Николай Андреев - Игра без ставок
Некромант обернулся вправо, где ещё можно было разглядеть в каменной глыбе очертания статуи с крыльями. Похоже, здесь когда-то было святилище. Человек начал ковырять посохом в земле. Ага! Дерево наткнулось на что-то твёрдое. Некромант простоял несколько минут, раздумывая, что именно предпринять: попробовать заставить духа раскопать землю или самому достать сундук. Но на привидение требовалось потратить не только силы, но и терпение, так что некромант выбрал второй способ.
Человек начал работать посохом как ломом, нащупывая край плиты под статуей. Руны, вырезанные на дереве, придавали ему твёрдость, поэтому-то посох и выдержал, когда некромант наконец-то нашёл край плиты и надавил на неё. Силы его были уже давно не те, что в молодости, но всё же камень, сверху покрытый не самым тонким слоем земли, поддался. Потребовалось, в конце концов, не меньше получаса, чтобы отодвинуть плиту. Но усилия и время, затраченное на всё это, должны были окупиться.
Под плитой показалась небольшая ямка, в которой лежал крохотный сундучок, скорее даже шкатулка. Лак давно сошёл с дерева, но долгие десятилетия больше никак не отразились на шкатулке. Некромант благоговейно взял шкатулку в руки и даже не решился вскрывать её. Задание было выполнено, и награда уже ждала его.
Человек нашёл лошадь там же, где её оставил: на самой границе леса и руин замка. Пегая кобыла рыла копытом землю, дожидаясь своего хозяина. Некромант погладил единственного друга, потрепал гриву и, вспомнив старые времена, лихо вскочил в седло.
Через несколько часов скачки по лесу, холмам и тянувшейся до далёких гор равнине некромант остановился в небольшой деревне, носившей гордое имя Перелог. Это поселение даже не было обнесено частоколом, что в нынешние неспокойные времена было опасной роскошью. В Перелоге некроманта, как и обычно, встретили хмурыми лицами и косыми взглядами. Что ж, и к такому он привык. Задолго до того, как пришёл в здешние края.
Единственным местом в Перелоге, заслуживавшим внимания, была таверна «Зелёный человек», стоявшая в самом центре посёлка. Её стены давным-давно покрылись зелёным мхом, что придавало особый смысл названию заведения.
Оставив лошадь на улице, некромант зашёл внутрь.
В таверне царила обычная атмосфера затишья и покоя. Двое постоянных клиентов сидели за ломберным столом, кидая кости, а ещё один доедал похлёбку. Хозяин таверны протирал полотенцем единственный во всём Перелоге стеклянный бокал (за этим занятием тавернщик проводил всё свободное время), хмуро взирая на некроманта.
Но не эти жалкие перелогцы волновали служителя смерти, а вечно улыбающийся человек в красном вельветовом костюме, кутавшийся в зелёный плащ. Именно он попросил некроманта найти шкатулку. Клиент даже предлагал дать некроманту в помощь пятерых человек, но тот отказался. Не один раз «магу смерти», как прозвали здесь некромантов, делали подобные предложения. Сперва отправят парочку помощничков — а потом попытаются отобрать найденные вещи, не заплатив причитающееся вознаграждение. И это ещё в лучшем случае…
Что ж, некромант был не слишком суров с такими «помощниками»: умирали они достаточно быстро.
— Сударь Шаартан! — человек в красном костюме поднялся из-за стола, радостно окликая некроманта. — Вижу, Вы принесли то, что я просил.
— Я обещал — я сделал, — Шаартан не любил подолгу разговаривать со своими нанимателями: ему хватало и бесед с мёртвыми. Те хоть не норовили при каждом удобном случае воткнуть кинжал промеж лопаток. — Надеюсь, Вы поступите точно так же.
— Какие могут быть разговоры?! — воскликнул человек в красном, жестом приглашая некроманта присесть.
— Так всё же? — чего Шаартан не любил больше бессмысленных бесед, так это задержки оплаты.
— Вот Ваши деньги, — человек в красном аккуратно положил на стол замшевый мешочек с вензелем, туго набитый монетами. — Быть может, ещё одну мою просьбу…
— Нет, у меня нет привычки получать больше одного заказа в месяц. А в этом месяце я уже трижды нарушил своё правило. Пришло время отдохнуть.
— Конечно-конечно, тут не может быть никаких разговоров, — человек в красном закивал, — но всё же, в ближайшее время Вас можно будет найти в обычном месте?
— Да, если только я не перейду из категории «некромант» в категорию «клиент некроманта», — мрачный и очень даже непонятный юмор Шаартана редко вызывал смех. Да и не должен был, собственно говоря: специфические шутки были просто одним из способов поддерживать особую репутацию насмехающегося над смертью колдуна.
Но в этот раз сам некромант поморщился: в словах послышался южный акцент, а Шаартан очень не любил вспоминать о родных краях.
— Вы просто неподражаемы, сударь некромант! — человек в красном встал из-за стола. — Что ж, всех благ!
— Чтоб тебя Палач увидел, — процедил сквозь зубы Шаартан, провожая взглядом заказчика.
