Алексей Селецкий - Нелюдь
Бывает такое с лесом. Не слишком часто, но бывает. Если гусениц слишком много развелось, например. Или где-то далеко хрустит кустами низовой пожар. Так далеко, что даже запах гари не доносится. А вот вырубка редко тревожит, разве что сразу несколько бригад лесорубов план перевыполняют. Видел Александр такое, чувствовал лесной испуг.
Вот только спина при этом так не холодела. Потому что в поскрипывании веток сейчас чудился стон – далекий, словно через толщу земли. Протяжный, горестный, безнадежный. Стон не деревьев – всего леса. Что-то он почувствовал, что-то понял, узнал. Страшное, необоримое. Неведомое ни людям, ни Древним, а только поколениям вековых дубов. Еще не наступившее – но уже подобравшееся настолько, что вряд ли остановится или пройдет мимо.
Внезапно желто-зеленая волна поднялась вокруг, накрыла с головой – и Александр захлебнулся. Судорожно дернулось тело, не желающее расставаться с привычной жизнью, руки впились в траву – и срослись с ней. Лес нашел того, кто может понять, подумать, что-то исправить. Может быть, даже отвести общую беду. Нашел ту часть себя, которая могла не ждать, а действовать. "Муравьи", – мелькнуло вдруг в расползающемся сознании. – «С Татьяной – муравьи, а теперь я вместо муравейника».
Странное чувство – одновременно видеть себя и сверху, и изнутри. С разных сторон и во многих местах. Весьма странное. Особенно если ты в состоянии понять, что раскинулся на многие километры, и саднящая царапина между лопаток – это полоса асфальта. С одного бока медленно поджаривает город, с другого медузой растекаешься по степи, выбрасываешь молодую поросль опушек. И сердец несколько, бьются вразнобой. И сыто плюхает в озерцах и болотцах. А где-то глубже приятно холодят грунтовые воды. А еще глубже и почти возле самого города – уже леденящий мороз, от которого хочется отодвинуться подальше. Там пожухнут листья, там застынут соки, не гнездятся птицы и не роют норы лисы. Торчит, тянется к живому острая сосулька. «Холм. Тот самый холм, где пять лет назад…» Лес не дал сосредоточится на воспоминаниях, и Александр этому обрадовался бы – но не смог. Не сумел. Не до того сейчас. Тянет холодным сквозняком еще в нескольких местах, но в привычных, знакомых. Угроза – смутная, но отчетливая. Никак не понять, откуда.
Александр попробовал найти тот овражек, где совсем недавно стояли по углам раздавленной звезды Костик и его помощники. Ничего особенного. Такое было и будет. Для леса – не более чем холодная дождевая капля на щеке. Костер возле устья соседнего оврага раздражал куда больше: заночевавшая там компания явно чувствовала себя венцом творения и правительством всего окружающего. Временным правительством, ничего не боящимся, не стесняющимся и не берегущим. Противно, но не то. Еще одна компания – не то. Третьи гадят еще хуже, но опять не то. А вот и наши! Что-то у них стряслось, кого-то они ловят, но лес это не беспокоит. И еще одно местечко, и снова не то, что нужно… Вот оно!
Словно дым, ползущий между деревьями и стелющийся по низинам. Только пахнущий не честной горькой золой и даже не сладковато дурманящими парами бензина. Тяжкая, выворачивающая наизнанку вонь разложения, тухлый смрад. Рыбьи кишки, залежавшиеся в мусорном баке. Прорвавшийся застарелый гнойник. Давно не чищеный свинарник. И все это облаком поднималось над городом, растекалось по окрестностям, жадно тянулось к ледяным фонтанчикам и ярким огонькам. Странным образом эта летучая гниль была сродни потустороннему холоду – но не смешивалась с ним. Лес ее не интересовал, она его, похоже, просто не замечала. Просто текла из города через холмы – но там, где удушливая волна свивалась с глубинными сквозняками, тускнела и гасла зеленая паутинка между деревьями…
Словно с дерева да лицом о землю: вокруг кусты, деревья, сердце снова одно. Бешено, чуть не выламывая ребра, колотится там, где ему и положено – слева. Справа синеватыми искрами металла поблескивает рюкзак. А сзади кто-то осторожно подходит. Даже подкрадывается. Кто-то замерзший, но довольный – и при этом нерешительный до отчаяния.
– Искупалась? – слова дались с трудом. Еще труднее было обернуться.
Хорошо, что Александр и сейчас видел мир не только своими, но и лесными глазами. Для леса не было ничего проще и уместнее искрящихся капель на серебристой от лунного света коже. А вот одежда в руках казалась лишней.
Впрочем, только казалась. Капли заметно подрагивали, а кожа все больше напоминала гусиную. Точнее, куриную – синих пупырчатых кур, которых и сейчас еще можно встретить у «отечественного производителя». Романтика – дело хорошее, но придется подождать.
