Сергей Недоруб - Признаки жизни
Самопал смотрел на него, не говоря ни слова. В его глазах читалось уважение.
— Прощай, — выговорил он и ушел.
Шептун не тронулся с места. Он сел туда, где стоял, и не шевелился, пока шаги Самопала не стихли.
Он испытывал доселе неизвестное состояние — полное отсутствие мыслей. Хотел остаться таким навсегда, не иметь переживаний, не иметь сомнений, не размышлять о природе вещей. Просто сидеть и ничего не делать. Однако ему стало настолько тоскливо от ощущения пустоты и мертвых тел вокруг, что Шептун бессильно уронил голову на колени. Его только что покинуло последнее, что он имел, — любовь к одиночеству.
Звук вертолетов он услышал минут через тридцать — если верить положению солнца. Шептун не двигался с места, глядя, как из-за скалы показываются три винта. Ни один вертолет боевым, похоже, не был, однако это ничего не значило.
Один из них приземлился на свое место, у которого Грач принимал гостей с Барьера. Два опустились чуть поодаль. Из первого выскочили человек пять, тут же изготовившие автоматы к бою. Следом вышел еще один. Без опознавательных знаков, погон, других форм отличия. Но сталкер знал, что в данный момент именно он руководит всеми.
Человек подошел к костру. Осмотрелся, держась вполне уверенно.
Шептун безучастно смотрело на него.
— Да уж, — сказал военный, в то время как вокруг него забегали люди в защитных костюмах. — Похоже, «Набату» настал конец.
— Конец, — промолвил сталкер. — Меня зовут Шептун.
— Я знаю, — отмахнулся командир.
Кто-то подобрал автомат. На Шептуна вояки упорно не смотрели.
— Мы здесь приберемся, — сказал командир. Он выглядел достаточно свежо, уверенно, даже молодо. — Вставай, Шептун. Прогуляемся немного.
— Куда?
— К «вертушке». Разговор есть. Интересный.
— Нет, — покачал головой Шептун. — Мне ничего не интересно.
— Если ты настолько крут, что тебе лень пройти двадцать метров, нет проблем. Так и скажи, и я доставлю вертолет к тебе. Вместо опахала будет.
Сталкер поднялся, чувствуя боль во всем теле. Он весь дрожал — мышцы были слишком долго напряжены.
— Давай. — Командир поманил его и поднес ко рту рацию. — Доставьте вещдок в кабину.
— Компромат собираете? — спросил Шептун.
— Ну что ты? Наоборот — доказательства невиновности.
— Я не считаю себя невиновным.
— Так не о тебе речь, сталкер. Шептун снова взглянул на командира.
— Ты не удивлен тому, что «Набат» уничтожили, — сказал он, двигаясь к вертолету.
— А должен?
— Мы работали с вами. Рисковали жизнью.
— И вам за это платили, — отпарировал командир. — Той монетой, на которую вы согласились. А нет, так зачем шли в Зону?
— «Набата» больше нет.
— Ну извини, воскрешать мертвых мы пока не умеем. Найдем других желающих.
— Вот так просто, да? Все так рационально?
— Мужик, а сам я, по-твоему, что тут делаю? — спросил командир, запрыгивая в отсек Ми-38. — Здоровье поправляю, что ли? Все мы служим системе. Для охранника тюрьма всегда опаснее, чем для заключенного. Залезай давай.
Шептун молча забрался следом и сел напротив командира. Ему было все равно, что теперь с ним случится. Свое будущее сталкер никак не представлял, потому что уже не верил в него.
— Давай по пунктам, — сказал военный. — Прежде всего меня зовут Клинч. Я майор авиации.
— Фамилия?
— Нет, оперативный псевдоним. Иногда суть, иногда приговор. Не грузись.
— Не буду. — Шептун посмотрел в иллюминатор. Вояки растаскивали тела и складывали штабелями. Кто-то начал копать ямы.
— Я и есть контакт Грача на Барьере, — продолжал Клинч. — Все поставки, обмен и прочее проходило через меня. Чтоб ты знал, вовсе не я распорядился напасть на караван. Мы вообще не имеем к этому никакого отношения.
— Я тоже так подумал.
— Это хорошо. Мне очень важно, чтобы ты понимал четко: я твой друг.
— Как скажешь, — произнес Шептун.
Клинч откинулся чуть назад, снова взялся за рацию.
— Ну где вы там? — гаркнул он и щелкнул кнопкой. Видимо, выслушивать ответ он не хотел принципиально. — Извини за суматоху. У нас с утра угнали БТР на Агропроме. Какой-то дятел решил пострелять из него в Заслон, сейчас ищем.
— Недавно командуешь? — спросил сталкер.