Фергюсону Дженкинсу и без Палача хорошо жилось. Первенец зажиточной семьи, чей очаг располагался в городе, что лежал в полутора неделях пешего пути от развалин замка Каитан. Фергюсон, смешливый и жизнерадостный с самого детства, искал всё новых и новых приключений: ему быстро наскучивало любое занятие, за которое он брался. Науки давались ему легко, и это-то было хуже всего: то, что берёшь с лёгкостью, совершенно не ценишь. Так и Фергюсон не привык прилагать какой-либо труд, подолгу, с тщанием заниматься каким-нибудь делом, ну разве что кроме попоек с многочисленными друзьями. Сам Дженкинс, правда, прекрасно понимал, что все эти «товарищи» быстренько разбегутся, едва семейное дело — посредническая торговля на Северном Шляхе — перестанет приносить прибыль.
Но, к счастью, дела у Дженкинсов шли хорошо. Фергюсон всё более и более тяготился опостылевшим городом, и едва услышал в одном из питейных заведений Гердбара о кладе, что хранится в замке Каитан, — тут же рванул на север. Взяв с собою нескольких людей из семейной компании, кое-какие средства, сын Марволо Дженкинса принялся за поиски сокровищ. К сожалению, в руинах древней твердыни, которая, говорят, пережила Разделение, трудно было бы найти дракона, не то что уж сундук…
Терпение Фергюсона подходило к концу, и он решил пойти на отчаянный шаг: обратиться за помощью к местному некроманту, чтобы тот «поговорил» с духами замка Каитан…
Через короткое мгновенье некромант уже выбросил из головы произошедшее и привычным жестом заказал обед.
Похлёбка была очень сытной, впрочем, как и мясное рагу, гордость заведения.
Шаартан расплатился пятью медными монетами, что у него остались с прошлого заказа: очередной его привычкой было открывать мешочки, сундучки и шкатулки с оплатой подальше от посторонних глаз.
Выйдя из таверны, Шаартан ловко вскочил на коня. Он направил своего единственного друга, кобылу Виерну, в сторону леса, где располагался его дом.
Миновав небольшой луг, где на него косились пастухи, он заехал в лес. Деревья обступили некроманта со всех сторон, нависая вековечными кронами. И только тут Шаартан дал волю чувствам, которые всегда терзали его здесь, в его новой обители. Когда-то, чтобы заглушить их, он начал сочинять стихи. Сначала смешные вирши, которые почему-то заканчивались очень печально. Он держал в голове все свои творения: добротного пергамента, да и вообще какого-нибудь пергамента, нельзя было достать поблизости, а уж чернил… Но память была у некроманта хорошей, даже слишком хорошей: он почти ничего не забывал. Во всяком случае, ничего, что казалось Шаартану важным.
Он начал напевать один из своих первых стихов. Эти строки были из тех, что хранят внутри себя грусть, которая копится и копится в сердце человека. И порою кажется: или ты напишешь стихотворение, или твои руки затянут петлю на твоей шее.
Конечно, стихи некроманта были скверными — но это были его стихи, стихи Шаартана! И пусть кто-нибудь попробовал бы сказать некроманту, что они плохие!
В одиночестве, бессильный,
Он мечтал о смерти
Быстрой. Шаартан,
Себя уж прокляв,
Не мечтал о дружбе
Вечной, о любви,
Горячей, пылкой.
А мечтал он лишь
О смерти, всеблагой
И всевеликой. Всепрощающе —
Любезной. Только смерть
Всё не спешила. Вот
Прошли уж утро, вечер.
Но не видит всё ж он смерти. Не пришла
К нему старуха в
Балахоне и с косою.
День идёт: утро, вечер,
Уж прошли. Но нету
Смерти! Шаартан,
Прокляв уж всех на свете,
Всё же выжил,
Изменившись, навсегда
Переродившись. Тьма
Ушла из его сердца, да
Вот только свет его не тронул.
И остался он навеки
Ни со Тьмою, ни со
Светом. Некромантом —
Шаартаном.
Помнит он, как
Умирал юнец в
Пустыне. Не простил
Палачей своих он,
Вечный странник,
Шаартан.
«Смерть, не жди меня
Вовеки! Я, наверное,
Всё так же проклят
Навсегда: Луною, Солнцем,
Светом! И тобою,
Смерть с косою!»
Так твердил,
Навсегда он покидая,
Земли предков и
Любимой.
Все народы вокруг Моря
Проклинают некроманта,
Только здесь, в глуши
Далёкой, есть простор
Для Шаартана.
Уж забыли его дома: нет
Любимой уж на свете,
Братья, видно, вслед
За нею устремились
В лоно Смерти. И
Остался лишь один
Он, забирающий у
Смерти души мёртвых,
Но оживших, чтоб
Навеки позабыться в
Некромантии всесильной!
Только издали этот лес казался непроходимым для коня: некромант знал пару тропок, по которым обычно добирался до своего жилища. Вот и теперь, как сотни раз до того, проезжая через обуглившийся после удара молнии дуб, Шаартан свернул направо. Верным знаком того, что дом уже близко, был ручей, протекавший между двумя соснами — подобного места не было на двадцать лиг окрест. Если не больше. Во всяком случае, южанин был в этом уверен.
