Сергей Слюсаренко - Красный сигнал
Тимур выглядел больным. Вернее, не больным, а человеком, который недавно болел и только-только выздоровел. Словно похудел за пару дней, и синяки под глазами появились. И почему-то на плече у него висел автомат. Он висел так, как будто был там тысячу лет, — аккуратно и ладно. Я когда с автоматом шел, то ничего, кроме сбитой прикладом задницы, не чувствовал, и оружие все время сползало с плеча. Но, несмотря на болезненный вид, Тимур был веселый и сразу сказал:
— Ну что, подпольные миллионеры, рассказывайте, как полнолуние пережили?
Он уселся в кресло и положил ноги на стол, как американец. На ногах у него были легкие сандалии.
Мы подробно рассказали, как нас сюда Редактор привел, как ночью я видел схватку сталкеров со страшным монстром на улице, как к нам потом приходил Черный Сталкер и Дух Зоны и какая классная вещь — саморазогревающаяся тушенка. Тимур слушал внимательно, но, когда я рассказал про Черного Сталкера, помрачнел.
— Странно это все…
Он встал и прошелся вдоль комнаты туда-сюда и остановился возле окна.
— Так и сталкер Редактор сказал, — согласился я.
— Ну, приходил он, это дело такое, захотелось — и пришел. Вот только то, что он просил на колесе покататься, это… — Тимур нахмурил лоб, и на нем пролегли несколько глубоких вертикальных складок.
— Он еще говорил ось починить, — добавил я. — А может, вы сможете ее починить?
— Он же не меня просил, — покачал головой Тимур. — Если он тебя просил, то чинить ты и должен. Но я думаю, мы про это забудем. Нам уходить сегодня, так что собирайтесь! А то так до ночи проболтаем.
А нам и собираться особо было нечего. Раз уходим, можно только деньги взять, всякое ненужное оставить. И котелки, и консервы, и все, что уже не понадобится. Какой смысл тащить с собой тяжести, если денег вон сколько. Деньги мы разделили поровну на три части и положили в рюкзаки, завязав крепко-накрепко. Тимур смотрел на нас, чему-то улыбаясь. А вот жилетку спасательную мне было жалко оставлять. Сколько раз я думал, что она вот-вот сработает, а оказалось, ни разу. Так что я ее просто на себя надел, чтобы не выбрасывать. В общем, мы собрались и пошли вслед за Тимуром. На площади с колоннадой было тихо, даже ветерок не шевелил листья деревьев.
— Ну что, потопали? — то ли спросил, то ли скомандовал Тимур.
Но нам не удалось сделать ни шагу. Раздался неприятный окрик:
— Стоять на месте! — Кричали откуда-то с площади, скорее всего из-за кучи плиток, которые кто-то выдрал и сложил стопками.
Тимур, не раздумывая, перехватил автомат и шепнул нам:
— Бегите за ДК, я их остановлю.
Нас просить не надо было, и мы чесанули изо всех сил под колоннаду слева от входа в «Энергетик». Сзади застучал автомат, я на ходу оглянулся и чуть не растянулся. Тимур поливал из своего «калаша» кого-то, кто прятался за деревьями. Мы забежали за угол дома культуры и обогнули его, выскочив на тот самый городок ржавых аттракционов, который мы видели из окна. Здесь было спокойно.
Сил бежать дальше не было, кололо в боку. И мне показалось, что мы уже никогда не выйдем из Зоны. До нас доносился шум боя, значит, Тимур держался. А потом внезапно настала тишина. Если бы после того, как затихло, из-за угла показался Тимур, я бы понял, что победил он. Но никто не появился. Мы стояли в полной растерянности и не знали, что делать дальше. Ожидание затянулось. Мы боялись вернуться и не знали, куда идти дальше. И никого рядом не было, чтобы нам подсказать.
Я не зря взял спасательную жилетку, наверное, настал тот самый момент, когда надо просить о помощи. Я снял жилетку и дернул тросик, который надо было дергать в случае опасности. Внутри что-то пикнуло, и из-под подкладки вылез на тросике пластиковый цилиндр. Я понял, что это одноразовая ракетница, я видел такие. Почти хлопушка. Я направил ее в небо и дернул за шнурок, который болтался на торце. С воем в небо унеслась красная ракета, оставляя белую вертикальную полосу дыма за собой.
— Вот и все, теперь надо ждать помощи, — сказал я, сам не веря, что получилось все так грустно.
— Откуда она придет? — Толик вдруг заорал так, словно собирался заплакать. — Куда мы сейчас пойдем? Ведь мы же…
Он не смог договорить. Оглушительный грохот раздался откуда-то сверху из-за здания ДК. Этот звук нельзя было перепутать ни с чем, так грохочут только вертолеты. Я понял, это за нами! Сработал красный сигнал. Но на фоне рокота раздалось несколько хлопков, после этого звук стал подниматься выше, и мы увидели, как громадная тупорылая машина, вся в камуфляжной окраске, поднялась над крышей ДК «Энергетик». У вертолета сбоку были подвески с круглыми барабанами для ракет. Видимо, эти ракеты и грохнули над площадью, где только что стрелял Тимур.
