Владимир Куницын - Личный враг князя Данилова
— Сейчас спрошу, — переходя на немецкий, задал вопрос Каранелли.
— В любом случае, они с ним не один час потеряют, — сказал Олег.
— Вот и я также подумал. А время нам очень нужно.
«Эх! — второй раз за несколько дней вздохнул бывший сотрудник ИНО Александр Строгин. — Как тебя нам в Испании не хватало».
Насмерть перепуганного немца довели до лошадей.
— Можно руки не развязывать, — сказал Каранелли, запрыгивая на лошадь. — И так благодарен будет.
— Это верно, — произнес Лемешев, засовывая немцу мощный кляп в рот. Для надежности обмотал его тряпкой вокруг головы.
— Ну как? — спросил Олег.
— Отлично! Пусть топает, — отозвался Каранелли.
Всадники скрылись. Растерянный капитан стоял среди поляны. Потом вдруг в голову закралась мысль, что русские могут вернуться, и он припустил бегом по утреннему лесу.
V
Каранелли словно в зеркало смотрел, в котором отражалось ближайшее будущее. Фон Бридель собрался ехать, чтобы разобраться с исчезновением командира роты. Перед самым выездом была получена радиограмма, что капитан вернулся. Причем сделал это самостоятельно со связанными руками и кляпом во рту. Штандартенфюрер отменил выезд полковника и, забрав его с собой, поехал разбираться с офицером.
Через час ротный поведал историю, из которой следовало, что, оказавшись на полтора часа в плену у русских партизан, он вел себя как настоящий герой. За что его нещадно побили. (По дороге к своим офицер приложился к стволу сосны, поцарапанное лицо выглядело впечатляюще.) Потом удалось сбежать и спрятаться в кустах. Русские искали его. Один раз даже прошли совсем рядом. А когда уехали, то он смог вернуться.
Отто размышлял. Конечно, представить себе, что русские поговорили с немецким офицером и отправили восвояси, он не мог. Тогда что? Получается — сбежал? У него есть отличный аргумент в пользу этой версии — он жив.
Фон Бридель попросил ротного еще раз рассказать, что с ним произошло.
— Под утро, часа за три до рассвета, я поднялся, чтобы проверить посты. Начал с первого, и пошел вдоль дороги. После восьмого поста свет фонаря уперся в стену кустов. Я начал обходить ее. Потом очнулся уже в лесу. Там, за дорогой, — офицер показал рукой.
— Сколько времени прошло? Или вы не можете определить?
— Были утренние сумерки. Думаю, что не меньше двух часов.
— Хорошо. Сколько было партизан?
— Трое. Один в немецкой офицерской форме.
— Кто вас допрашивал?
— Этот лейтенант. Но мне показалось, что немецкий знают все трое.
— Почему?
— Он не переводил ответы.
— А были ответы?
— Номер полка, звание и фамилия записаны в удостоверении, какой смысл скрывать? — не смутившись, ответил капитан. Лемешев действительно заглядывал в документы и оставил их себе.
— Допустим. Что еще вы говорили?
— Больше ничего. Клянусь, господин штандартенфюрер! Меня били связанного! — поспешно добавил офицер.
— Хорошо. Что было дальше?
— Лейтенант что-то сказал по-русски. Мне заткнули рот. Потом один из них достал кинжал. Я понял, что меня хотят убить. Прыгнул в кусты и помчался, не разбирая дороги. Русские прозевали и погнались не сразу. Мне удалось спрятаться. Они искали недолго — сели на лошадей и уехали.
Штандартенфюрер снова задумался. Что известно русским? Армейский полк выдвигается на позиции. Если русские побывали на берегу Днепра, то сомнений, что противником будут партизаны, не должно быть ни у кого. Что делать? Даже если их полсотни, то воевать с полком они не смогут все равно. И попытаются уйти в сторону Орши. Но не сейчас, когда любого человека в поле видно за километр. Ночью, только ночью. А значит, нужно торопиться.
Фон Бридель вдруг почувствовал, как жалко потерянного времени. Где теперь перехватывать русских — окружать вдоль кромки леса или уже в поле за речкой?
Подумав, что делать с оставшимися полуторами батальонами пехоты, штандартенфюрер решил переформировать войска. Несколько десятков мотоциклов и пятнадцать машин были брошены на широкий охват территории. Уйдя километров на пятнадцать к Орше, мобильная группировка должна была растянуться в цепь. Пусть очень редкую, но на местности, где полей больше, чем перелесков, вполне достаточную. Затем, словно невод, она должна начать просеивать территорию, постепенно сжимая ее. Оставшиеся должны действовать по первоначальному плану — охватывать последнюю сторону лесного треугольника. Перетасовка подразделений заняла немного времени — выучка полка находилась на высоком уровне.
