Доброволец - Марчук Николай Петрович

– Проездом был, по Крымскому мосту проезжал в обе стороны, – ответил я.

– Керчь – это самый лучший город на Земле, он, между прочим, самый старый город в России, – неожиданно выдал Ванек, чем неожиданно немного приподнялся в моих глазах.

– А разве не Дербент самый древний город в Российской Федерации?

– Нет, конечно! – с жаром выпалил парень. – Керчи две тысячи шестьсот двадцать три года. Дербент младше нас! – гордо выпятив грудь, заявил Иван.

– Похвально, – одобрил я его любовь к родному городу. – Откуда ты все это знаешь?

– Ну мне в школе всегда история хорошо давалась и на олимпиады по краеведению постоянно ездил, опять же, когда начался обмен ракетными ударами, то я в подвале библиотеки прятался, там и начитался книг. Слушай, а может, ты чего о Керчи знаешь? Ты мне расскажи, я хочу собственную книгу написать, а то, сам понимаешь, человечеству ведь совсем капец, еще чуть-чуть – и начнется каменный век. Должен же кто-то и историю для потомков записывать. Ну а кто кроме нас с тобой, таких умных людей, это должен делать?

Я аж обомлел от такого поворота событий. Ничего себе! Геродот выискался, Тацит, мать его так, керченского разлива!

– Ну, честно говоря, Причерноморье никогда не входило в область моей специализации, так, кое-чего можно вспомнить, но не прям сейчас. Давай попозже, вот разберемся с турками, потом и поговорим в спокойной обстановке.

– Лады, – согласился керчанин, – но мне не обязательно из истории, можно и что-нибудь посовременней. К примеру, тот факт, что Крымский мост – самый протяженный в Европе. Можно что-то из подобного.

– О’кей, – нахмурился я. – Ну тогда вот такой пример: по Керченскому проливу проходит граница между Европой и Азией. Хотя тебе, наверное, это и так известно.

– Чего?! – удивленно вытянул физиономию Иван. – Это как? Чего-то ты не то говоришь, бро! Все знают, что граница между Европой и Азией проходит по хребту Уральских гор.

– Ты что, правда не знаешь, где проходит вся граница между Европой и Азией? – искренне удивился я. – Впрочем, чего от вас, поколения ЕГЭ, еще ждать. Вы ведь знаете только то, что есть в вопросах к экзамену. Вспомни учебник по географии: где заканчивается Европа и начинается Азия? Турция – это, между прочим, уже не Европа. Правильно?

– Ну вроде того, – еще больше нахмурился парень, как будто действительно пытался вспомнить учебник по географии.

– Так что при случае можешь с гордостью всем заявлять, что Керчь – последний оплот цивилизованной Европы, а по ту сторону Керченского пролива – уже дикая Азия, – пошутил я. – Ты что, и правда этого не знал?

Неожиданно со стороны поселка послышались крики, причем звучали они довольно близко. Поднявшись с песка, я выглянул из-за плиты, которая отгораживала нас от внешнего мира. Со стороны поселка в нашу сторону бежало около десятка разномастно одетых людей. Среди бегущих было несколько женщин, укутанных в серые покрывала – хиджабы, пара мужчин среднего возраста, ребенок с резиновым мячом подмышкой и какой-то тип в бабском халате, а еще трое стариков ковыляли позади всех, активно помогая себе длинными палками – посохами.

– Че делать-то будем? – прошипел у меня за спиной Ванек.

– Стрелять! – решительно ответил я, снимая автомат с предохранителя. – У нас четкий приказ – охранять лодки.

Вскинул автомат, направив ствол вверх, дал короткую очередь.

– Стоять!!! – что есть сил заорал я, потом добавил по-английски: – Стоп! – Немного помедлив, вспоминая обрывки турецкого, рявкнул: – Дурмак!

Турки не обратили ни малейшего внимания на мои лингвистические потуги и продолжали бежать к берегу.

– Стоять!!! – еще раз крикнул я и открыл огонь из автомата.

Короткая очередь поверх голов бегущих. Турки снова совершенно не обратили на нее внимания, я перевел прицел автомата ниже и дал еще одну короткую очередь. Целился в толстяка в женском ярком халате. Во-первых, он бежал немного впереди всех, а во-вторых, своим внешним видом он сильно выделялся на фоне остальных однотонных одежд.

