Марк Романов - Астарта 2. Суд Проклятых
Решке предстояло решить, стоит ли пытаться отыскать необходимую точку входа, или просто поблуждать по Лабиринту в надежде, что его центральная нервная система даст сбой, и он свалится куда-нибудь в яму или трещину от просевших внешних плит надстроек к Лабиринту.
Сама же система древних переходов, казалось, не пострадала вовсе, что и давало Решке надежду отыскать уцелевшие архивные данные с отправной точки планеты Эклектики, или ещё какую-то информацию о себе же в бытность Двадцать Шестым, что могло навести его на след загадочного Орла, если он до сих пор предпочитал придерживаться намеченного плана, и собирался выйти на контакт с последующей загрузкой сознания Посланника в тело Макса.
Раздумывая обо всём этом, Решка начал тихонько напевать для успокоения одну из простеньких песенок работников Лабиринта:
Летящей походкой мужик сел в лебёдку,
Но кто-то из нас хитрый был пи***…
Он долго скрывался, к нему подбирался,
Но вот – добрый вечер! – случилась та встреча…
Интерлюдия 3
Соскользнув на несколько метров по пандусу из тусклого металла, она ухватилась за выступающую из стены трубу, и остановилась. Уровнем ниже разбалансированный генератор гравитации испускал последние эрги, и поле тяготения было нестабильным – тело то наполнялось лёгкостью, то словно наливалось свинцом. Поморщившись, Химера спрыгнула на прогнувшийся под её тяжестью решётчатый мостик, и огляделась. Заброшенная станция наблюдения, лишённая кислорода и функционирующая на остатках энергии в накопителях, медленно вращалась вокруг своей оси ниже оси эклиптики на самой границе гравитационного поля Юпитера.
Дойдя до стены, изъязвлённой временем и покрытой ржавыми пятнами, Химера замерла, прислушиваясь к ощущениям. Время вокруг блестело непотревоженной поверхностью стоялого пруда, и только точка входа неровно пульсировала, успокаиваясь. Маяк, поблёскивая жёлтым пятном на границе чувств, вёл именно сюда, к остаткам оборудования и поникшим, как стебли механических цветов, кабелям энерговодов.
Она напряглась, и достала из свёртки пространства кусок металла, керамики и пластика, сразу же прилепившийся к стене, и проглотивший бронированные оболочки кабелей. От коричневого изломанного корпуса, на котором в случайном порядке были рассыпаны глубокие оспины с серым налётом, веяло чуждым. Но внутри билось хорошо знакомое Химере море силы, золотистой и горячей. Её тело пронзила дрожь ненависти, и пленница Пирамиды тихонько зашипела. Воспоминания о неспешно текущих веках и тысячелетиях, клетке из обжигающих лучей и боли, которая возникала при одной только мысли о прикосновениях к ним вернулись, освежённые прикосновением к источнику энергии прибора связи.
План Старшего Помощника Шиффса был простым и незатейливым. «Совсем вы, С-светлые, – змейкой скользнула мысль, – разучились строить интригу. Даже я могу сделать лучше!» Но указывать на ошибки освободившего её из заточения не входило в планы Химеры. Каждый сам себе могильщик.
Тем временем странный агрегат медленно наполнял накопители станции, оживляя одну за другой системы жизнеобеспечения и маневрирования. На расконсервацию и восстановление потребуется не одно десятилетие, но это её уже не волновало.
На экране появились слабые тени, складывавшиеся в коричнево-чёрные картины, словно выжженные по старому дереву, и вскрытые тёмным лаком. Изломанные скалы, покрытые странной помесью лишайника и мха, трепещущей на сильном ветру, стелющиеся по зернистому песку узловатые плети растений, цепко впивающиеся в камни и стекловидные проплешины. Низкое тёмное небо с медленно ползущими тучами. Низкие горы на горизонте, сглаженные временем и ветрами. И никаких признаков солнца. Холод. Безнадёжность. Уныние. Горечь.
Химера долго вглядывалась в экран, как в окно, стараясь проникнуть глубже, понять этот умирающий мир, которые показал ей своё покрытое язвами лицо… Несмотря на свою способность нести смерть, пить кровь и умение убивать, она всё-таки слишком любила жизнь. «Я живу. Убивая, не умирая, отнимая жизнь – я существую, пока она есть у других. Если жизни не станет…» – Химера не стала продолжать мысль, придвинувшись к метровому неровному прямоугольнику вплотную. Там, с другой стороны, находился мир, который был уже мёртв. И прекрасно знал об этом. Не стесняясь, а, скорее, выставляя это напоказ.