– Ты что, по бронхиту соскучилась? – прорычал Александр, распахивая рюкзак. – Или не было никогда, решила познакомиться? Так не надейся… Вот, то, что надо!
Одежда упала на сырую траву. Девушка отшатнулась – то ли возмущенно, то ли испугано, но Александр твердо решил пренебречь правилами хорошего тона. Сначала дело, беседа потом. Дрожащее тело очутилось в крепких шерстистых руках. Попыталось вывернутся.
– Не дергайся! Хоть бы вытерлась… Сейчас разотру, потом все остальное.
– П-пу-уст-ти! Н-нашел ч-чем – н-н-носка-ам-ми!
– Не бойся, чистые. И шерстяные – то, что доктор прописал. Не хуже любой банной рукавицы. А одеться все-таки стоило – даже мокрая одежда хоть немного, но защищает. Спасибо, конечно, польщен, весьма приятно… Ты что, всерьез подумала, что меня твоя простуда обрадует? Даже таким способом заработанная?
– Я д-думала, т-ты с-согреешь! А т-ты…
– А я именно этим и занимаюсь. Есть, конечно, способы и получше. Да, кстати! – один носок пришлось снять с руки, чтобы достать и открыть фляжку. – Пей, а я пока продолжу.
Лена глотнула – и тут же поперхнулась, закашлялась, чуть не выронила фляжку.
– Э-э… Э-это что за отрава?!
– Фирменная настойка на травах. По рецепту одного моего старого знакомого. Все, что требуется для здоровья, плюс медицинский спирт. Теперь то же самое наружно… – он щедро плеснул на «рукавицу». – Потерпи, сейчас будет холодно.
– А-а-а! Садист, маньяк, козел, ты что делаешь!!!
– Не ори на весь лес! Предупреждал же, неужто потерпеть нельзя было? Да, садист. Да, маньяк. За козла ответишь?
– Да пошел ты! – девушка все-таки вывернулась из рук. – Я к нему… Саша, что с тобой?!
Это был уже не крик. Сдавленный шепот, хрип какой-то. Лена затряслась еще сильнее, подняла руку, словно хотела дотронуться до щеки своего спутника – и тут же отдернула. Рванулась в сторону, остановилась. Испугано смотрела то на свою одежду, то на Александра.
Тот ощупал лицо. М-да, похоже, накрылась маскировка. Даже не дубовым веником, целым лесом. Которому все равно, что у вас там сверху, ему подавай самую сущность. Снова придется личину накладывать – Александр поморщился при воспоминании о процедуре и ее последствиях. Впрочем, на этот раз может и легче обойтись, привык все-таки.
– Не шуми, я это, я. Кто тут час назад в тайные агенты напрашивался? Вот и привыкай к нашим шпионским штучкам.
– З-зачем… Т-так… П-пугать?!
– Честное слово, я не специально, оно само. Ну, не дрожи, иди сюда. После растирания нельзя на ветру стоять, только хуже будет.
Девушка нерешительно шагнула к нему. Остановилась, попросила жалобно:
– Слушай, Саш… верни все, пожалуйста. Сделай, как было.
– Увы, рад бы, но не могу. По крайней мере, сейчас. А что, таким я тебе не нравлюсь? Между прочим, это мое настоящее лицо.
– Н-нет… То есть не знаю. Просто… другой человек.
– И не человек вовсе. Мы же с тобой вроде как Древние, так чему удивляешься? Иди сюда, замерзнешь. Не бойся, послезавтра… точнее, уже завтра все на своем месте будет. Скажи спасибо, хоть голос тот же остался.
– Я и так… Я думала, все, крыша сдвинулась от всего сегодняшнего, глюки бегают по лесу… Слушай, а зачем это все потребовалось? Ну, чужое лицо и все прочее? Тебя что, ищут?
– Можно было догадаться, – проворчал Александр, снова зарываясь в рюкзак. – Почему мы с тобой до лагеря не дошли, помнишь?
– Ну, помню. Хочешь сказать, все равно узнали? Тогда зачем… Погоди, так это ты от наших скрывался?!
– Одень-ка тельняшку, она теплая, двойной вязки. От кого же мне еще скрываться прикажешь?
– Ну, не знаю, – Лена то ли пожала плечами, то ли попыталась получше устроиться в огромном полосатом мешке. – Ты же воевал – может, кровники какие-нибудь. А как тебя выследили? И вообще, с чего это твоя маска сползла?
– С лица, конечно. А почему – это уже отдельный вопрос, требующий долгого рассказа. Так что там насчет согреться? Каким образом ты это проделать собиралась?
– А то ты не понял… – девушка отвела глаза. – В конце концов, эту ночь раньше не только купаниями отмечали!
– Ну, отмечать так отмечать! – вся выпавшая из рук одежда полетела в рюкзак. Сверху шлепнулись носки и фляжка. – Только отсюда уйдем. Я выше место хорошее приметил.
