Константин Кривчиков - Кремль 2222. Тобольск
«Горный» ответил не сразу. Сидел и чесал затылок. Потом заговорил:
– Для Кара любой генерал, кто им ментально управляет. Видимо, он когда-то, еще в годы войны, находился в подчинении у генерала. С тех пор его и заклинило… Только я вот чего не пойму. Откуда ты знаешь, что он меня генералом называет?
– Как откуда? Он только что сказал.
– Только что?.. Ты уверен?
«Уверен», – хотел ответить Сновид и вдруг запнулся. Ему показалось, что он слышит слова крылана. И до этого тот что-то говорил. Но он ни разу не видел, как крылан раскрывает рот. Или клюв. Удильщик его разберет, что там у него на этом месте. Но он же слышал… Или не слышал?.. Неужели опять глюки?
– Видишь ли, Павел, – мягко заметил Бортник, – Кар не может говорить.
– Вообще?
– Не знаю, как насчет вообще всех крыланов, я с другими близко не знаком. Но Кар разговаривать не способен. Возможно, не умеет. А, возможно, после ранения какого онемел.
– Как же вы с ним общаетесь?
– Мысленно. Устройство мозга крыланов такое, что они способны устанавливать ментальную связь со своим хозяином-оператором. Кар меня им признал, когда я его спас. И Зюба он за хозяина считает. Так что для него Зюб тоже генерал.
Сновид тихонечко захихикал. Надо же – Зюб генерал. Ну, дела! Час от часу не легче.
– Водички дать? – озабоченно спросил «горный».
– Зачем? – всхлипнув от смеха, отозвался Павел.
– Затем, что у тебя истерика начинается.
Бортник неожиданно нагнулся к Сновиду и довольно сильно хлопнул того по лицу. Павел подавился слюной и закашлялся.
– Эй, ты чего?
– Все в порядке. Успокоился?
– Вроде да.
– Хорошо. Но водички все равно попей. У тебя котелок справа от головы стоит. Нашарь и попей. А я сейчас факел зажгу и принесу. У нас с тобой серьезный разговор будет.
Павел нашел в темноте котелок и выпил его до дна. На всякий случай. Смех у него прекратился. Да и над чем смеяться? Над тем, что крылан спира генералом называет? От наглеца Зюба и не такого ожидать можно. Он любому мозги запарит… Нет, это не смешно. А если даже и смешно, то проблема не в этом.
Сновид испугался. А чего испугался, сам толком понять не мог. Вернее, не хотел понимать. Потому что в этом случае надо будет признаться, что он…
Он сел в углу и накрылся одеялом. За последний час он стал лучше себя чувствовать. Голова хотя и кружилась временами, но почти не болела. И тошнота прошла. Самое главное, он снова мог управлять своим телом. Но вот сейчас он начал ощущать легкий озноб. Может, от холода?
Надо надеть поддоспешник и штаны. И кольчугу тоже надо надеть. А то налетят какие-нибудь муты, а он тут как этот… Как пацифист, короче…
«Горный» вернулся с факелом в руке. Осмотревшись, воткнул его в трухлявые доски пола. Вернее, просто в труху, перемешанную с землей. И сел напротив Павла.
– Ну вот, теперь веселее станет… Значит, слышал, как Кар говорит? И давно у тебя такое?
– Что такое?
– Когда ты слышишь чужие мысли.
– Я слышу чужие мысли?
– А как же это еще называть? Ну, смелее. Давай, рассказывай.
– Я не знал, что это чужие мысли, – с неохотой выдавил Сновид. – Мне казалось… Я думал, что мне мерещится. Или я просто о чем-то догадываюсь.
– Так… Так-так… Скажи, когда у тебя это случалось – чьи мысли ты слышал? Ну, как тебе казалось.
– Я не понял.
– Это были мысли мутантов или людей?
Сновид задумался.
– Кажется, мутантов. Хотя… Возможно, я слышал… Мне так показалось, что ты звал на помощь. Когда лежал возле башни.
– Поня-ятно-о, – протянул «горный». – Ты кому-нибудь об этом говорил?
– Нет.
– Почему?.. Впрочем, не отвечай. Я догадываюсь, почему. Ты испугался, что тебя сочтут мутантом. Верно? Ведь считается, что самые сильные псионики, это шамы. А телепатическая связь лучше всего развита у отдельных мутов. Ты этого боялся, да? Ведь у вас в общине с этим строго, да?
– Да, – признался Павел. – У нас могут и из общины выгнать, если ты мутант.
– Поня-ятно-о… Нет, Павел, дело тут не в мутации. Дело в инакости. Люди зачастую боятся того, чего не понимают. И тех, кого они не понимают… А на самом деле речь может идти об особых способностях. О даре…
Я тоже могу читать мысли, если получается на чужую волну настроиться. Это у меня от дедушки по матери передалось. Он с разными мутантами умел ментально общаться. И первым в нашей общине сумел земляных пчел приручить.