На мгновение она ощутила горький вкус на губах, и непроизвольно облизнулась. «Таков уж вкус у этого песка, – подумалось вдруг. – Он подчиняется бродяге-ветру, и держится у гор корней изо всех сил, чтоб не взлететь в пустое небо… Цепочка туч низка…»
Химера отшатнулась назад, сомкнув вокруг себя защитную сферу, сплетённую из тьмы. Ей, не без оснований считавшей себя почти всемогущей, вдруг стало страшно. Кто-то вломился к ней в сознание, так, что она даже не заметила, и протянул, как листок бумаге на серебряном подносе, этот бред.
Женщина внутренне сжалась, и, по-прежнему не ощущая никого в пространстве и времени вокруг, отступила ещё на пару шагов. Сзади был кожух генератора и пустое пространство теплоотводной шахты, ведущей вниз, к реактору. Впереди тускло светился коричневым и чёрным экран. На станции не было никого. Вообще.
Что-то коснулось её. В голове, изнутри, как будто щупальце морского гада – скользкое, отвратительное… Страх ушёл. Химере захотелось найти этого невидимого скользкого щупателя, и накрутить ему щупальца разнообразными узлами вокруг шеи. Если, конечно, у него есть шея…
Сигнал готовности, прозвучавший из аудиосистемы шлема, разорвал тягучую сеть мгновений, и она осознала, что больше её здесь ничего не задерживает. Попытки прощупывания прекратились, как только внутри плеснула огненная ярость.
Мысленно сплюнув, Химера, не глядя, активировала переход, и нырнула в волны времени, расступившиеся перед ней. Скользя в воде, которая никогда не была водой, она приняла облик огромной акулы, шипастой, но быстрой и стройной, и углубилась в видимые только ей течения, ища следующий момент. За ней, в кильватерной струе, скрываясь между пузырьками метафорического воздуха, мелькнула тёмная тень, похожая на рыбу-прилипалу с Земли.
Глава 17. Астарта. Сны и Кардинал
И светло, и ничего не ранит,
Ровно все для сердца твоего,
Оттого идешь, как чужестранец,
Чужестранец – только и всего.
Пикник – Чужестранец17.1. Бывают и просто сны
Капитан Морган зевнул, и попытался разлепить смыкающиеся веки. Ему на секунду показалось, что свет померк, но взгляд на часы подтвердил самое неприятное – он только что потерял две минуты. Они выпали из памяти, и канули в небытие…
– Кэп, вы это, аккуратнее… – Кацман душераздирающе хрустнул челюстями в богатырском зевке. – Ещё немного, и пульт прошибёте башкой-то, едрёна вошь. А я его уже чинить загрёбся.
– Да-да, Джек, что-то я сегодня не выспался, – Ричард подпёр ладонью подбородок, и уставился в показания приборов, которые начали расплываться перед глазами. – Если честно, я уже неделю не высыпаюсь.
Боцман, подтвердив коррекцию курса, снова зевнул и улыбнулся:
– Анна – умница и красавица, сэр. И полна страсти, выверни меня наружу астероидом!
– Не в Аннушке дело, Джек… – Рик с тоской подумал о дымящейся кружке кофе, или хотя бы о лошадиной дозе стимуляторов, но вахта есть вахта, а навигация в двойном поясе астероидов Сигма Большой Медведицы требовала постоянного контроля приборов и курса. Безопасность превыше всего, особенно когда искин чудит, груз срочный, а «Астарта» нуждается в ремонте и заправке. – Сны… Чёртовы яркие сны, которые я путаю с реальностью, когда просыпаюсь. Мне кажется, что я нахожусь в двух реальностях одновременно, и, закрывая глаза, всего лишь перемещаюсь в другую жизнь.
Боцман постучал по панели сервисного автомата, но тот не подавал признаков жизни, и только помаргивал оранжевым сигналом «позовите техника».
– Вот драный, б***, автомат! – Кацман, проснувшись от злости, врезал по нему тяжёлым ботинком. – Кэп, кофе не будет до самого Плацебо-Центра…
– Угу… – Рик флегматично пошарил рукой под сидением, где обычно крепился контейнер с НЗ. – И таблеток тоже не будет. Кто-то спёр весь пилотский запас…
– Это Гай, – Джек усмехнулся. – Плановая замена аптечек и проверка лекарств на соответствие стандартам… А что за жизнь вам снится?
Неожиданный вопрос нисколько не насторожил капитана, который подтвердил маневр уклонения от быстро вращающейся скалы, пересекавшей курс впереди и чуть ниже левой скулы «Астарты», и снова откинулся на скрипнувшее кресло.
