Виктор Бурцев - Охота на НЛО
— Не знаю, идиотизм или нет, — продолжал Слесарев. — Но думал я плюнуть на все это. Мне-то, собственно, что со всего этого? Одни неприятности. Да только… Я как твою рожу увидал, когда ты пистолет на Кактуса навел, а в глазах пустота такая, тоска… Понял, взорву все, на хрен. Живота не пожалею, а взорву. У меня ведь сын растет, а тут такое.
— Но ведь это ж не где-нибудь, — сказал Хейти. — Не в Штатах, не у арабов каких-нибудь. Это ж у тебя.
— Потому и взорву, что у меня. А не в Штатах.
— Ну, ты же понял, что я хотел сказать… — Хейти поискал слова. — Как же патриотизм? Оборонка ведь это… Ну… Ты ведь понял?!
— Понял, — спокойно подтвердил Слесарев. — Все я понял. Сразу. Но только если бы все так просто было… Если бы я не знал об этом институтике ничего и о тарелке этой драной не знал… Если бы не ползал я там по проходам, коридорам… Ты пойми, если появились такие, как ты, значит, будут и другие. Я не знаю, умнее они будут или глупее, сильнее или слабее. Не знаю. И я даже судить не берусь, что хуже. Это не в укор тебе, пойми. Но ты работаешь на Запад. И будут еще такие, с микросхемами в голове, или с нанотехнологнями в крови, или с убеждениями… И пойдет плясать губерния! Повалятся из этой Пандориной шкатулки подарки по всему свету. Эту сытую агонию прекратить надо.
— Почему сытую?
— Потому что… Потому что если какой-то мент может запросто заползти в какой-нибудь институт… Значит, заелись эти твари там, наверху этой пирамиды в пирамиде. Умерло это… И никакой пользы от него, вонь одна. Раньше была, наверное, польза, а сейчас нет. Одно зло…
Хейти потерял нить Сергеевых рассуждений. Он понял, что капитан уже говорит сам с собой. О своем. Как будто обрывалось что-то внутри Слесарева, рвалось в душе, тренькая струнами. Невыносимо громко.
— Есть очень хочется. Ты бы сходил в магазин… — наконец сказал Хейти.
Сергей в раздумье покачал головой. Хейти показалось, что он не слышит, но потом Сергей сказал:
— Давай штаны…
Вскоре Хейти сидел на бетонном полу на подсунутой под задницу картонке. Холод, который поднимался снизу, почему-то не беспокоил. Голова то и дело падала на грудь.
В конце концов Хейти задремал.
Когда он снова открыл глаза, перед ним сидел лейтенант Мельников. Хейти понял, что спит.
— Привет, давно не виделись.
Кто это сказал? Впрочем, не так важно.
— Слушай, ты как-то далеко забрался… — сказал лейтенант. — Не находишь?
— Нахожу… — вяло отозвался Хейти. За всеми событиями последних дней Мельников казался таким далеким.
— И ведь из этой переделки ты имеешь все шансы не выкарабкаться.
— Знаю, — сказал Хейти и про себя удивился, почему он так хорошо понимает Мельникова? Ведь говорят они на разных языках.
— И что делать думаешь?
— Выкарабкиваться… — Чертовски логично.
— Это не так уж и трудно, наверное. Просто, как все гениальное. Только я пока об этом не знаю. Путь наверняка где-то близко…
— Ну… — Мельников саркастически усмехнулся. — Все пути находятся близко. В твоей голове. Но мы ведь не о философии тут собираемся говорить?..
Хейти даже не удивился этой фразе. Собираемся— значит собираемся. Значит, так нужно, будем говорить о чем-то другом.
— Мне бы от «жуков» в голове освободиться… — сказал Хейти, словно Мельников мог чем-то помочь ему. — А дальше разобрались бы сами.
— Да нет никаких у тебя «жуков»…
— А что же есть?
— Программа есть. Это особенный, почти уникальный комплекс химических, биологических и прочих веществ вкупе с соответствующей обработкой мозга. Очень примитивной моделью этого процесса можно считать гипноз, хотя аналогии совершенно неуместны.
— Ты откуда знаешь?
— Я многое знаю. Теперь. Хейти внутренне содрогнулся.
— Кстати, комплекс действительно был разработан здесь, в Союзе. И, что самое интересное, в твоем родном городе.
— Как это?! — спросил Хейти.
— А так, когда Объект был сбит, его поместили в единственный тогда пригодный для этого дела институт, который находился в Таллине. Дело в том… — Мельников помолчал. — Что везти его ближе к Москве побоялись. Тащить куда-то на восток, где традиционно проводят подобные исследования, означало волочить Объект через всю страну, что тоже было опасно, кстати, как оказалось, не зря боялись… Вот так-то. Из трех Прибалтийских республик выбрали самую северную. Так вот, первые же месяцы работы дали потрясающие результаты. Как раз в области биохимии мозга. Не нашего, разумеется.
