Бен Каунтер - Жертва
Аларик сжался за обломком купола, который рухнул сверху и вонзился, как копье, в исхлестанный ветром пол. Вокруг ревела буря, грозя сбить его с ног, и он с трудом держался. Остальные воины тоже нашли себе укрытия и стреляли вверх, в демонов, которые оседлали бурю и носились, оставляя за собой шлейфы из крутящихся ножей.
Аларик не беспокоился насчет похожих на угрей демонов, летающих над ним. Он верил, что его отделение с ними справится. Его заботил один лишь Булгор Хирк.
Еретик, поддерживаемый стальными крыльями, неподвижно висел в воздухе в центре астронавигационного купола, несмотря на колдовскую бурю, окутавшую его тело. Хирк когда-то был человеком, но теперь он выглядел как какой-то примитивный бог, демон, которому поклоняются дикари на далеком затерянном мире. Он распростер шесть рук в жестах благословения и молитвы. Вместо ног у него были длинные плюмажи из радужных перьев, по которым ползали хихикающие и скалящие зубы черти-фамильяры.
Лик Хирка оставался человеческим, но там, где должны быть глаза, была лишь гладкая кожа. Глаза же — большие, желтые, круглые — теперь, не мигая, взирали с его обнаженной груди.
По сторонам его живота тянулись ряды недоразвитых рук, сжимающих свитки со светящимися письменами. Голову венчала корона украшенных алмазами рогов с позолоченными остриями. Священные принадлежности ритуалов, при помощи которых он общался с богами — цепи, украшенные бронзой черепа, жертвенные кинжалы, плеть из фиолетовых сухожилий — парили вокруг него, источая серебряные нити энергии.
— Брат, — сказал Хирк, и словам вторили безгубые рты в его ладонях. — Серый Рыцарь.
Сын Императора. Дитя Вселенной. Спасибо тебе. Спасибо, что ты созерцаешь меня. Моя слава — ничто, когда на нее не взирают величайшие из людей.
— Я плюю на твою славу! — крикнул в ответ Аларик, голос которого был едва слышен за воем ветра.
Сверху рухнул демон, чье змеиное тело разорвал болтерный огонь. Краем глаза Аларик видел, как брат Визикаль сбил на пол другую тварь и сжег ее инсинератором до самых проклятых костей.
— Сейчас ты плюешь, — ответил Хирк. Голос был до невозможности громкий, но вместе с тем невероятно спокойный и рассудительный, ибо он уже давно лишился здравого рассудка, который необходим, чтобы сомневаться. — Но ты встанешь предо мной на колени.
Аларик посмотрел за спину Булгора Хирка. Астронавигационный купол разлетелся на куски. Осколки прозрачного материала усыпали все, что осталось от проекторов голокарт и командного возвышения. В нормальной ситуации пробоина в куполе означала бы, что все помещение открыто вакууму, ибо купол поднимался над корпусом «Безжалостного», словно глаз, глядящий в пустоту. Но ничто на корабле больше не подчинялось законам реальности.
В разбитом куполе бурлил вихрь энергии, видение безумца, смешанное с сырой материей.
В его сердце зияло отверстие, пробивающее пелену и уходящее в варп. Этот осколок безумия наверняка приковал бы взгляд человека, не прошедшего ментальные тренировки Серых Рыцарей, и заставил бы его всматриваться туда вечно, пока его тело не умерло бы или пока варп не поглотил бы его целиком. На глазах Аларика частица варпа раскололась и открылась, и на него сверху вниз взглянуло серебристое око.
Из этого вихря Хирк черпал свою силу. Энергия сгустилась в картины извращенной жизни еретика, что хаотично сменялись, отражая кипящую преисподнюю его разума.
Миллион тел, корчащихся от удовольствия, с улыбками на лицах, и все они сгорали в золотом пламени, которое их научил призывать Хирк. Кощунства в библиотеке Абсалаама, которые вырывались из страниц и кружили вокруг фигуры Хирка, будто черные вороны. Население целого города-улья так горько плакало от преступлений еретика, что слезы превратились в наводнение и утопили их всех.
Аларик оторвал взгляд. Многочисленные руки Хирка делали жесты, при помощи которых он творил колдовство. Вспышки пульсирующего золотого света обрушились вниз, как маленькие кометы. Аларик выпрыгнул из укрытия и побежал вперед, превозмогая бурю.
На лице Хирка появилось легкая улыбка, как будто ему понравилась какая-то шутка, и еще одним жестом он швырнул Серому Рыцарю в грудь ледяное копье. Лед разбился о нагрудник, магическая защита доспеха вспыхнула пурпурными спиралями вокруг точки удара.
