Андрей Николаев - Трилогия об Игоре Корсакове
– Откуда, Леонид Александрович?
– Ну, ладно. Все хорошо, что хорошо кончается. Тебя отзывают в Москву.
– Как добираться?
– Никак. Полетишь со мной, завтра. Прямо отсюда, из ле Бурже.
– Однако, – Назаров покрутил головой.
– Да-да, – подтвердил Котов, – завтра утром сходишь на почту. На твое имя пакет, в нем документы. Станешь на один день моим помощником – я здесь, как первый секретарь посольства. Вылет в десять утра. Так что, Саша, завтра ночевать уже в Москве будем.
– Просто не верится.
– Ничего, ничего. Все позади, – Котов поднялся, – тебя подбросить?
– Нет, пройдусь, подышу. Заодно проветрюсь немного, – отказался Назаров.
Он проводил глазами автомобиль, зашел в кафе расплатиться. Две вымокшие проститутки, в одинаковых пестрых поплиновых платьях под распахнутыми плащами, грелись возле стойки, прихлебывая горячий грог.
– Эй, красавчик, – позвала Назарова блондинка с сожженными перекисью волосами, – не хочешь получить удовольствие?
У нее было усталое одутловатое лицо с темными кругами вокруг блеклых глаз. Кокетливо поправив мокрую прядь, упавшую на глаза, она выставила вперед обвисшую грудь, надеясь вызвать желание заученным заигрыванием.
– Нет, крошка, спасибо, – отказался Александр, – что-то я устал сегодня.
– Еще бы не устать, – буркнул кельнер, – бутылку абсента выпить. Я – так под столом бы валялся. Можно подумать, что вы не американец, мсье Алекс, а русский.
– Что вы, Жак. Я – простой американский парень. Будете в Штатах, в Нью-Йорке, напою вас настоящим американским виски. Это, конечно, не абсент, но тоже приличная вещь, – сказал Назаров, расплачиваясь. – Кстати, я слышал, что он был запрещен?
– Неужели, – Жак ухмыльнулся и подмигнул, – не верьте, мсье Алекс. Париж без абсента – это не Париж!
Вечерние улицы, до комендантского часа еще минут сорок. Есть время пройтись не спеша, может в последний раз ощутить под ногами камни мостовых, помнящих цокот копыт коня Орлеанской Девы, схватки мушкетеров с гвардейцами, поступь ветеранов старой гвардии. Здесь зародилась первая революция, первая коммуна; здесь был центр белой эмиграции, всяческие союзы, объединения, коалиции людей, вырванных из привычного, веками освященного уклада жизни. Задолго до оккупации Франции здесь работал Леонид Александрович Котов. Это он организовал похищения руководителей Российского Общевоинского Союза генералов Кутепова и Миллера, добивался освобождения из французских лагерей бойцов интернациональных бригад, отступивших в неравных боях с полей Каталонии и гор Андалузии. Назаров помнил его по Испании, как руководителя партизанскими операциями республиканцев, разведкой и контрразведкой испанцев. Вместе с Котовым он готовил сотрудников госбезопасности Испании, сопровождал республиканскую казну при отправке ее в Советский Союз, жег секретные материалы посольства и прорывался из Мадрида сквозь ряды штурмующих город мятежников. То, что именно Котов пришел на встречу с Назаровым, значило, что ему по-прежнему доверяют. Доходили и до Испании глухие слухи о чистке в рядах ИНО НКВД [4]. Александр Орлов, о котором упомянул Леонид Александрович, тоже получил предписание вернуться в Москву, но предпочел бежать, захватив с собой жену и дочь.
Он теперь все это – пустые страхи. Уже завтра он сможет ощутить, как хрустит под ногами снег, вдохнуть морозный воздух, увидеть кремлевские звезды.
Темная улица, серые, будто закопченные стены домов, подъезд, узкие ступени, опостылевшая каморка под крышей. Всей обстановки – шкаф, стол, кровать и умывальник. Ничего, в Пиринеях приходилось и на голых камнях ночевать. Назаров умылся холодной водой, растерся полотенцем и, распахнув окно, закурил, в последний раз взглянув на крыши Парижа, на россыпь огней в окнах. Дождь перестал, облака понемногу рассеивались и в просветах появились первые звезды. С улицы доносился мерный шаг немецкого патруля. Это кому рассказать, что был Париже, а видел только небо, крыши и дешевую забегаловку – не поверят. Ни Лувр, ни Нотр-Дам, ни Эйфелеву башню не посмотрел. Нет, башню видел. Во-он там она, в хорошую погоду видно. Ладно, какие наши годы? Еще увидим и то, и другое, и третье!
Захлопнув окно, Назаров лег на кровать и мгновенно провалился в сон.
Утром получив на почте пакет, Назаров ознакомился с документами, присев на террасе только что открывшегося кафе на бульваре Осман. На первый взгляд документы были в порядке, ну, а что будет при проверке – выяснится в ближайшее время. Залпом допив кофе, Назаров поймал такси, попросил отвезти его в аэропорт ле Бурже. Водитель, пожилой седой мужчина, молчал всю дорогу. Вид у него был угрюмый и не выспавшийся и на пассажира он не обращал ни малейшего внимания, будто ехал один по собственным делам.
Котов ждал Александра возле дверей аэропорта вместе с сотрудником советского посольства. Назаров помнил этого молодого самоуверенного парня. Это он заставил Александра два раза переписывать рапорт, якобы находя его не слишком подробным. Впрочем, теперь все позади.
Проверка документов оказалась простой формальностью. Два немецких офицера бегло просмотрели бумаги, мельком взглянув на их обладателей, небрежно козырнули и Котов с Назаровым, попрощавшись с сотрудником посольства, прошли на летное поле.
Их встретил командир экипажа в форме Гражданского Воздушного Флота, которую Назаров еще не видел. Еще больше он удивился, увидав белый, с продольной синей полосой самолет.
– Ба, «Дуглас»! – воскликнул он.
– Был «Дуглас», стал ПС-84, – улыбнулся летчик. – Хорошая машина, у нас говорят: главное – не мешать ей лететь. Сейчас такие и в Берлин летают, и в Ленинград, и в Киев. Вот, кстати, в Киеве сядем, дозаправимся, а к ночи в Москве будем. Летим через Германию, через Польшу. По специальному разрешению немецкого правительства нам выделили коридор полета.
– Стало быть, до Киева горючего хватит, – спросил Котов, – а для нас? – он прищелкнул пальцем по горлу.
– Обижаете, Леонид Александрович, – рассмеялся пилот, – все, как полагается.
Салон пассажирской кабины был обит голубым бархатом и обшит ореховыми панелями. Вокруг столика стояло четыре мягких кресла, в углу морозильный шкаф – неслыханная вещь в самолете. Пока Котов разговаривал с командиром экипажа и штурманом, уточная маршрут, Назаров поставил чемоданчик, бросил плащ и шляпу в одно из кресел и прошел в отсек, отделенный от салона. Здесь были две кровати, дальше туалет и умывальник.
– Вот это обслуживание, – пробормотал Назаров.
– Ну, как, освоился, – хлопнул его по плечу появившийся в отсеке Леонид Александрович, – давай, присаживайся, сейчас взлетаем.
