби обезумевшие? Ну, ладно, с одной стороны болота синюшные, а с другой?
– С другой – территория контролируемая «Грехом», – ответил Вервольф. – И там-то уж точно, можешь мне поверить, для нас уже могилы вырыты.
– Для тебя, – уточнил Гупи.
– Для меня, – не стал спорить «грешник». – Для моего невинно убиенного дружка Сало. И для того, у кого в башке, – Вервольф пальцем постучал по каске Гупи, – план подземных ходов под четвертым энергоблоком. Я внятно объясняю?
– Вполне, – недовольно буркнул Гупи.
Билл Гейтс сел на пол и стал разбирать снайперскую винтовку. Делал он это аккуратно – протирал каждую деталь специальной салфеткой с антистатиком, а затем заворачивал в мягкую фланельку.
– Думаешь, больше не понадобится? – спросил Рикошет.
– Думаю, надо поторопиться, если мы хотим до рассвета выбраться из города, – ответил Гейтс.
Не совсем то, что рассчитывал услышать Рикошет, но, в целом, верно.
Муха присел на корочки возле окна и наклонил голову, пытаясь увидеть небо.
– Вроде бы, светать начинает… Иди отсюда! – отмахнулся он от потянувшегося к нему зомби.
– Нет, рано еще, – покачал головой Вервольф. – Но все равно надо идти.
– Куда? – устало посмотрел на него Гупи.
– Туда, – махнул рукой в конец коридора «грешник».
– Пошли, – опершись на автомат, Гупи поднялся на ноги.
– Помыться бы неплохо, – как бы между прочим заметил Шрек.
– Ага, – криво усмехнулся Рикошет. – А еще зубы почистить и бельишко постирать.
– Насчет помыться, не знаю, а одежду новую достанем, – уверенно пообещал Рикошет.
– Где ж ты все это достать собираешься? – поинтересовался Гупи. – И оружие, и одежду…
– Неподалеку от Ржавого леса есть схрон нашего клана, – объяснил «монолитчик».
– Выходит, своих обворовать собрался, – сделал вывод Гупи.
– Почему обворовать? – Рикошет ничуть не обиделся на нелицеприятное замечание сталкера. – Схрон для того и существует, чтобы каждый, кто о нем знает, мог в случае необходимости воспользоваться.
– Каждый, кто принадлежит к клану, – уточнил Гупи. – А ты, как я понимаю…
– Ничего ты не понимаешь, – резко оборвал его «монолитчик».
Гупи спорить не стал. Тем более, что и тема была ему неинтересна.
Стены коридора в былые времена были облицованы дубовыми панелями, пол выстлан паркетом и, наверняка, прикрыт ковровой дорожкой. Сейчас обо всей этой роскоши напоминали лишь отдельные паркетные доски, намертво прилипшие к полу, так, что с ними не стали связываться те, что выдрали остальные. А вот большие кабинетные двери по обе стороны коридора почти все были на местах. Только дерматин с них ободрали. В кабинетах осталось что-то из старой мебели, в основном, непригодной для дальнейшего использования, – шкафы с оторванными дверцами, колченогие стулья, большие двухтумбовые столы с выломанными столешницами. В одном из кабинетов на стене даже сохранился портрет последнего генсека в золоченой рамке. Только на лбу у него кто-то написал черным маркером неприличное слово.
В другом кабинете на полу, привалившись спинами к батареям, сидели два зомби. Оба настолько прогнили, что, увидев людей, даже подняться на ноги не смогли, лишь зашипели и хищно потянули к ним руки.
– Если бы я стал зомби, то покончил бы с собой, – сказал, глядя на парочку, Муха.
– Если бы ты стал зомби, то не понимал бы, что с тобой происходит.
Ответ прозвучал из дальнего угла кабинета, прикрытого импровизированной ширмой из двух гардеробных дверей.
