Варди Соларстейн - Гипербореец
Степан быстро нашел попутку. Комбинат на котором он работал, обладал огромным парком грузовых автомобилей и железнодорожных платформ, поэтому в крупных узлах транспортной сети Северо-запада найти машину, идущую на базу проблемы не составляло, хоть расстояние и находилось в пределах тысячи километров. Конечно, было бы гораздо комфортнее добраться в купейном вагоне до Кандалакши, а оттуда уже продолжить путь в более уютных салонах транспортных средств, но что-то подсказывало Соболеву, что необходимо спешить, и платой за удобства может стать безнадежно упущенное время.
Совершенно вымотанные дорогой отец с дочерью через девять часов прибыли к родимому порогу. Положив дочку спать, Степан, вместо рассказа об отдыхе приступил к расспросам супружницы, как они тут докатилась до жизни такой. Общие нерадостные новости по стране он и так уже знал из новостей по радио. Наташа, не отрываясь от кормления грудью Соболева-младшего, поведала, что судя по настроениям в народе дело швах. Ситуация дошла до того, что армию фактически разместили в городе, отдав под казармы дома культуры и административные помещения. Увеселительные заведения ночью открыты только для иностранцев. Фактически действует комендантский час. Еще больше понизив голос, Наташа рассказала, что на самом деле это все показуха для Москвы — дорогие автомобили с финскими номерами постоянно курсируют то к мэру, то к особняку владельца комбината, заезжали даже к военным. После этих посещений и визитов пошел вроде правдоподобный слух о том, что финны попросят дать их району права особой экономической зоны и введут финский как второй обязательный язык в школах. А еще на днях финны у себя, в Финляндии, в части школ, кстати, ввели русский, как второй язык. Соболев призадумался. Что-то явно намечалось. Мир уже точно не будет таким, каким они его оставили с дочерью, отправляясь в отпуск. Пока он размышлял, Наташа отнесла в комнату заснувшего ребенка и там, положила в кроватку, укрыв одеялом.
— Вот что, Наташ, а напомни, что ты мне говорила про родословные, справки там, дворяне — миряне?
Жена, не сдерживаемая больше необходимостью вести себя строго и достойно, со всем своим яростным южным хохлятским темпераметром, которому мог позавидовать берсерк, обрушилась на глупого, глухого и тупого мужа, которому все это говорилось не раз. Степан еще пару лет назад, по ее словам, обязан был сделать на детей справку, о том что они карелы. Его слабые попытки доказать, что одна шестнадцатая крови ничего не решают, наталкивались на неумолимую волю Натальи, желающей своим детям лучшего будущего, которое она почему-то связывала с соседней Финляндией.
Сама Наташа копий с необходимых документов сделать не могла, так как находилась не в лучших отношениях с хранительницей краеведческого архива, пожилой финкой.
— Сделаем так, я отсканирую все справки, потом посижу еще дома, кое-что доделаю. Кстати, достань из моей коробки в прихожей старые книги, чем старее, тем лучше. А ты, давай, собирай вещи, и утром дуй к своим подругам, что за финнов замуж повыскакивали. Поедешь к одной из них в гости. Ты, помнится, давно жужжала, что тебе они всю страничку приглашениями завалили. Виза у тебя есть, у детей тоже.
— Никуда я не поеду! — уперлась жена, следуя знаменитому образу упрямой супружницы из притчи «брито-стрижено». Степану захотелось, прямо по каноническому тексту этой басни, притопить свою суженную в ближайшей емкости. Больше всего, конечно, он злился на самого себя, так как сглупил. Надо было запретить, а не указывать, что делать.
— Вот и отлично! — торжествующе воскликнул он, но достаточно тихо, чтобы не разбудить детей. — И давай теперь договоримся, что этот вопрос больше никогда поднимать не будем. Я предложил — ты отказалась. Значит, остаешься здесь! Никаких заграничных подруг, они все предатели!
Жена вполне прогнозируемо вспухла от возмущения и высказала мужу все, что о нем думает. А затем заявила, что точно поедет теперь за границу к подругам, так как она сидела дома с ребенком, пока все отдыхали, и ее ничто теперь не остановит. Соболева любила поблистать мексиканскими страстями, когда ей казалось, что ее натуру где-то зажимают. Затем спорящие плавно перевели разогревший их скандал в горизонтальную плоскость, к обоюдному удовлетворению участников. Глядя на их отношения, северная осень задумчиво и меланхолично била капельками мелкого дождя по стеклу окна.
