Алексей Калугин - Планета смертной тени
– Что-то не так? – Гюнтер осторожно тронул за локоть замершего у входа в Лабиринт Александра.
– Да нет, все в порядке, – тряхнул головой Судорин.
– Тогда сойди с веревки.
Александр посмотрел под ноги. Он стоял на веревке, которую сматывал Гюнтер.
Александр улыбнулся и сделал шаг назад.
Гюнтер смотал веревку, еще разок искоса глянул на Александра и пошел туда, где остальные собирали вещи. А Судорин все стоял и смотрел в темную пасть Лабиринта. Как будто ждал знака, который должен был убедить его в том, что он принял верное решение. Сам-то он вовсе не был в этом уверен. Он уже не мог отличить реальность от вымысла, явь ото сна. Все было странно и неопределенно. Как будто он смотрел на мир, спрятавшись под циновку.
Если сновидцу приснится, что он уснул, какой сон он увидит во сне?
Быть может, это будет сон о спящем короле, которому все мы снимся. И лучше даже не думать о том, что произойдет, если вдруг он проснется.
Глава 23. День 280-й
(За 3 дня до последнего)
– Ты уверен, что тебе это не привиделось?
– Да.
– Точно?
– Абсолютно.
Дик наклонил голову и припечатал ладони к лысому затылку.
В былые времена, подумал, глядя на него, Александр, Чики запустил бы пальцы в волосы. Хотя он был военный, значит – коротко стригся.
– Какая у тебя была прическа?
– При чем тут это?
– Просто так… Мне кажется, ты стригся под бобрик.
– Нет. Я расчесывал волосы на пробор. Здесь. – Ребром ладони Дик коснулся лысой головы слева. – Зачем тебе это?
– Хочу представить, как ты выглядел в прежней жизни.
– О прежней жизни давно пора забыть.
– Через три дня мы снова станем свободными.
– Ох! – тяжко выдохнул Чики.
Их было семеро. Семеро, кто решил идти до конца. Они сидели в закутке у кирпичной стены. Здесь планировалось сделать пристройку. Как шутили сами колонисты – комнату святого Норбита. Но два дня назад все работы были приостановлены. Брошены. Александр сделал то, от чего его тщетно отговаривал Чики – рассказал всем о том, что с ним произошло.
Чики боялся, что процесс станет необратимым. Александр понимал, что он должен стать таким.
– Что тебя пугает?
– Ничего. Но если что-то пойдет не так…
– Все будет так, как я сказал.
– Ты говоришь это уже в сотый раз.
– Потому что ты в сотый раз мне не веришь.
– А ты сам веришь в то, что говоришь?
– Да!
– Ты был в Лабиринте всего несколько минут.
– Мы уже обсуждали это.
– Думаешь, так легко поверить в то, что ты просто вошел в пещеру и провалился в безвременье?
– У тебя есть другое объяснение?
– Мне нечего объяснять. О том, что произошло, я знаю только с твоих слов.
– А мне ты не веришь?
– Я не говорю, что ты лжешь!
– Что же тогда?
– Ты сам… Сам мог поверить в то, чего не было!
– Ясно. – Александр улыбнулся, сложил руки на груди и прислонился спиной к кирпичной стене. – И что будем делать?
Он ни на кого не смотрел, но понятно было, что вопрос обращен к каждому из присутствующих. Даже к Чики, который, казалось бы, уже высказал свое мнение.
– Расскажи еще раз, что ты видел, – попросил Гейс.
– Хорошо, – Александр ковырнул ногтем полоску застывшего раствора между кирпичами. – Среди множества картин, которые мне показали в треугольном зале, были три, имеющие самое непосредственное отношение к нам. Сначала я увидел четырех трангов, поднимающихся по антигравитационному лучу, с той самой установки, что находится за скальным проходом. Потом я увидел транга, крушащего нашу колонию. Лазерными лучами он кромсал то, что мы здесь понастроили. Вот эту самую стену! – Александр в сердцах хлопнул ладонью по кирпичной кладке. – Я видел мертвых людей в серой униформе, по которой расплывались кровавые пятна.
– Ты опознал мертвых?
– Лиц не было видно… Да и какая разница! Если сюда придут транги, то никто не уйдет живым… Но была еще и третья картинка, движущаяся. Я видел посадочный модуль, стоящий, как обычно, возле барака, на возвышении. Рядом с опущенным трапом – двое солдат. Чуть в стороне, ближе к бараку – док и сержант. Последний, как всегда, крутил на пальце стоппер. И вдруг кольцо соскользнуло у него с пальца, и стоппер упал на землю.
Александр умолк.
– Это все?
– Все.
– Можно спросить? – поднял руку Гюнтер.
– Давай, – кивнул Александр.
– Допустим, ты действительно видел будущее, – неторопливо, рассудительно начал Гюнтер и вдруг, будто споткнувшись, затараторил быстро-быстро: – Я не хочу сейчас обсуждать вопрос, что произошло в Лабиринте, я думаю, если Александр говорит, что видел эти картинки, значит, так оно и было, но я хочу спросить о другом, можно, да?..
– Конечно, – улыбнулся невольно Судорин. – Все, что угодно.
