Александр Афанасьев - Огонь с небес
За что же нам такое? Может, за то, что мы покусились на мировое господство? Кажется, из Библии – не убоюсь я зла…
Да, и еще. Терпеть не могу, когда Ксению Александровну кто-то называет проституткой, даже царственной. Одного борзописца я исхлестал в свое время за это плетью, а эту мразь, изволите видеть, просто пристрелил как собаку.
Первым делом я запер дверь – она запиралась изнутри, как и любые двери в этом здании. Второе – оттащил тело Корнеева в комнату отдыха и, отодвинув от стены диван, перевалил его туда. Третье – я открыл потайное отделение сейфа. Достал оттуда два паспорта, две офицерские книжки, несколько карточек – банковских и офицерского общества взаимного кредита, два пистолета, каждый из которых был чист и куплен лично мной нелегально. Кашида – арабский мужской головной платок, которым можно и лицо прикрыть, полный комплект одеяния пуштуна. Два сотовых телефона, верней, один сотовый и один коммуникатор – ни один из них никак не связан со мной, плюс еще набор предоплаченных сим-карт на всякий случай.
Рукоять того пистолета, из которого я только что стрелял, я протер, а сам пистолет разобрал, снял ствол и сунул в карман, остальное бросил в урну. Ствол выброшу потом, на улице, без ствола ничего не доказать. Больше он мне не нужен, а носить с собой пистолет, из которого только что совершил убийство… помилуйте.
В голову пришла полная сермяжной правды фраза: мятеж не может кончиться удачей, если закончится – его зовут иначе…
Мало кто знал, что из моей комнаты отдыха есть еще одна дверь – в кладовку, в которой держат пылесос и прочие вещи, которые не стоит держать на глазах…
Выходя из здания, я пристроился к довольно большой группе людей и, конечно же, заметил и людей, которые ждали Корнеева. Военная контрразведка. Ремеслу им не мешало бы поучиться – кто же берет на такое дело военный внедорожник? На меня они не обратили внимания… видимо, Корнеев приказал им ждать какое-то время, пока он переговорит со мной, и только потом приниматься за дело. Контрольный срок еще не вышел.
Через несколько минут я уже был на Майванде, полноводной торговой улице – главной улице Кабула. Традиционные дуканы и лавки, где торговали в основном золотом и украшениями, перемежались с бутиками самых известных брендов: вон там, например, – «Павел Буре». В Афганистане обычные часы еще поколение назад были роскошью, поэтому едва разбогатевший дукандор первым делом шел и покупал себе золотые часы.
Иногда даже соломинка может сломать спину верблюду… на Востоке это хорошо понимаешь…
Было больно и горько, осознание того, что на самом деле происходит, грызло изнутри как кислота. Да… вероятно, это моя судьба, от которой не уйти, как ни пытайся. Я до конца жизни останусь один…
У одного из дукандоров я купил еще два телефона. Подмигнул, добавил немного – и обзавелся еще и сим-картами. Здесь их продавали по документам, но, как и многое другое в Афганистане, это ни черта не исполнялось.
Набрал номер. Пошли гудки, сбросил. Зашел в турецкий ресторанчик, присел за столик…
– Бир бардак чай…
Через пять минут перезвонили. Звонок дошел до адресата…
– Я слушаю… – напряженный голос Тимофеева. Если все прошло нормально – он уже ушел из места своего расположения и лег на дно, и все его люди тоже, и базы данных – тоже все ушли.
– Как дела?
– Все штатно. Немного поругались с соседями.
– Сильно?
– Я же сказал – немного.
Ни он, ни я, конечно же, не сказали ни слова о своем местонахождении, не назвали ни одного имени, ни одного населенного пункта. Дураков нема.
– Это хорошо. Я тебе перешлю кое-что. Максимум через час. То, что поможет.
– Жду. Как с остальным?
– Все нормально. Нужно продержаться два-три дня. И все.
– Понял. До связи.
– До связи. С нами Бог.
– И за нами Россия.
Набрал еще один номер.
– Да?
– Ташкент.
– Я понял.
– Смотри по сторонам. Отбой.
Араб теперь тоже ляжет на дно. Похоже, началось движение.
Так… кому звонить, кому еще звонить…
Кронштадт!
Я подозвал дукандора. Подмигнул ему и купил еще два телефона с симками. А купленные ранее вернул ему. Здесь все всё понимали.
С одного из телефонов я набрал номер, установленный в Кронштадте. Это был единственный «верняк», который у меня на сегодня был.