Толстяк споткнулся, перешел на шаг, потом совсем остановился и упал лицом вперед. Разом, как по команде, остановились все бегущие. Они окружили толстяка и заголосили на разный манер: бабы бухнулись на колени, старики замахали своими клюками, девочка просто стояла столбом, держа в руках свой мячик, а пара мужиков среднего возраста захлопотали вокруг толстяка, приводя его в чувство. Один из стариков поперся в нашу сторону, чего громко крича и гневно размахивая своей клюкой. Из его эмоциональной тирады я понял только то, что они с кем-то о чем-то договорились.

– Стоять!!! – выкрикнул я, стреляя под ноги шедшему в нашу сторону старику. – Дурмак, мать твою, дебил старый! Пристрелю на хрен!!!

Старик на мгновения остановился, но потом вновь сделал решительный шаг вперед.

– Леха, у толстяка под халатом жилет! – зашипел Ванька. – Наверное, пояс шахида!

Я глянул на копошившихся мужчин возле застреленного мной толстяка и обомлел. Один из мужиков распахнул полы цветастого халата и возился с застежками жилета. Точно! Пояс шахида.

– Огонь! – коротко рявкнул я, открывая огонь из автомата.

Рядом зачастил автомат Ивана. Первой очередью я сбил мужиков, наклонившихся над телом толстяка, потом перевел огонь на идущего к нам деда, тот как раз испуганно присел на землю, прикрывая голову руками. Остатки патронов в магазине я добил по одному из дедов, который отползал в сторону. Ему попало пулей в бедро и, похоже, перебило какую-то крупную артерию: за ним оставался широкий кровавый след.

Одна из женщин схватила девочку за руку и улепетывала с ней прочь от нас, держа ее крепко, фактически волоча по земле, ребенок, в свою очередь, свободной рукой вцепился за мяч и не выпускал его. Почему-то именно яркое желтое пятно резинового мячика, который так крепко держала детская рука, врезалось мне в память. Я даже на несколько секунд затупил, стоя как баран и глядя на убегающую женщину с ребенком.

– Епта, бро, че теперь делать? Мы же их убили, – испуганно прошептал Ваня.

– Ага, убили, – согласился я, меняя магазин в автомате. – Перезарядись, – приказал я. – Отойди чуть в сторонку и прикрывай меня. Пойду, посмотрю, чего мы там настреляли.

– А вдруг пояс взорвется? Может, ну его на фиг!

– Отойди, я сказал, и прикрывай. Только не тупи и смотри по сторонам. Выполнять! – рявкнул я.

Ванька отбежал на пару метров в сторону, сменил магазин в автомате и, присев на одно колено, принялся следить за округой, воинственно поводя стволом автомата в разные стороны.

Медленно переступая, я пошел к лежащим на песке трупам. Толстяк в ярком халате возвышался над остальными телами, как Эверест среди пологих холмов. При жизни он, наверное, весил не меньше ста пятидесяти килограммов, а может, и того больше. Пули попали ему в живот, разворотили брюхо и выпустили наружу склизкие синюшные кишки. Зрелище было премерзкое, вонища ужасная, и я мысленно похвалил себя, что не позавтракал перед выездом. Точно выплеснул бы сейчас все наружу. Вмиг захотелось пить, во рту пересохло, но тянуть из рюкзака флягу не хотелось. Помимо толстяка, двух мужиков среднего возраста, трех стариков досталось и двум женщинам в серых одеждах. Получается, в живых остались только ребенок и одна тетка. Повезло им!

Тела лежали в разных позах, кто-то из них умер сразу. Мужчины точно погибли в первые же секунды, ведь мы с Ваньком целились именно в них. А вот теткам досталось случайно, по крайней мере я в них вообще не целился, но когда шьешь длинными очередями, а до цели нет и двадцати метров, то тут не мудрено попасть не в того, в кого хотел.

Одна из женщин была еще жива, она лежала на боку, поджав ноги, и тихо скулила, едва слышно что-то шепча. Может, надо было ей оказать первую помощь, но у меня даже аптечки не было, только один-единственный ИПП. Поможет ей перевязка, когда пули попали в живот и в грудь? Сомневаюсь!

Внимательно следя за руками раненой дамочки, я огляделся вокруг. Тела как тела. Старики в заношенных мешковатых хламидах. Мужики в старых застиранных рабочих комбинезонах. Женщины в серых длиннополых одеяниях. Вроде все обыденно, ничего интересного, серость и убогость турецкой глубинки.