Бен Каунтер - Демонический мир
Амакир трусцой спустился с гребня к остальным членам ковена, которые уже проверяли свое снаряжение и были готовы подняться на борт. Макело все еще стоял на часах, а Врокс тяжело спустился вниз и вместе со Скарланом и Феорканом приступил к прочесыванию зоны посадки. Пракордиан сидел, скрестив ноги и закрыв глаза, и психически общался с «Мультус Сангвис».
— Он будет здесь в ближайшие два часа, — сказал говорящий-с-мертвыми, внезапно открыв глаза.
— Хорошо. На него можно положиться?
— У «Мультуса» ясный ум, когда он захочет, — ответил Пракордиан. — Если ему есть на что охотиться, он может быть весьма расположен к сотрудничеству.
— Он проследил траекторию цели?
Пракордиан улыбнулся.
— О да, капитан. Она двигается к Песне Резни.
Некоторые еще сражались. Но большинство уже начало отмечать победу.
Крепость леди Харибдии превратилась в пустую оболочку себя прежней. Пленные духи исчезли, живые витражи были разбиты, и их корчащиеся изображения больше не могли гипнотизировать нарушителей. В некоторые участки все еще нельзя было пробраться из-за усыпляющего мускуса и галлюциногенных благовоний, висящих в воздухе, но вскоре они должны были проветриться, и для празднующих хватало места.
Голгоф направлялся прямиком к крепости, когда узнал, что она захвачена. Похоже, леди Харибдия либо сбежала, либо погибла, и ее тело исчезло. Голгоф мечтал разорвать ее на части голыми руками, но, по крайней мере, он мог утешиться, сдирая со стен бесценные гобелены и веселясь рядом со своими братьями-воинами.
Звуки хриплого пения эхом отдавались по всей крепости. Голгоф, пошатываясь, взобрался по большой лестнице с бутылью какого-то трофейного вина в руке, погрузившись в туман опьянения после дня, полного резни. Крепость была огромна, здесь еще многое предстояло разведать и разграбить, и большая часть пока оставалась нетронутой. Кроме того, Голгоф все еще надеялся найти сжавшуюся в каком-нибудь алькове леди Харибдию или, по крайней мере, ее останки, чтобы их можно было прибить к шесту и носить, как свой личный штандарт.
Он вышел в бальный зал, обширное помещение с таким высоким потолком, что по его углам собирались облака. Пол был сделан из полированного черного дерева твердой породы, гипсовые стены покрывала лепнина в виде изгибающихся, двусмысленных узоров. В стены были встроены сотни часов, все — с различными наборами цифр, и каждое устройство работало на бьющемся человеческом сердце, вставленном в корпус. Все часы остановились.
Голгоф побродил по бальному залу, спустился по ступенькам в оркестровую яму, где лежали брошенные странные инструменты, и перешел в другую комнату. Это был холодный как лед винный погреб с бочками жидкого несчастья и дистиллированной боли. Голгоф прошел по галерее картин, которые стали черными и тусклыми, и на них виднелись лишь слабые извивающиеся следы прежних живых изображений. Тучи светящихся насекомых, заточенные в магических клетках, свисающих с потолка, освещали картины бледным неверным светом.
Здесь был небольшой зверинец с клетками и вольерами не более человеческого кулака, где содержались крошечные, украшенные драгоценными камнями насекомые и идеально уменьшенные звери. Голгоф узнал несколько маленьких версий горных хищников, которых съежили магией до такой степени, что они стали похожи на игрушки для детей, слишком трусливых, чтобы выслеживать настоящих животных. Очень немногие из этих существ были еще живы. Голгоф проигнорировал их и двинулся дальше, отдавая себе отчет, что пение пьяных воинов становится все глуше. Периодически раздавался отдаленный грохот чьего-то краденого болтера — Голгоф и сам нашел себе болтпистолет, но выкинул его вскоре после того, как из деталей начал вытекать дурно пахнущий гной. Все в городе казалось испорченным. Он знал, что надо сделать воинам, захватившим это место. Они должны разорить его и завалить карьеры под ним.
Дальше тянулся коридор, вдоль которого стояли статуи, оказавшиеся окаменевшими пленниками. Сколько из них были горцами, отданными в качестве дани своими подкупленными вождями? Говорили, что ниже верхних ярусов находятся темницы, где заключены мычащие звери, раньше принадлежавшие к человеческому роду. Сколько хороших и сильных людей встретили здесь судьбу, что хуже смерти — людей, благодаря которым Изумрудный Меч мог бы сохранить свое могущество и воинственность?