А потом война. Объект пришлось спешно вывозить… С этим целая история вышла. А архивы и материалы сожгли. Ученых, работавших там, вывели во двор и расстреляли… Но, видимо, не всех или сожгли не все. Хотя без ключей в тех материалах разобраться было довольно трудно. На расшифровку должно было уйти время, потом восстановление утраченных частей, практические опыты, не всегда удачные. И вот появляешься ты. Как гостинец из сорок первого года. Знаешь, в этом есть что-то занятное такое… Ты как порождение Объекта вернулся, чтобы его уничтожить. Фрейдизм техногенной эпохи.
Впрочем, может быть, и не уничтожить, или не только уничтожить. Я этого не знаю.
— А кто же знает?
Мельников указал на голову Хейти.
— Программа.
И Мельников пропал, как и не было. Поначалу казалось, что он еще тут и его контуры накладываются на исписанную матерными словами стену. Но потом — хлоп! Он исчез. Осталась только стена и древняя надпись «Спартак — чемпион. ЦСКА — конюшня».
Хейти захрипел и проснулся. Он обнаружил, что лежит на боку, на заплеванном полу, под щекой каменная крошка. Холод пробирал до костей.
«Бред, — как последняя линия обороны проскочила в голове мысль. — Я, получается, не человек. Я — „порождение“.
Эта мысль была воспринята как-то совершенно спокойно, без лишних эмоций. Только вдруг защекотало в носу и изображение слегка смазалось. Хейти протер глаза, и все прошло.
Он встал и увидел, что перед ним на газетке разложены батон, кусок колбасы, бутылка пива и несколько сосисок. Рядом лежали его брюки. Слесарева не было.
«Ушел… — почти облегченно подумал Хейти, ломая батон и снимая целлофан с сосиски. — Решил слинять. И правильно. И молодец. Я сам…»
Однако это радостное настроение улетучилось, когда Хейти обнаружил, что и бомба пропала тоже.
ГЛАВА 33
Джа на нашей стороне.
Егор Летов«Тяжелая, с-сука…
Нет, на своих двоих до НИИ люпина топать и топать.
Это раз.
Взрывателя в бомбе нет.
Это два.
Так какого же черта я иду с этим мешком?»
Мысли метались в голове Сергея, как летучие мыши на чердаке старого бабушкиного дома, которых он любил пугать в детстве. Это было весело и страшно — забраться на полутемный, пахнущий пылью и вениками чердак и ворошить метлой по углам, где печальные мыши свисали со стропил вниз головой, словно большие засохшие груши. Пацаны рассказывали страшные истории про то, как летучки выпивают по ночам кровь или выцарапывают глаза. Сергей в это верил до тех пор, пока одна мышь случайно не свалилась в пустую трехлитровую банку, и он рассмотрел ее при солнечном свете. Маленькая тварь щурилась, скалила мелкие зубки и оказалась настолько потешной, что Сергей перестал бояться и летучих мышей, и заодно всех остальных маленьких существ.
А вот больших существ бояться так и не разучился…
«Поехать на такси?» — Сергей перетряс в кармане мятые бумажки и мелочь. Хватит с лихвой, еще останется, вот только кто остановит по вечернему времени такси идиоту в шортах и с мешком? О том, что их ищут, и ищут, скорее всего, методично и тщательно. Сергей старался не вспоминать. Не думал он пока и о том, что институт явно оцеплен, охрана усилена, потому что они прекрасно все знают. Или не все? Вопрос в том, кто, кроме Костюма-Корнелюка, был задействован в акции и кто обладает всей информацией, а кто — только общедоступной ее частью. Так что, вполне возможно, никакого кипежа вокруг НИИ и нет, так, бдительность усилили…
«Собирался же не думать, ан нет, началось… Взрыватель… Взрыватель. Мысль! — Сергей нащупал в кармане удостоверение. — А что, вполне может сработать».
Спустя минут двадцать он вышел на Бугаевку. Старые частные домики кое-где перемежались белокаменным великолепием — двух— и трехэтажки, выстроенные разбогатевшими местными жителями, но в целом Бугаевка была местом трущобным. На остановке ждали запоздавший автобус несколько старух и группка тинейджеров. От этих можно было ожидать чего угодно, Сергею связываться с ними не хотелось, потому он обошел остановку стороной.
На Бугаевке жили цыгане, и они-то Сергею и были нужны. Как водится, цыгане потихоньку воровали и потихоньку торговали. Торговали всем подряд, от наркотиков до оружия. Регулярные облавы результатов не давали, потому что цыгане умели прятать продаваемое почище революционеров девятьсот пятого года. В то же время они были ценнейшим источником информации, особенно если знать, к кому и как подойти.
