Нелегал.Том I (СИ) - Корнев Павел Николаевич
— Завтра приходи пораньше, чтобы успеть истории болезни просмотреть, — с неудовольствием выговорила мне Федора Васильевна. — Давай! Читай! Я понаблюдаю за больными пока.
Пациентов в палате было четверо — все молодые люди от двадцати пяти до тридцати лет, все то ли без сознания, то ли погружены в медикаментозный сон, и определённо не сотрудники ОНКОР, а доставленные из столицы штатские. У каждой койки на спинках висели медицинские книжки, я взялся листать одну и обнаружил внутри записи о текущем состоянии энергетических каналов и узлов, а также план приведения их к нормальному состоянию.
— Макар Демидович сказал, ты разберёшься, — заметила Беда, переходя от одного пациента к другому.
Разобраться в диагнозе и в самом деле труда не составило, я даже понял, какого рода требуется воздействие, но отнюдь не был уверен, что сумею его должным образом осуществить. Это терапевтическое вмешательство в силу своей комплексности показалось куда сложнее тех заданий, которые мне поручали на обратном перелёте в Новинск.
— Да тут всё элементарно! — заявила Федора Васильевна, от которой моё замешательство не укрылось.
Я ей не поверил. Никто час за два просто так засчитывать не станет, да и мой предшественник за свою смену вымотался почище сталевара в горячем цеху, а ведь у него диплом о высшем образовании имеется!
— Приступай! — поторопила меня Беда. — С анамнезами остальных потом разберёшься!
Попытка потянуть время определённо закончилась бы нагоняем, и я медлить не стал, положил ладони на грудь молодого человека с бритой головой, закрыл глаза, сосредоточился и почти сразу ощутил отклик его внутренней энергетики. Соотнести её состояние с описанием из медкнижки оказалось гораздо сложнее, но тут помогло моё зачаточное ясновидение и богатый опыт самолечения.
Когда в голове сложилась полная картинка, я отыскал уже наметившиеся отклонения от нормы и выправил их одним воздействием — точечным и точным. Отступил в сторону, уступая место Федоре Васильевне, та оценила мою работу и фыркнула:
— Говорю же — элементарно всё!
Я перешёл к следующему пациенту, наскоро пролистал его историю болезни, куда внимательней изучил схемы назначенных ему терапевтических воздействий и после недолгой подготовки откорректировал намеченные к выправлению девиации. С оставшимися двумя операторами проблем тоже не возникло, а после похвалы Федоры Васильевны я окончательно уверился в том, что мой предшественник просто не подходил для этой работы по причине низкой квалификации или же в силу недостаточной чувствительности.
Тут же всё и вправду элементарно!
Согласно записям, все пациенты прошли инициацию на семнадцатом румбе пятого витка, в силу чего нормальное состояние их внутренней энергетики за исключением каких-то совсем уж незначительных нюансов подпадало под единый шаблон, да и патологии оказались предельно схожи. Надорвались все. От меня требовалось лишь переходить от одного подопечному к другому и с помощью однотипных воздействий приводить их энергетику к норме.
Только и всего!
Подвох заключался в том, что делать это требовалось беспрестанно. Только я закончил с четвёртым больным, как уже снова понадобилось заняться первым из пациентов. И так по кругу все четыре часа подряд! Как белка в колесе!
Более того — сколько я ни старался соблюдать единообразие, всякий раз воздействия чуть разнились по интенсивности, направленности и точкам фокусировки, а это неизбежно приводило к новым отклонениям, которые приходилось выправлять, тратя дополнительное время и силы.
Вроде — ерунда, вроде — смешную мощность задействую, а уже в груди давит, испариной покрылся и в голове шумит, а руки дрожат.
Каждый час в палату заходил дежурный врач, оценивал состояние пациентов и вносил корректировки в схемы. Претензий к моей работе у него не возникало, но оно и понятно — всё элементарно, напортачить сложно. Просто работа на износ. Кто бы мог подумать…
К концу смены я ощущал себя не просто выжатым лимоном, а лимоном, по которому проехался каток. Сдал пациентов сменщику, получил талоны на питание, дополз до раздевалки и какое-то время бездумно стоял под душем.
