Джерри Пурнелл - Легион Фалькенберга
— Корпус пробит! — крикнул матрос.
Теперь шум двигателя стал громче. Она побежала к люку, чтобы выглянуть наружу и позвать Гарольда. Но никого не увидела.
— Очистить вход! — крикнул кто-то. Послышалось гудение, и люк начал закрываться. Корабль тронулся с места.
— Гарольд! Гарольд! — И Гарольд появился перед ней. Но это был старик, и лицо его таяло, а потом он исчез; на его месте оказался другой человек, корабль стал растворяться, и она оказалась в постели в белой комнате — больничной палате, а люди у постели — врач в белом халате и очень худой офицер в мундире Флота Совладения. Капитан третьего ранга.
Она знает их обоих. Откуда? Кто они? Лермонтов. Так зовут офицера. Но откуда она это знает?
— Видели ли вы после этого гардемарина Кьюни? — спросил капитан Лермонтов.
— Нет. После того как мы свернули на углу… на углу улицы Трех Лун… я больше его не видела. — В горле у нее пересохло, левая рука болела. Она не могла пошевелить ею, а когда посмотрела, увидела, что рука привязана к доске, а к локтю ведет трубка для внутривенных вливаний.
Пентотал, что-то в этом роде. Они хотели ее допросить. И что она им рассказала?
— Я уже все вам рассказала, — сказала она. — Три раза. Да еще когда была под действием наркотика. Зачем проходить все это снова?
— Ваш дядя потребовал проведения тщательного расследования, — ответил капитан Лермонтов. — И мы его проводим. — Он работал на своем карманном компьютере. — Итак. Последний раз вы видели гардемарина Кьюни на углу, где лейтенант Фалькенберг приказал ему продержаться три минуты до отступления.
— На самом деле Гарольд сам вызвался…
— Да. Спасибо. А через какое время после этого приказа корабль начал двигаться?
— Не знаю…
— Доктор говорит, что вам кажется, будто прошло меньше трех минут.
— Откуда он знает?
— Я не знаю, — вмешался человек в белом халате. — Я могу только попытаться реконструировать события по вашим воспоминаниям. На основании того, что мы услышали, я заключаю, что вы не знаете наверняка, но подозреваете, что Фалькенберг приказал уходить, как только вы оказались на корабле.
— А что говорит он? — спросила Анджела.
— Вы уже знаете, — ответил доктор Витгенштейн.
— Он сказал мне, что Гарольд попал под огонь мортир до того, как мы добрались до корабля.
— Но вы ему не поверили.
— Я не… я не знаю, чему верить, — ответила она.
— Корабль взлетел, — сказал Лермонтов. — У него не хватало топлива, чтобы подняться на орбиту, и его подбили.
Анджела вздрогнула.
— Так сильно подбили… я поразилась. Когда мы приземлились и я смогла увидеть. Поразительно, что он вообще смог лететь.
— Корабли класса «Буна» способны переносить сильные повреждения. Итак. Фалькенберг посадил корабль на остров за пределами наших территориальных вод. Что произошло там?
— Ничего. Там мы были в полной безопасности. Остров населяли не китайцы, а тайцы. Они были очень дружелюбны. Там было приятно — безопасно и мирно. Поэтому мы ждали, ждали три недели, пока Флот не смог послать еще один корабль с командой ремонтников. Меня отвезли в дом губернатора, а Джон… лейтенант Фалькенберг получил приказ вернуться на свой корабль. Ничего не случилось.
— Но что-то все же случилось, — сказал Лермонтов. Услышав его тон, она нахмурилась.
— Что вы имеете в виду?
— Доктор…
— Мисс Найлс, у вас месячная беременность.
— О.
— Вы как будто не удивлены. Вы не предохранялись? Она почувствовала, что краснеет.
— Мисс Найлс, у меня дочь примерно вашего возраста, — сказал Лермонтов. — Вы не предохранялись?
Она пыталась говорить спокойно.
— В то время я об этом не думала.
— Лейтенант, очевидно, тоже, — сказал Лермонтов. — В наше время болезней это, возможно, легкомысленно.
Анджела пожала плечами.
— Да там нечем было предохраняться…
— На флотском корабле всегда есть аптечка, — сказал Лермонтов. — Но в данном случае вы правы. Медицинский кабинет был поврежден вместе со значительной частью оборудования.
— Капитан, я не понимаю, какое отношение мое положение имеет к…
— Зато понимает ваш дядя, — ответил Лермонтов. — Отчаянный молодой Фалькенберг приносит в жертву многообещающего гардемарина, внука члена Большого Сената, чтобы спастись самому. Затем соблазняет племянницу сенатора. — Лермонтов со значением посмотрел на ее живот. — Через несколько недель доказательства будут видны невооруженным глазом.