— Нет, просто работа нервная. — Клинч повесил рацию на пояс и хлопнул себя по коленям. — Слушай внимательно, Шептун, — сказал он. — Ситуация крайне хреновая. «Набата» больше нет, и экономика Зоны пошатнулась. Как тебе известно, именно через сталкеров идет товарооборот в этих краях, поскольку вы сами вызвались зарабатывать на этом. Полезли в самое пекло поперед отцов. Если бы не было вас, мы бы занимались Зоной сами, но, поскольку нашлись желающие изучать Зону, мы не стали возражать. Все, что происходит в Зоне, является делом самих сталкеров, работает по их желанию, и мы не обязаны как-то дополнительно вас защищать или контролировать…
— Мне все это известно, — прервал Шептун.
— Я просто уточнил. Тебе сейчас плохо, это само собой разумеется. Ты потерял всех друзей, идти тебе некуда, перспектив никаких. Я помогу тебе, но хотел бы, чтобы ты помог мне.
— Даже не сомневался, — сказал сталкер. — Услуга может быть только за услугу.
— Ты так говоришь, будто в данной связке самый дохлый это я. Но слабое звено тебе, приятель, надо искать в другом месте. «Набат» пытался существовать по своим правилам и был уничтожен. Тебе все мерещатся какие-то злые дяди или духи, которые вас, несчастных, так жестоко исковеркали. Но по мне, все, что с вами случилось, — ваша вина и не более того.
— Наша вина? — переспросил Шептун. — Мы сами виноваты, что напали на караван, на базу, что всех перерезали, как свиней на бойне?
— Да, — ответил спокойно Клинч. — Я тебе, сталкер, больше скажу. Это вина твоя лично.
Шептун рассмеялся.
— Чему ты радуешься? — спросил майор. — Мне известно достаточно много о твоих перемещениях по Зоне.
— Не сомневаюсь.
— Сомневаешься. И, чтобы твои сомнения развеялись, как тот дым снаружи, я тебе кое-что покажу. А вот нам как раз и несут.
В кабину заглянул плечистый контрактник, подавая Клинчу полевой компьютер — защищенный пластинами чемоданчик.
— Свободен, — сказал командир. — Дверь закрой.
Тот задвинул дверь, отрезав кабину вертолета от остального мира. Сразу стало очень тихо.
— Я хочу показать тебе одну интересную запись. — Клинч повернул экран компьютера к Шептуну. — Взгляни.
— Там что-то такое, что может меня заинтересовать? — спросил сталкер скептически.
— Тебе решать, — ответил Клинч. — Здесь вся правда о «Лезвиях».
Глава 24
Клан
Шептун подался вперед, глядя на экран. Изображение было невелико по размеру, но вполне отчетливо. Какая-то видеозапись.
— Что это? — спросил сталкер.
— Ваш караван.
— Откуда?!
— Снимал кто-то из засады. Тут многие с камерами ходят, ничего особенного.
Изображение зуммировалось до пределов, когда Шептун сумел рассмотреть знакомые лица. Вот идет Дровосек со своим карабином. Дальше кто-то с рюкзаками, не разобрать, кто именно. Мивина стоит на месте, шевеля мощной челюстью, ждет, пока все пройдут. Плетется Самопал — куда более свежий и задумчивый, нежели сейчас. А вот и Опер со своей камерой.
— За ними наблюдали, — пояснил Клинч. — Решили из куража заснять атаку. Вот, начали!
Прозвучали хлопки, вперед полетели дымовые шашки.
— Не так давно в Темной долине потерпел аварию вертолет, — пояснил Клинч. — Он вез оборудование и оружие. Часть этого добра попала в чужие руки. Именно этим и стреляли в ваших ребят.
Шептун почти не слышал его, прикипев взглядом к экрану. Раздалась пальба, Опер упал одним из первых. Купцы метались из стороны в сторону, динамики захлебывались от грохота.
То, что случилось дальше, сталкер воспринял с большим трудом.
Мивина свалился с пробитой грудью. Самопал спрятался за его телом, стащил с него винтовку и начал стрелять прямо в камеру. Шептун механически отшатнулся, изображение превратилось в феерию красок.
— Застрелил оператора, — сказал Клинч. — Камера упала.
Следом послышались крики. Еще несколько выстрелов, и все стихло.
Раздался вопль Самопала. Камера смотрела в небеса, заволакивающиеся дымом.
— На записи этого не видно, но нападавших было всего трое, — продолжал командир. — Самопал убил всех. Смерть оператора ты видел, остальные услышал. Тут не сложно сложить два и два.
— Антоха! — звучал отчаянный голос Самопала из динамиков. — Вставай! Дровосек, ты чего?
Клинч пододвинулся поближе.
— Между нами, — тихо сказал он. — Когда ты остаешься единственным выжившим в передряге — это бьет по психике куда сильнее, чем любой другой исход. Ты сам испытал это полчаса назад, когда вернулся домой и обнаружил трупы. Так что, полагаю, эмоции Самопала тебе будут понятны.