— Да мы просто расходный материал! — услышал, когда закрутил вентили. — Батарейки!
Выглянул — а это интерны на судьбинушку друг другу жалуются. Или и вовсе старшекурсники.
— И этому я учился шесть лет? — возмутился один из них.
— Забей! — отмахнулся другой. — Думаешь, в хирургии на потоке стоять не придётся? А если война? Думаешь, в полевом госпитале проще будет?
— А я за простотой и не гонюсь!
Третий посмотрел на меня и спросил:
— А ты у кого практику проходишь? Не видел тебя раньше.
— У Рашида Рашидовича, — ответил я, вытираясь вафельным полотенцем.
— Реабилитолог?
— Ага.
— Вот! — наставил на меня указующий перст первый из парней. — Они свой фронт работы провалили, а мы за них отдуваемся!
У меня не было ни сил, ни желания собачиться с медиками, поэтому только махнул рукой и отвернулся. Оделся, собрался, пошёл в столовую. За четыре часа вымотался так, что всякий аппетит пропал, ограничился лапшой на курином бульоне, двумя стаканами компота и булочкой. Заморил червяка, задумчиво поглядел на портфель, вздохнул.
Не могу сказать, будто так уж тянуло на подвиги — скорее даже наоборот! — но едва ли завтра после смены буду чувствовать себя лучше, а кое с какими делами стоило разобраться, пока ещё имеется такая возможность. Требовалось ловить момент, а отоспаться успею. Когда-нибудь потом. Наверное.
И я не пошёл домой, вместо этого двинулся через студгородок к одному из отведённых под женское общежитие корпусов. По дороге остановился послушать последние новости у тарелки репродуктора, но вновь ничего нового для себя не узнал. Да ничего конкретного не прозвучало в принципе, одни только общие словеса.
Мятежников выдавливают из столицы, под ударами республиканской армии и переброшенных с востока страны подразделений ОНКОР добровольческий корпус интервентов несёт тяжёлые потери, на западной границе идут ожесточённые бои. А как там на самом деле — кто знает?
Инга оказалась у себя, и моему появлению она просто-таки поразилась.
— Петя? Ты вернулся⁈
— Вчера прилетел, — сказал я, переступая через порог. — Как тут у вас?
— У нас? — округлила глаза Инга. — Ты же в столице был! Рассказывай!
Она ухватила меня за руку и потянула в гостиную, вдоль одной из стен которой громоздились какие-то коробки, лежали мешки, стоял туго набитый чемодан.
— Это чего? — удивился я.
— Да просто Лия к Герасиму съезжает! — отмахнулась Инга. — Рассказывай!
Я уже даже пожалел, что пришёл сюда, но деваться было некуда, рассказал без лишних подробностей о ситуации в столице, только в отличие от разговора с Карлом на сей раз отделаться полуправдой не вышло.
— И голову ты, конечно же, побрил просто так! — насмешливо фыркнула моя бывшая одноклассница. — Совсем ты врать, Петя, не умеешь! Да у тебя ресницы опалены!
Врать-то как раз я за последнее время выучился неплохо, но попробуй — соври, когда все доказательства налицо.
— Повоевали там немного, — вынужденно признал я. — В республиканском комиссариате оборону держали…
Если разобраться, делать из этого секрет не было никакого смысла, но одно могло потянуть за собой другое, а там пришлось бы и о третьем поведать, что ни к чему хорошему привести не могло. Я прекрасно знал, как просто запутаться и проколоться на мелочах, поэтому решил об участии в подавлении мятежа никому не говорить вовсе, но вот — пришлось.
— На западной границе тоже бои идут, — вздохнула Инга, когда мой рассказ подошёл к концу.
Я кивнул и попытался выспросить её о событиях последних дней в Новинске, но об этом моя бывшая одноклассница знала не так уж и много. Сказала только, что полицейское управление расформировано, большинство старших чинов взято под стражу, а рядовой состав распущен по домам.
— Мы даже женскую дружину организовали, — с гордостью заявила она. — На Текстильке дежурим.