С шамами мне, конечно, не сравниться, но я за ними и не гонюсь. А то, не дай бог, еще щупальца вырастут… У тебя кроме этого, кроме улавливания чужих мыслей, других… других странностей не замечалось?
– Замечалось, – признался Сновид. Эх, начистоту так начистоту. Он все больше доверял Бортнику. И не только потому, что тот помогал. А еще и потому, что умел понятно объяснить. Так, что все сразу становилось на свои места. Не зря у него батя из самой Москвы был родом. Москвичи, они такие… У них там библиотеки. Вон, даже Зюб мозгами шевелить научился, книгочей.
– Замечалось. Сны мне иногда пророческие снятся. Кошмары. А потом все сбывается.
– В смысле? Кошмар, это ведь такой сон, когда, бывает, фиг поймешь о чем.
– Ну да. Это верно. Я сам иногда плохо понимаю, о чем это. Но потом обязательно что-то плохое происходит.
– Пример приведи.
– Пример? Да вот хотя бы. Мне приснилось, что ящер на лодке плывет. Под парусом. И трубку курит. И через несколько дней шайны объявились.
На этот раз «горный» молчал очень долго. Так долго, что Павел даже забеспокоился – не заснул ли тот часом. Но глаза у Бортника оставались открытыми. Хотя и смотрел он куда-то внутрь себя. Потом заговорил:
– А нормальные сны тебе снятся? Ну, обычные?
– Нет.
– Поня-ятно-о… Думаю, Павел, это не просто провидческие сны, а ясновидение. Когда ты видишь сон, ты получаешь послание из будущего. Это четкий сигнал, что данное событие скоро произойдет. Пусть сама картинка и не всегда ясно трактуется – возможно, из-за того, что происходит наложение.
А чтобы можно было отличить предвиденье от обычного сна, ты обычные сны вообще не видишь. Блокирует их твой мозг почему-то. А вот как беда приближается, тут у тебя сновидение и возникает. Да, это особый дар…
– Получается… – Павел сглотнул комок в горле. – Получается, я мутант?
– Выбрось эту глупость из головы! – почти выкрикнул «горный». – Тебе сказано – дар. Талант то есть.
– Ничего себе талант – одни беды предвидеть. Да я себя… – голос Сновида осекся. – Я себя убить готов, чтобы это не предвидеть. Если бы я заранее знал, что мне такое приснится… Вот как последний сон понимать? Что мы все погибнем?
– А почему ты так решил?
– А как же еще? Во-первых, все мои сны гибель приносят. А потом еще… Потом еще там огонь был, во сне. Сначала пламя из трубки вылетало. А потом уже все горело. Разве это не означает смерть?
– Огонь? Пламя… Хм… – Бортник задумчиво покачал головой. – В огне, разумеется, можно сгореть. Но ты ведь и без меня знаешь, что огонь означает возрождение… Хм… В огне не горит и в воде не тонет.
– Это лед. Я знаю эту загадку. Но при чем тут она?
– Наверное, не при чем. Просто вспомнил. Ты, кстати, в воде не утонул. Вода… А вода там была, во сне?
– Вода была. Там волны были, я запомнил. Эта лодка, она как бы качалась.
– Вода была… А земля?
– Земля? – озадаченно переспросил Сновид.
– Именно! Земля. Землю во сне видел?
– Я не помню…
– А ты вспомни! – воскликнул Бортник, тряхнув сжатым кулаком. – Вспомни. Ну?
Павел закрыл глаза. Как там тогда было? Кошмар этот чертов. Знал бы, запомнил бы намертво. С другой стороны – он не собирался никому рассказывать… Сон… Значит, этот ящер стоял на носу лодки. Да, лодку кидало на волнах. За ящером надувался парус. И трубка эта, из которой огонь вылетает. А земля…
– Нет, – сказал Павел. – Земли я, кажется, не видел.
– Значит, не видел?
– Нет.
– А сам ты где в это время находился?
– Я???
– Ты. Ты же видел этого ящера, значит, смотрел откуда-то на него. Соображаешь?
– Соображаю… – Павел снова зажмурил глаза. – …Точно! Я на берегу стоял. А эта лодка как бы на меня плыла. И все ближе, ближе… А я отступал. А она все ближе. Я обернулся. И все в огне. Был сплошной огонь. И я проснулся… Но какое это имеет значение?
– Разберемся… Очень интересный сон. В нем присутствуют сразу четыре стихии: вода, земля, воздух и огонь.
– Подожди, я про воздух не говорил.
– А парус и плывущая лодка? Кто надувает парус?
– Ветер.
– Ну да, ветер, – «Горный» хмыкнул. – Небось, в Гимназии среди лучших учеников числился?
– Да уж не среди худших.
– Молодец. Тогда должен знать, что ветер, это поток воздуха, который движется в определенном направлении. Книжек надо больше читать.
Сновид чуть не подпрыгнул от возмущения. Сдались им эти книжки. Тоже мне, москвичи недоделанные.
– Нет у нас книжек в Промзоне, – пробурчал под нос. – Только в музее.
Он исподлобья взглянул на Бортника и увидел, что тот улыбается.