— Значит, вы… вероятно, дядя Эдриан все увидит в таком свете.
— Но по крайней мере вы в безопасности, — сказал доктор Витгенштейн. — Он должен быть благодарен за это.
Анджела покачала головой.
— Боюсь, благодарен он не будет. Он не очень любит мою мать, а к Гарольду относился по-особому. Племянница — это не внук, доктор. Он с готовностью обменял бы меня на Гарольда. — Она вздрогнула. — Думаю, он собирался когда-нибудь сделать Гарольда адмиралом.
— Итак. Что вы собираетесь делать? — спросил Лермонтов.
— Относительно… — Она потерла живот. — Надо привыкать. А Джон… лейтенант Фалькенберг знает?
— Нет, если вы ему не сказали, — ответил доктор Витгенштейн.
Но я сама не знала…
— Вы хотите сказать, что он не узнает, если я сама ему не скажу?
Лермонтов кивнул.
— Мне говорили, что вы умны.
— А что это должно значить?
— Думаю, нет необходимости объяснять. Что сделает лейтенант Фалькенберг, если узнает?
Она снова покраснела.
— Вероятно… вероятно, женится на мне, если я захочу.
— Мой прогноз такой же, — сказал Лермонтов. — В других обстоятельствах для карьеры молодого человека было бы прекрасно жениться на представительнице семейства Бронсонов. Однако сейчас…
— Однако сейчас для нас обоих это гибельно, — сказала Анджела. — Что… что же мне делать?
— Прервать беременность, — сказал доктор Витгенштейн.
— Будьте вы прокляты! Я ждала этого! А почему вы… пока я была под действием, почему вы просто не сделали чистку? Я бы никогда не узнала! Но нет, вам понадобилось привести меня в сознание и просветить…
— Вы бы хотели, чтобы мы приняли решение за вас? — спросил Лермонтов. Она не ответила, и он повернулся к Витгенштейну: — Доктор, приготовьте операционную.
— Подождите… Нет, подождите. — Она почувствовала, что на глазах выступают слезы. — Кто это?
— Кто кто?.. А, — сказал Витгенштейн. — Девочка.
— Капитан… я хочу увидеться с Джоном Фалькенбергом.
— Не могу вам помешать, — ответил Лермонтов, — но прошу вас этого не делать. Пока вы не примете окончательного решения. Он не глуп…
— Вы его знаете? — спросила она. — Странный вопрос, верно? Знаете ли вы… отца моей неродившейся дочери? У нас было три недели. Целая жизнь. Мне кажется, я его знаю, но правда ли это? О, черт побери!
Лицо Лермонтова смягчилось.
— Он считается… считался… многообещающим молодым офицером. От него ждали многого. — Капитан пожал плечами. — Жаль, что никто не видел, как погиб гардемарин Кьюни. Я не знаю, что мы можем сделать для Фалькенберга.
— И я ничего не могу сделать… могу только ухудшить положение, — сказала она. — Как же мне быть?
— Избавьтесь от ребенка, — сказал Лермонтов. — Потом, через год, через два, когда сенатор забудет, вы снова встретитесь…
— Он никогда не забудет. И мы никогда не встретимся. Лермонтов собирался заговорить, но она опередила его.
— Вы не можете быть уверены, и я не могу, — сказала она. — Единственное, в чем мы уверены, — мы убьем мою дочь.
— Эмбрион, — сказал Витгенштейн. — Не…
— Я изучала эмбриологию, — возразила Анджела. — Не нужно объяснять мне подробности. — Она долго молчала. Потом вытерла глаза и прямо взглянула на Лермонтова. — Капитан, вы можете обеспечить мой переезд на Черчилль?
— Да, но почему именно на Черчилль?
— У меня там родственники. Моя ветвь семейства не располагает большими средствами, но мы не разорены, вы знаете. Меня примут…
— В этом случае я не смогу разрешить вам снова увидеться с Фалькенбергом.
— Вы не сможете меня остановить, если я этого потребую, и вы это тоже знаете, — сказала она. — Но… может быть, так лучше. Скажите ему… — у нее перехватило горло, и она почувствовала, что на глазах снова слезы. — Скажите, что я ему благодарна за то, что он спас мне жизнь, и желаю ему всего хорошего.
Напряженный молодой человек вошел в помещение и козырнул:
— Лейтенант Фалькенберг по приказу капитана Лермонтова явился, сэр.
Худой человек за столом ответил на приветствие. — Спасибо. Садитесь.
— Сэр?
— Я сказал, садитесь.
— Есть, сэр. — Фалькенберг принужденно сел.
