Дональд Кингсбери - Изгой
Отчаявшись заполучить внимание своего именованного повелителя, Хамарр обратилась к сыну, потеревшись о его голову. Игриво принялась выманивать Коротышку из комнаты, препятствуя любой его попытке вернуться, заставляя следовать за собой, оставаться с ней.
Чиир-Ниг наблюдал за происходящим, с удивлением подняв уши. Сыну, похоже, хотелось остаться, пока обсуждались его персона и судьба, но кзины любят потакать своим самкам. Эти слабые существа способны так трогательно нарушать порядки!
— Иди поиграй с Хамарр, — махнул лапой Чиир-Ниг, отпуская сына, — видишь, ей скучно, развлеки ее.
Разговор перешел к проделкам юности, когда база на Хссине только-только обживалась. Чиир-Ниг то и дело выражал благодарность гостю за доставленного домой сына, а Смотритель напоминал о необходимости интенсивной и жесткой тренировки важнейших навыков ведения боя.
Мать вела сына в зону отдыха, то подталкивая сзади, то забегая вперед, постоянно оборачиваясь к нему — настороженная и молчаливая, — балансируя между шутливым нападением и бегством. Добравшись до места, она прогнала остальных кзинррет рычанием и угрозами и заставила Коротышку лечь, чтобы обнюхать и вылизать его раны. Она смотрела на сына умоляющими глазами, в которых стоял молчаливый вопрос, хотя ответа она все равно не смогла бы понять.
Ее беспокоила вялость котенка. Другие ее сыновья такими не были. Легким толчком Хамарр заставила Коротышку подняться, снова завела свою игру, попыталась взбодрить его неожиданным, но просчитанным и безопасным ударом. Она демонстрировала клыки, навострив при этом уши. Потом вышла столь стремительно, что котенку пришлось побежать за нею, но едва он приблизился к матери, как она вновь ударила его так, что у Коротышки клацнули челюсти. Ему доставляли удовольствие подобные игры, но он уже превзошел мать в размерах, так что боялся причинить ей боль. Тем не менее Хамарр понуждала сына к борьбе, накидывалась на него до тех пор, пока жажда боя не разгорелась в нем дикой страстью. Ему даже удалось ответить ей ударом достаточной силы.
На ночь Хамарр отказалась оставить Коротышку одного; она не вернулась в свои покои, а улеглась возле сына, время от времени поднимаясь, чтобы заботливо облизать следы от прута на его спине.
Она помнила, какими жадными были другие сыновья, пока питались ее молоком, как ей приходилось расталкивать и отгонять их, уже насытившихся, от сосков, чтобы самый младший не умер с голоду. Он был странным детенышем, она не понимала его.
Отец, послушный долгу, провел с братьями Коротышки положенные беседы, и те, по доброте душевной, устроили для младшего уроки воинского мастерства. Это был их шанс продемонстрировать собственные умения, и в своих безжалостных играх они вскоре обнаружили: Коротышка их требованиям не отвечает. Они осыпали его ударами, подстрекая к яростным выпадам, тискали, избивали, и все это во имя добродетельной цели — сделать из брата настоящего воина.
Коротышка едва дышал после подобных уроков. Он уже смирился со своей участью, понимая, что драка один на один с кем-то из братьев вовсе не подготовит его ко встрече с целой сворой воинствующих котят, жаждущих срезать ему уши и убить. Единственным эффективным средством оставался только трюк, который ему недавно продемонстрировал старый рыжий великан.
Какое-то время Коротышке все же удавалось избегать участия в играх: пригодился интерес к устройству механизмов. Отец отправил его подмастерьем на верфи собирать гравитационные двигатели для Патрульных Охотников. Многие окталы этих двигателей отправлялись к Дивной Тверди. Коротышке пришлось работать бок о бок с рабами-джотоками, кое-кто из них даже преподал ему уроки мудрости.
Зркрри-Диспетчер однажды сказал: «Рабы выполнят за тебя тяжелую работу. Пользуйся этим, но никогда не показывай им, что не знаешь или не умеешь то, что знают и умеют они. Это конец. Я не признаю тебя компетентным работником до тех пор, пока не увижу, что ты способен заменить любого из рабов».
Ничего нового в двигателях, что они собирали, не было: чертежам насчитывалось уже четыре сотни лет. Патриархат провел стандартизацию один раз и навсегда, так что не имело никакого значения место, где был собран двигатель: он мог использоваться на любой другой базе. Только так и можно было управлять Империей. Кораблю ремонт требовался даже в сотне световых лет от родной верфи, и зависимость от изготовленных там запчастей могла стоить жизни экипажу.