Затем они лежали отдыхая на кровати и Наташа тихо поинтересовалась у мужа:
— Зачем ты говоришь что мои подруги, с которыми я продолжаю общаться — Марина, Ася и Настя — предательницы? Рыба ищет, где поглубже, а человек, где лучше. Вышли замуж, уехали за границу, сейчас всем обеспечены, воспитывают детей.
— А ты почему за русского замуж вышла? — задал вопрос Степан. — У нас только по последнему пункту совпадение с параметрами женского рая.
— Я? Я по любви! По очень большой любви! — страстно задышала Наташа, тесно прижавшись к мужскому телу. Тело не смогло противостоять такой яростной атаке. После небольшого перерыва они вновь вернулись к животрепещущему вопросу о предателях.
— А зачем ты меня к подругам отсылаешь? Сам тут блядовать будешь, в наше отсутствие? И где тут твоя хваленая логика, о который ты мне постоянно поешь? — жена хоть и слезла с мужа, но с темы спрыгивать никак не хотела.
Соболев задумался. «Логика в том, что все катиться к черту. И смысл жизни простого человека, если абстрагироваться и не слушать всю политическую чушь, которую нам высокопарно вещают, не читать экзальтированных блоггеров, не идти на поводу модных писателей — то самое важное, совсем не честь и совесть. Главное — это сохранить жизни своих детей. Любой ценой. Они при любом раскладе должны вырасти свободными и сильными». — Таково было нынешнее жизненное кредо Степана, который до рождения потомства имел совершенно иную точку зрения. Но он не стал ее озвучивать, постеснявшись столь высоких слов в «постельном разговоре». А зря, жена бы его поняла. Хотя она обо всем догадалась и так.
У Степана еще оставалась неделя отпуска от его повышенного числа северных отпускных дней. Озвученное вслух, это количество обычно вызывало завистливый зубовный скрежет у жителей более южных регионов. Утром он направился в краеведческий архив, прихватив с собой бутылку вина и коробку конфет для седой хранительницы старины. После возвращения с кипой отсканированных листов, внимательно просмотрел книги, которые по его просьбе отложила Наташа. Вырвав пару белых листов из форзаца, Степан споро сварганил еще две убийственные справки, добавив своим детям в родословную каплю норвежской и горсть финской крови. Самое интересное, что Соболев, по правде говоря, не подделывал документы, а лишь воссоздавал семейные легенды на бумаге. Эти документы позволяли теперь на финской стороне надеяться на определенные преференции. Последние несколько лет, граница с Финляндией работала по закону осмоса, выкачивая молодых и перспективных из приграничных областей, при полном попустительстве местных властей. На место выбывших, вместо создания конкурентных условий, дешевле и беспроблемней было привести из средней Азии еще пяток работников. К чему это все привело, показывали полуподпольные записи и заметки, на остатках все еще как-то частично функционирующего закуклившегося в глобулу национальных границ русского интернета. Самые настоящие побоища непрерывно происходили в Ленинградской и Московской областях, где количество пришлых выходцев из отсталых стран чуть ли не превышало численность оставшихся на их солнечной родине.
На следующий день, отправив жену с детьми в страну хоккеистов и лесорубов, Степан сделал пару вроде ничего не значащих внешнему наблюдателю звонков. Затем, на несколько почтовых ящиков, к которым он знал пароли, пришло семь писем из того разряда, которые мы обычно всегда не читая стираем как спам. Но сложенные вместе в определенной последовательности, письма складывались в конкретное послание. Система «Партизан», для скрытого и зашифрованного распространения информации, изначально разработанная как метод непрямого и неявного противодействия широко известному «Эшелону» (глобальная система радиоэлектронной разведки, главным оператором которой является Агентство национальной безопасности США), работала весьма надежно. Да и по цене затраченных на нее средств, она не шла ни в какое сравнение с творением Большого Брата. Выживальщики всего-то потратили ящик пива, во время мозгового штурма, в поиске решения как эффективно обойти паучьи тенета.
Прочитав послание, Степан сжег распечатанные письма и сам текст шифровки, а затем глубоко задумался.
Такие архаичные методы борьбы со следами переписки, времен раннего Штирлица, приходилось употреблять, так как к компьютерам полное доверие отсутствовало. Неожиданно ссыканет кремниевый товарищ, склепанный непонятно где и наполненный программным кодом созданным за границей, коротенькой шифровкой на какой-нибудь зашитый в подпрограмме айпишник, и вскрылись на раз. То, что интернет обрублен за кордон, еще не гарантировало, что его кто-нибудь не продолжает в тихую индексировать. И своих тут надлежало опасаться едва ли не больше, чем заокеанских яйцеголовиков. Степан хотел еще отправить пару писем, уже родственникам — но интернет больше не функционировал. Он попытался набрать несколько номеров, но связь также отсутствовала.