Что-то привлекло взгляд Голгофа. Это было живое существо — птица, которая беззвучно порхала по коридору навстречу ему. Голгоф сначала подумал, что она вылетела из зверинца. Она села на плечо ближайшей статуи и наклонила голову набок, любопытно разглядывая его. Оперение птицы было радужного сине-зеленого окраса, а глаза — маленькие и яркие.
Одну ногу охватывало кольцо для писем. Голгоф протянул руку, и птица позволила ему снять его. Он вытащил из кольца полоску пергамента и подумал про себя, жив ли еще Тарн, который мог бы прочитать ему письмо.
Слова на пергаменте закрутились, и вдруг Голгоф понял, что может прочесть их, как будто кто-то читал письмо прямо у него в голове. Он не любил, когда вмешивались в его разум, и смял пергамент в комок, но сообщение осталось. Оно висело перед его глазами и снова и снова повторялось в его голове: Стрельчатый Пик. Зал Старейшин.
Внезапно к словам добавился образ — огромный, темный, пыльный зал, тихий как могила, с клубками паучьих сетей, свисающими с потолка, и… чем-то…в середине — далеким и размытым, так что он не мог сфокусироваться на нем.
Потом он исчез, и перед глазами снова возник коридор.
Последний клочок сообщения всплыл в его мозгу — это была подпись. Крон.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
«Мультус Сангвис» беспокоился. С нижних палуб доносились странные стонущие звуки, приглушающие отдаленный рев двигателей, освещение на мостике тускнело и отбрасывало на пол и стены тени, похожие на пятна и потеки крови. Палубных рабов стало меньше, и они жались на краю мостика. Пракордиан выяснил, что «Мультус Сангвис» призывал их в камеру машинного духа и поглощал, пока Несущие Слово отсутствовали. Старый корабль становился хуже, как будто его заразила та же злоба, что охватила весь Торвендис.
Капитан Амакир видел с орбиты, как горит город. Система голопроекторов воспроизводила в воздухе в середине мостика яркое изображение поверхности планеты, на котором явственно виднелись клубы дыма, окутывающие инкрустированную рану в земле. Вскоре город превратится в разрозненные выгоревшие останки.
Феоркан был у навигационного штурвала и надзирал за вычислениями машинного духа. Пракордиан находился где-то наверху в наблюдательном куполе и с восторгом созерцал далекие разрушения, открыв свой разум отзвукам мертвых голосов. Все Несущие Слово отдыхали по-своему, потому что знали, что встреча лицом к лицу с Карнулоном может стать самой суровой схваткой за их долгие жизни.
— Мы кое-что нашли, сэр, — сообщил Феоркан. — Машинный дух только что увидел это в телескопы.
— Дай изображение, — сказал Амакир. Образ Торвендиса замерцал и исчез, сменившись видом звездного неба снаружи. Над одной, особо яркой звездой начал мигать курсор.
— Ближе?
Феоркан несколько мгновений пытался убедить сенсоры «Мультуса» дать приближение. Потом изображение снова поменялось.
На сей раз оно демонстрировало космический корабль. Он был окутан светом, отраженным от многочисленных солнц и лун Торвендиса, но это явно был корабль. По измерениям, которые потоком шли по нижней границе голографического образа, Амакир мог сказать, что он огромен, гораздо крупнее, чем «Мультус». Под массивным изогнутым корпусом висели мощные двигатели, зияющие уловители частиц тянулись от носа к расширяющимся трубам двигателей. Вперед торчали пучки сенсорных антенн. По сегментированному корпусу тянулись узкие окна, покрывая весь корабль точками света.
— Есть сигнал?
Феоркан покачал головой.
— Насколько может сказать «Мультус», корабль мертв.
Когда Пракордиан сказал, что Карнулон движется к Песне Резни, это казалось бессмыслицей. Одноместный корабль не потянул бы путешествие до звезды. Но теперь, конечно же, все было совершенно ясно: они нашли, куда направлялся Карнулон, и это была вовсе не звезда. Его цель ярко и холодно горела в небе, отражая свет солнц Торвендиса.
На обшивке космического корабля огромными буквами было выведено его название — «Песнь Резни».
Амакир подошел к аппарату связи и переключился на систему вокс-оповещения корабля. Его голос громом разнесся по «Мультусу».
— Несущие Слово, готовьтесь. Мы нашли его. Идем на абордаж.
Если бы Сс’лл Ш’Карр обладал разумом, хотя бы приближенным к разуму смертного, он мог бы утолить свою жажду. Он мог бы пресытиться кровью и убийствами, когда океан крови впитался обратно в землю под городом. Зловоние раздутых трупов, оставленных отступающими волнами, и давящая пелена дыма, зависшая между башнями, могли бы удовлетворить его страсть к разрушению.