Вертолет завис над городком аттракционов и потом медленно опустился на землю. Открылась боковая дверь, наверное, они у вертолетов называются люками, и из вертолета выскочил… Я его сразу узнал, хоть мы давно не виделись. Это был дядя Герман, товарищ отца. А вслед за ним я уже догадался, кто будет. Тетя Клава. Но они были одеты не так, как тогда, в Москве. Не было на Германе строгого костюма, а на тете Клаве пестрого платья. Они были в военных комбинезонах, за спинами на ремнях у обоих висели большие винтовки с толстым стволом и оптическим прицелом, наверное, снайперские. Клава направилась к нам, а Герман, дождавшись, когда из вертолета выйдет еще один человек, мне незнакомый, бросился за ДК, туда, где оставался Тимур.
Клава подбежала, обняла меня и, стараясь перекричать шум двигателя, спросила:
— С тобой все в порядке? С вами. — Она посмотрела на моих друзей.
Юрка с Толиком, все еще не веря в спасение, заорали: «Да-а-а!» И запрыгали от радости.
А я сказал на ухо тете Клаве: «Я не нашел папу».
И вдруг я понял, какой я дурак. Ведь это же из-за нас сюда прилетел вертолет, там, на площади, может, погиб Тимур, а я… я ведь ничего не сделал, чтобы найти отца. И теперь маму и дядю Сашу оштрафуют, я ведь знаю, что всегда, если детей надо спасать вертолетами или пожарными, штрафуют родителей. Правда, деньги у меня есть. На что я, глупый, надеялся, что они у меня останутся? Это же не отцовские две тысячи, которые бабушка передала. И уже никогда я не смогу найти отца. Меня, наверное, посадят в детскую комнату милиции или отправят в интернат.
И тут я опять понял, что надо делать. Тетя Клава, все еще улыбаясь, держала меня за плечо, я вырвался и побежал к колесу обозрения. Как сказал Черный Сталкер, так пусть и будет. Клава что-то закричала мне вслед, но я даже не оглядывался. Я уже давно заметил, что на трубе, на которую опирается колесо обозрения, есть ступеньки, как на башенном кране. Колесо-то не на одну трубу опиралось, а на несколько, но ступеньки я увидел только на той, что была ко мне ближе всего.
По лестнице я поднимался с большим трудом. Лестница была железная, просто ступеньки, приделанные к опоре колеса. И чтобы не упасть, приварены большие обручи. Я поднялся немного и посмотрел вниз. И мне стало страшно. Я ведь высоты боюсь. И я заставил себя вниз не смотреть, стал смотреть только на металлические трубы опоры. Ее давным-давно красили, краска превратилась в мелкую шелуху, которая делала поверхность колонны шершавой. А ступеньки были тоже ржавые, и мне приходилось крепко держаться руками за эти ступеньки. И все время я говорил себе: «Не смотри вниз, не смотри вниз».
Один раз мне показалось, что я сейчас потеряю равновесие и упаду. Внизу затих рокот вертолетного винта, видимо, выключили мотор. И стало совершенно тихо. Я думал всегда, что наверху свистит ветер. Вот, бывало, смотришь, на земле тихо, а кроны у деревьев качаются. А я уже выше крон поднялся. Еще подумал, а как же я буду чинить эту ось. Ведь у меня инструментов нет. Но с другой стороны, всегда надо сначала посмотреть, что случилось, а потом уже думать, как чинить.
Я слышал, как снизу кричали: «Спускайся, брось!» Но я не хотел смотреть вниз. Лестница кончилась. Я был у самой оси. И тут начиналось самое страшное. Мне надо было вылезти на эту самую ось. Иначе никак нельзя было добраться до ее середины. Снаружи она была нормальной, но если что-то и сломалось, то только в торце. Я осторожно на животе переполз на ось. Она была, наверное, полметра в диаметре, и получалось, что не сильно покатая.
Теперь надо было развернуться, чтобы лечь вдоль оси. Я долго собирался с силами. Ведь как только я так развернусь, то обязательно посмотрю вниз. Наконец я решился. Закрыл глаза и стал медленно-медленно перебирать ногами и руками, чтобы развернуться. Краска все время облущивалась от металла и летела в лицо, лезла в нос.
Вот вроде я уже лежу параллельно оси. Теперь надо было доползти до края и посмотреть, что там внутри. Вот моя правая рука нащупала конец оси. «Ну, — сказал я себе, — просто подползи поближе и загляни». Вниз, с самого края. Над пропастью. Я не мог. Я боялся. Я прополз еще немного и стал с закрытыми глазами ощупывать торец. Там ничего такого не было, металл, какая-то смазка, наверное, затвердевшая, потому что рукам было противно.