Стоило в какой-нибудь ведомственной лаборатории Адмиралтейства Патриархата появиться нововведению, как его производство тут же замораживалось. Разумеется, Герои, на деятельности которых подобные правила сказывались особенно тяжело, роптали и предпочитали заведенный порядок игнорировать. Но с подобным нарушением субординации также научились бороться, списывая с корабля незапатентованное оборудование и заменяя его стандартизированным, ссылаясь при этом на трудности производства запчастей по новым чертежам.
Собирать двигатели — труд нелегкий. В мастерской темно и душно: условия, пригодные скорее для джотоков, чем для кзинов. Коротышке отвели персональный рабочий стол рядом с надстройкой, окружавшей собираемый или перебираемый двигатель. Этот стол никто никогда не приводил в порядок, и даже после уборки края и пазы пачкали Коротышке лапы.
Надстройку, похоже, смонтировали джотоки. Они перебирались с одной платформы на другую, как по ветвям деревьев, но под весом кзина конструкция дрожала, не вызывая у Коротышки никакого желания использовать свои навыки скалолаза: у него попросту от страха дрожали колени. Посмотреть вниз было сущей пыткой. Напарник-джоток глядел на него терпеливо, одновременно держа в поле зрения поручни и камеры наблюдения.
Язык, который Коротышке пришлось учить, сводил его с ума Донельзя искаженное Наречие Героев, отличавшееся отсутствием шипящих и рычащих звуков, текучестью и чириканьем. Что еще хуже — выразительность языка кзинов бесследно исчезла: никаких смачных словечек, никаких военных идиом, никакого искусства лести. В сухом остатке — набор рубленых фраз, чтобы описать, указать, предупредить. С подобным лексическим запасом не только раб не сможет сформировать мысль о побеге, но и кзин растеряет всякую способность свободно изъясняться.
Тем не менее, усвоив местный говор, Коротышка впервые обрел власть. Стоило ему задать вопрос любому из джотоков, как тот бросал работу и очень старательно объяснял все, что котенку требовалось. И никаких издевок. Никаких унижений. Никаких наставлений, мол, воину это знать не обязательно. Ему не приходилось сдабривать фразы солидным объемом лести или переживать, что его любознательность кого-то оскорбит. Он просто получал ответы. Если скалился — ответы быстрые.
И так увлекли его искусство строить корабли и азы гравитационной науки, математика и чертежи, что Коротышка совсем позабыл про игры, в которые обязаны играть юные воины, забыл, что за стенами верфи на него все еще ведется охота. Они почти отыскали его. Как-то он отправился в магазинчик неподалеку, помышляя только о вкусе ватаков, которых собирался купить на обед, и вдруг заметил одного из команды Водящего-За-Нос. Тот присматривался, выжидал, будто бы просто так околачиваясь возле пустых ящиков рядом с мясной лавкой.
Коротышка замер. Страх гнал его во мрак душной мастерской, за маленький пыльный рабочий стол. Он растерял всю способность мыслить. Нельзя здесь быть. Но и уйти нельзя. Он решил пойти в обход — на террасе над рабочей частью раскинулся небольшой сад с высокой зеленой травой специально для отдыха. В этот час он был пуст, но в зарослях можно было спрятаться и наблюдать за лавкой, а также за гигантскими грузоподъемниками, соединяющими с поверхностью. Так что Коротышка затаился в лучах искусственного солнца, подавляя урчания пустого желудка, и ждал, ждал, пока враг не отправился восвояси. Теперь, к великому стыду, можно было уносить лапы домой.
Зато вместе с рабочими-джотоками его послали в космос устанавливать двигатели на Патрульном Охотнике, недавно вернувшемся из рейда к Кзррошу и теперь держащем путь на Дивную Твердь, чтобы присоединиться к боевой армаде, идущей в поход на приматов. Впервые в своей жизни K°ротышка увидел Охотника целиком. Ничего подобного не знал он прежде. Внушительный скафандр для работы в открытом космосе, салазки для траления, громоздкие герметичные «доспехи» джотоков, вытянувшиеся в одну длинную металлическую цепочку…
Сферический боевой корабль принадлежал к классу самых маленьких кзинских военных судов. Главный раб из команды Коротышки указал на крейсер вдали, красную точку, двигавшуюся в свете Р'хшссиры. Но этот Охотник вблизи казался гораздо более внушительным и грозным, утыканный боевыми турелями, сенсорными щитами, куполами командной палубы, соплами и спасательными шлюпами по бортам. Да, сейчас он был беззащитен — старый двигатель демонтировали, а новый находился на ремонтном шаттле Коротышки.