Три часа спустя Отто вернулся в Маньково. Командир полка находился в Красном. Мобильная группа заняла позиции. Теперь оставалось только вывести последний батальон из Красного, и русские кавалеристы оказались бы в кольце. С запада заслон получился бы двойной — перед и за рекой Свиной. Единственное, что беспокоило штандартенфюрера, это потерянное с утра время. Партизаны, конечно, окружены, но что они выкинут — пока последний батальон займет исходную позицию перед началом прочесывания — никому не известно.
Тем временем Каранелли вместе с товарищами готовился переместить лагерь. Причем уходить нужно было далеко. И то еще не факт, что удастся оторваться от немцев.
Луи не понимал, как можно за горсткой партизан направить целый полк. Да, конечно, они уничтожили взвод фрицев, взорвали склады в Лядах, освободили полсотни заключенных. Но разве это достаточный повод? Что-то здесь не так! В чем причина? В дереве с его необычными свойствами? Полная глупость. Оно за речкой стоит. На долю секунды мелькнула мысль — может, немцы ловят кого-то конкретно? Но она ушла, даже не успев сформироваться.
Так и не решив проблему, Луи занялся изучением местности. Карта заканчивалась где-то посередине между Красным и Оршей. И глядя на нее в очередной раз, Каранелли отмечал, что за речкой Свиной немалую часть местности занимают поля.
Лучшие леса, где можно было скрываться не то что от полка, а от дивизии, были на севере. Но до них нужно было пересечь Днепр, железную дорогу и автотрассу. А теперь еще и цепь пулеметчиков. Между тем именно в этом направлении собирался увести свой отряд француз.
— Олег! Сколько пулеметов в пехотном полку?
— Немецком?
— Конечно.
— Тридцать шесть станковых и сто пятнадцать ручных.
— Ты к берегу выходил. Подумай, какое расстояние между пулеметами?
— Я могу некоторые точно показать на карте.
— Это здорово. На! Рисуй! — Каранелли сунул карту Лемешеву.
Но тот взял еловую иголочку и показал две точки:
— Здесь находятся девять пулеметных точек.
Луи померил расстояние. Получилось девятьсот двадцать метров.
— Ну что же! Хорошо.
— Что хорошего? Пока ничего не наблюдаю.
— От моста у Гусино до впадения Свиной около тринадцати километров. Так что почти все пулеметы стерегут Днепр на этом участке. Нам нужно перебраться через Свиную, пройти вниз вдоль Днепра километра на три-четыре и переправляться затем через него.
— Увидят и расстреляют.
— Ночью, Олег. Только ночью.
— До ночи фрицы отрежут нас Свиной.
— Постараемся что-нибудь придумать, чтобы не успели.
Отряд собрался за час. На одной лошади ехал Алеша Чернобровый, на другой Маша. Третью полностью загрузили поклажей. Сами партизаны тоже нагрузились, но это не очень мешало им идти быстро. Ногами двигали плохие вести, которые принесли Артист, Князь и Лемешев.
VI
Каранелли предложил неожиданно напасть на противника. Причем сделать это в тот момент, когда фашисты готовятся к прочесыванию. Нет лучшей добычи, чем охотник, собирающийся на охоту.
— Есть у меня план. Нападем здесь.
— Где? — Лемешев округлил глаза.
Они стояли на краю огромного поля. За дальним перелеском можно было рассмотреть строения Литивля — большого населенного пункта. Дорога шла посередине, не приближаясь к лесу ближе чем на полкилометра. Развесистый мощный дуб, единственное дерево, одиноко стоящее среди поля, раскинул ветки над ней.
— Когда немцы будут возле дуба. Я так понимаю, они на машинах сюда поедут.
— Ну и что? — вмешался Данилов. — Проведем лихую кавалерийскую атаку? На трех лошадях?
— Нет, Князь! Устроим им «лягушку по-немецки».
— Что устроим? — спросил не понявший Лемешев.
— Это специальная терминология, Олег, — наклонившись к уху майора, прошептал Луи, — образца тысяча восемьсот двенадцатого года.
— А как? — в вопросе Данилова звучал интерес.
— Точно так же, как некоторые русские хитрецы. Соберем немцев под дубом и взорвем над ними большой заряд.
По расчетам Луи, немцы еще не начинали выходить из Красного. Значит, время у них есть.
— Тонь! Как у нас с толом?