Аларик упал на одно колено. Он заставил себя продвинуться вперед еще на шаг и вонзил древко алебарды-«Немезиды» в пол ради лучшей опоры.
— Я видел тысячу таких, как ты, Хирк! — крикнул Аларик. — Тысячу богов. Тысячу сосудов, вмещающих величие варпа. И я знаю то, чего не знаешь ты.
— И что же это? — вопросил Хирк.
— Все вы умираете, — ответил Аларик, с трудом делая еще один шаг.
Хирк призвал щит из энергии лунного цвета, покрытый рунами неуязвимости, которым его обучили его покровители из варпа.
— Я бессмертен, — просто сказал он.
— Тогда у твоих хозяев будет вечность, чтобы наказать тебя за поражение, — парировал Аларик.
— Ты не можешь навредить мне, — сказал Хирк и взмахнул рукой, как будто устал от присутствия Аларика и повелевал ему уйти.
Аларик не ответил.
Он отвел назад руку, наконечник алебарды застыл рядом с его головой. От этого глаза Хирка заблестели весельем, ибо он знал, что даже «Немезида», брошенная Серым Рыцарем, не в силах пройти сквозь чары, которыми он повелевал.
Аларик посмотрел вверх. Он сконцентрировался на глазу в сердце кипящего вихря, оке, что смотрело прямиком из варпа.
Он был силен. И он должен быть силен. Это будет непросто.
Аларик метнул алебарду прямо вверх. Мощь броска была такова, что даже буря не сбила ее с пути. Как будто целый час она мчалась вверх, сквозь вихрь, мимо бесконечных злодеяний, истекающих из разума Хирка.
И лишь за долю мгновения до того, как «Немезида» настигла цель, Хирк осознал, что хотел сделать Аларик.
Клинок вонзился в глаз, пробил его прямо посередине. Око дернулось, вокруг разошлись волны, сминающие пространство-время, и струя радужно переливающейся крови брызнула из раненого зрачка.
Омут потемнел. Энергия начала утекать. Демоны и жертвы из видений Хирка растаяли, превратившись сперва в скелеты, потом в тьму.
Буря прекратилась. Аларик теперь слышал выстрелы боевых братьев и мог выпрямиться в полный рост, не боясь, что его унесет ветер. Боги, которые взирали на Хирка и наделяли его силой, на миг ослепли, и теперь они отвернулись от своего чемпиона. Хирк больше не мог воззвать к ним.
Еретик был ошеломлен. Аларик оказался быстрее: он рванулся вперед, схватил Хирка за оперенный хвост и повалил его на пол, преодолев психическую силу, которая удерживала его в воздухе.
— Теперь я могу тебе навредить, — сказал Аларик. Он охватил локтем подбородок Хирка и рванул. Шея Булгора Хирка треснула.
В первый раз Торн был готов.
Его вкатили в комнату из полированной стали, которую освещал резкий свет ламп-полос, встроенных в зеркальные стены. От этого она превращалась в световой куб. Торн был привязан к инвалидной коляске, потому что стимуляция нервов нарушила его координацию, и он с трудом ходил, постоянно опасаясь падения. Руки тряслись, он постоянно потел, тело все еще ожидало нового приступа напряжения и боли.
Инструктор Гравенхольм сидел в комнате, на столе перед ним лежала толстая папка.
Свет создавал над ним подобие нимба, как будто он был чиновником при дворе самого Императора, сортирующим грехи и благодеяния. Гравенхольм был очень стар и жил лишь благодаря машине-ювенату, которая вздыхала на полу у его ног. Он был достаточно важен для Ордо Маллеус, чтобы те использовали тайные технологии для продления его жизни. Когда-то, давным-давно, он был таким же неопытным, как Торн.
Эта мысль была одной из тех, что помогали Торну продолжать обучение.
— Ученик, — сказал Гравенхольм. Слова сопровождались прерывистым постукиванием ювената, присоединенного к его древним легким. — Назови свое имя.
— Экспликатор-кадет Асцелан Торн, — ответил тот, стараясь говорить уверенно.
— Хорошо, — сказал Гравенхольм. — Какой процесс ты только что прошел?
Торн сглотнул.
— Нервная стимуляция прямого типа.
— Почему?
— Часть обучения искусству дознавателя. Мы должны сами уметь противостоять техникам допроса.
— Понятно, — Гравенхольм полистал папку. — До процесса тебе дали запомнить определенные данные. Опиши мне их содержимое.
— Нет.
Гравенхольм посмотрел Торну в глаза.
— Расскажи мне, кадет Торн.
— Я этого не сделаю.
— Понятно. Это все.