– Ну вот, я и говорю, допустим, ты действительно видел будущее. И теперь мы знаем, что однажды сержант уронит стоппер. Но почему ты уверен, что это произойдет в очередной визит тюремщиков, через три дня? А не через три месяца?
Молодец парень, отметил про себя Александр, в корень зрит. Другим этот вопрос почему-то в голову не пришел. А он ведь действительно не видел ничего, что указывало бы на дату того или иного события. Но к такому вопросу он был готов.
– Потому что в тот момент, когда сержант уронил стоппер, все мы еще были живы. И поселок стоял на своем месте. А это значит, что у нас попросту нет выбора. Если мы сами не уберемся отсюда, явятся транги и уничтожат нас. Другие тем временем займутся кораблем.
– Ты хочешь сказать, что картинки будущего, которые показал тебе Лабиринт, – это предупреждение? – спросил Кефчиян.
– Точно, – щелкнул пальцами Александр. – Лабиринт дает нам последний шанс. Если мы сами не покинем планету, он проведет зачистку. Как это уже случилось однажды, когда транги уничтожили корабль Чики.
– Смешно, – сказал Дик, но даже не улыбнулся при этом.
– Что тут смешного? – не понял Судорин.
– Ну, а как же. Всемогущий Лабиринт, по собственному выбору… Нет, извиняюсь, – Дик посмотрел на Ут-Ташана, приложил руку к груди и саркастически усмехнулся. – По выбору уурсинов Лабиринт уничтожает цивилизации и взрывает планеты. И вдруг он проявляет странную, я бы даже сказал, трогательную, и, что самое главное, совершенно необъяснимую заботу о горстке колонистов. Которые к тому же все уже давно мертвы. С чего вдруг такой приступ гуманизма?
– Мы никогда не поймем того, что делать Лабиринт. Но, если он поступать так, а не иначе, значит, на то есть причины.
– Хороший ответ, – кисло скривился Дик. – Только он ничего не объясняет.
– А я и не хотел ничего объяснить, – даже не улыбнулся в ответ Ут-Ташан. – Я отвечал на твой вопрос.
– Ты веришь в то, что Лабиринт дает нам шанс?
– Почему нет?
– Не проще ли всех нас уничтожить?
– Просто не значит правильно.
– Но именно так он поступил с колонией Юрия!
– Нет. Он не помог им выжить.
– Разве это не одно и то же?
– Смерть – это действие на физическом уровне, убийство – на уровне морали.
– Ты здорово навострился говорить по-нашему, – погрозил ему пальцем Дик.
– Я стараться, – польщенно улыбнулся уурсин.
– Но, если Лабиринт хочет, чтобы мы убрались с планеты, почему он не поможет нам? – спросил Гейс.
– Он дал нам знание, – ответил Ут-Ташан. – А знание – это власть.
– И кто-то ведь должен будет толкнуть сержанта под локоть, чтобы он уронил стоппер, – ехидно усмехнулся Дик.
Александр смотрел на неровную линию горизонта, где пурпурное небо врастало в каменистую землю. Почему-то только сейчас он подумал о том, как опостылел, обрыдл ему этот унылый, однообразный пейзаж. Настолько, что, казалось, воздуха не хватает. Делаешь глубокий вдох и чувствуешь, что легкие все равно остаются пустыми. И ужас закрадывается в душу. И странная мысль ползет в подкорку – а что, если это конец?.. То же самое чувствует человек, запертый в одиночной камере. Без голосов, без воздуха, без надежды. Жизнь, смятая, как ненужный листок бумаги…
Даже не особо прислушиваясь, Александр знал, о чем сейчас говорят остальные. Все эти вопросы обсуждались уже далеко не в первый раз. И все уже было решено. У них впервые появился шанс совершить побег. Слабенький, едва теплящийся, почти обманчивый шанс – но кто сказал, что будет другой? А раз так, значит, нужно было рискнуть. С этим были согласны все. Обсуждение продолжалось лишь для того, чтобы отточить детали плана, который не должен был иметь ни малейшего изъяна. Иначе все пойдет грешному псу под хвост. Чики сам взял на себя роль главного оппонента, готового спорить с кем угодно, по любому поводу. И это было правильно. Они не имели права на ошибку.
Александру было тяжело принимать участие в этих бесконечных дебатах. Он почти всегда оказывался в центре спора, – а как же, вся информация исходила от него, и только он отвечал за ее достоверность. И он уже смертельно устал делать вид, что абсолютно уверен в том, что говорил. Он на самом деле видел картинки, о которых рассказывал. Он действительно не сомневался в том, что это фрагменты будущего. Смущал его лишь один момент – он вовсе не был уверен в том, что эпизод, когда сержант уронил стоппер, происходил на этой планете. Помимо самого сержанта, дока, двух военных и доставившего всех их посадочного модуля, Александр видел лишь край зеленого барака и серые спины живых мертвецов. И, в принципе, это могла оказаться любая другая планета из тех, на которых находились колонии, работающие в режиме зомби-аврала. Вот об этих своих сомнениях он никому не говорил. Потому что остальные должны быть уверены в том, что все пойдет как надо. И через три дня они станут свободными людьми. Или снова умрут, сражаясь за свободу…