Колька Пащенко был из простолюдинов, из простой семьи. Его прадед был в числе тех, кто в пятом году поднял мятеж против Его Величества на броненосце «Потемкин», его дед отличился при взятии Константинополя, а вот уже отец – окончил службу в чине контр-адмирала, командовал линейным крейсером, затем военной базой. Как и меня – Кольку отдали в Нахимовское, он попал в «штабной» экипаж и все время доказывал, кто он такой (чаще всего кулаками). В отличие от меня – он таки закончил Севастопольское нахимовское, но сейчас, насколько я знал, он был в Кронштадте.
Соединили не сразу, линии были перегружены. Еще один признак беды…
– Дежурный… – знакомый веселый, чуть несерьезный голос.
Вот так-так… Я даже не смел возблагодарить Господа за удачу. Дежурный офицер – царь и Бог, пока его не отстранили от дежурства, он имеет право принимать практически любые решения и в его руках – целая военная база. А Кронштадт – это такая твердыня, которую не возьмешь с наскока никакими силами.
– Колян. Это я… – сказал я, не называя своего имени. – Давай по именам.
На моей фамилии, может быть, уже стоит цифровой триггер. А Колян, Сашка… мало ли таких имен на всей Руси Великой…
– Постой-ка… Саша, ты, что ли?
– Я, брат, я…
Пащенко чуть замялся.
– Извини, тут у меня…
Понятное дело.
– Не клади трубку. База в боевой готовности?
– Так точно… – чуть растерянно сказал Пащенко, – внезапная проверка готовности, учения… Выходим в море.
Есть. Значит – они не в заговоре! Флот – не в заговоре! Выходим в море – значит, подальше от столицы, чтобы не иметь возможности вмешаться в борьбу за власть.
– Не такточничай. А слушай меня. Помнишь Севастополь?
– Конечно. А при чем тут это?
– Пока ты дежурный, Богом прошу – попробуй связаться с Дворцом. Нет, не так – вышли туда морских пехотинцев…
Пащенко засмеялся:
– Да ты что. Меня ж за это…
– Слушай меня! Дело неладно, понял? Я никого из вас никогда ни о чем не просил, но помогал, чем мог. Теперь – ты мне помоги. Спаси мою семью, понял? Мою семью. Вывези ее в Кронштадт. Им угрожает серьезная опасность – из-за меня. Сделаешь – ты для меня всегда прав, понял?
Задержав дыхание, я ждал ответа…
– Да что же ты, Саша, – весело сказал Пащенко, по-дворянски делая ударение на второй слог моего имени, – ты за кого нас держишь? Нечто мы позволим Ее Высочество обидеть. Все в лучшем виде сделаем, не сомневайся…
Сказано. Но ничего не исправишь. Главное – я почему-то был уверен, что Пащенко не переубедить, не «смазать». Не «протабанит» он, как у нас говорится. Даже среди нас он отличался чудовищной своевольностью и упрямством. Иначе, как и я, уже черные орлы на погонах бы носил…
– Спасибо тебе… братишка.
– Спасибо не булькает. На встречу выпускников приходи… брезгуешь, крендель?
– Непременно приду, брат. Всенепременно.
Последним – понимая, что телефон после такого звонка сразу поставят на контроль – я набрал номер Александровского дворца, который был установлен в кабинете, занимаемом Ксения. Как я и ожидал – телефон не отвечал. Ни гудков… вообще ничего.
Обтерев телефоны платком, я достал из них симки. Телефоны оставил на столе – исчезнут быстрее, чем я такси на улице поймаю…
На кабульском лихаче доехал до международного аэропорта по своим документам (в последний раз их использую), прошел в закрытую зону. Дошел до ангаров – там казаки грузили старый лицензионный «Дуглас ДС-3», но с современными турбовинтовыми моторами. Таких тут было полно, они сновали на небольшой высоте, опознавались лишь на границе. У них была своя полоса – и здесь, и в Ташкенте – и груз, и пассажиров они не декларировали. Это мне и надо.
– Казаки, попутным рейсом возьмете?
Здоровенный, наголо бритый казак смерил меня взглядом.
– Попутным ветер в ж… бывает. Куда надо?
– В Ташкент… – Я открыл прикрытое кашидой лицо.
Лицо казака изменилось.
– Простите, Ваше Высокоблагородие, не признали. Возьмем, конечно…
Вечер 03 марта 2017 года. Туркестан, Ташкент «Голубые купола»[6]Таксист остановил свой «Фиат» на углу заполненной людьми площади. Уже отсюда, через зеленую шевелюру лип просматривалась башня старого Ташкентского телецентра – не путать с новым телецентром, вторым по высоте в регионе после Верного[7].
– Рахмат… – вежливо сказал я, прижав руку к сердцу. Проезд я с лихвой оплатил еще при посадке…
– Арзимайди, эфенди… – проявил ответную вежливость таксист. – Екимли иштаха…[8]
