Вячеслав Шалыгин - Экзамен для гуманоидов
— Ребята, — я примирительно поднял руки и широко разулыбался, — только скажите мне, зачем вы это сделали, и я уеду.
— Да ты нахал, — высокий ухмыльнулся и, прицеливаясь, поднял излучатель на уровень глаз, — ты сейчас не уедешь, а испаришься.
— Каламбур, — зловеще прошипел молчавший до этого напарник.
Они одновременно нажали на спусковые крючки, и силовое поле вокруг меня замерцало, поглощая энергию лазерных лучей «средней мощности». Увидев эти спецэффекты, «охотники» почуяли неладное и медленно попятились, все еще держа меня под прицелом.
— Очень жаль, что не получилось диалога, — Я изобразил на лице глубокое разочарование. — Макс, огонь!
Глаза врагов расширились, а когда пара бесшумных выстрелов иглами с транквилизаторами уложила стрелков на мокрую траву, закрылись. Жаль, не навсегда. «На поражение» гуманный кибер без крайней необходимости стрелять отказывался. Не такое у него, видите ли, воспитание.
— Ну, и что будем с ними делать? — я собрал трофейное оружие и задумчиво пнул слетевшее с головы блондина кепи.
— Грузи бандитов в меня. Пока летим к городу, покопаюсь в их мозгах, если таковые имеются.
— Я обещал прибыть на ужин единолично, а не с эскортом из фальшивых охотников.
— Они проспят до завтра, так что времени на развлечения у тебя предостаточно.
— Ладно, а что ты имел в виду, когда говорил, что МПТ собраны на Земле, их маскировку под охотничьи ружья?
— Нет. Модель клайров, но материалы земные.
— Что значит «земные»? — я недоверчиво повертел ружье в руках.
— То и значит. Знаешь, как лицензионное производство. Металлы, пластик, линзы — все из местных химических элементов. Даже маркировка есть. Буквы, правда, японские, но цифры наши.
— Не буквы, а иероглифы. Чугунок ты, Макс, и шутки у тебя чугунные… Открывай багажник под погрузку.
Я без труда забросил парализованных злодеев в багажный отсек, запрыгнул в свое любимое кресло и, прежде чем дать команду стартовать, спросил:
— Скажи, Макс, может быть этот проектор внушения маскировкой того, что мы ищем в рабочее время?
— На девяносто процентов — нет, — твердо ответил кибер.
Судя по тону, он обиделся на «чугунка».
— Десять процентов не так уж и мало…
— Забудь. Мы и так выбились из расписания…
— Господин бортовой кибермозг, решения в конечном итоге принимаю здесь я, потому что отвечать за них тоже мне. Расследование инцидента с участием неизвестной внеземной расы в этом секторе входит в наши служебные обязанности. Так что, бери курс на переезд. Будет стыдно, если художники на их развалюхе приедут быстрее.
3
Старт. Три недели назад
— Всем занять свои места, — голос командира Русбата звучал глуховато и устало, — старт через пять минут.
— Укатали Сивку кривые горки, — блеснул знанием русского фольклора черный капрал морской пехоты США с редкой фамилией Смит.
— Крутые горки, — машинально поправил его Орлов, задумчиво потирая подбородок.
Он в который раз окинул взглядом просторный салон десантного транспортника.
Формирование Первой Космодесантной бригады ООН проходило быстро, но без спешки. Подбор кадров осуществлялся серьезно, поэтому солдаты могли очень многое. В частности: знали язык бывшего «условного противника». Практически все говорили по-английски, многие по-русски, американцы любили щегольнуть арабским. Тем не менее к каждому батальону были прикомандированы офицеры и солдаты «связи» других национальностей, владеющие языком на уровне идиом и иносказаний.
При Русбате от американцев числился Смит, от немцев — Волкофф, с другими Сергей пока не успел познакомиться, хотя это и входило в его прямые обязанности. Он получил должность координатора, как и предсказывал командующий. Все иностранцы находились в его непосредственном подчинении, составляя отдельный взвод. Кроме этого, Орлов числился инструктором по огневой подготовке, что давало возможность проводить в тире как можно больше времени вполне легально.
Сейчас весь батальон в количестве пятисот человек удобно расположился в креслах инопланетного челнока, ожидая старта к звездолету. Техника, оборудование, оружие и припасы были загружены в трюм.
— Страшное дело, какой громадный «боинг», — негромко поделился мыслями батальонный врач Алексей Анисимов.
Он сидел рядом с Орловым совершенно неподвижно, напряженно ожидая старта.
— Это малый десантный корабль, так сказал Гость на инструктаже, — ответил Орлов, — представляете, как выглядит средний, а тем паче — большой?
— «Тем паче»? — оживился Смит, — что означает?
— Тем более, — ответил за Сергея Волкофф, — старорусское.
— Спасибо, — вежливый Смит просто излучал жажду знаний. — Скорей бы старт.
— Нервничаете, капрал? — немец поднял невозмутимый голубой взор на афроамериканца.
— Если что-то происходит со мной впервые, я нервничаю всегда, лейтенант.
— Оберлейтенант.
— Этого мне не выговорить.
— А «Гусиноозерск» вы выговорить можете?
— Это же по-русски, плюс — название стратегического объекта. Хочешь gне хочешь, а приходится.
— Вот и звание мое считайте стратегическим приоритетом, иначе бундесвер может перепутать морскую пехоту с бандой туземцев и открыть беспорядочную стрельбу.
— Беспорядочную? Охотно верю, — Смит снисходительно посмотрел на Волкоффа и, пожав плечами, добавил. — О'кей, фельдмаршал, пусть бундесвер живет.
Волкофф покраснел, но от дальнейшего препирательства воздержался. «С претензиями, но не глуп, — отметил про себя Сергей, — а Смит очень даже хорош для капрала».
Насколько напряженно все ждали сигнал к старту, настолько неожиданно он прозвучал. Анисимов вздрогнул, Смит перекрестился, Волкофф крепко сжал подлокотники кресла. Других Сергей не видел, поскольку сидел у стенки и мощная грудь немца заслоняла ему весь боковой обзор.
Старт прошел на удивление мягко, никаких перегрузок, заложенности в ушах, тряски или других неприятных ощущений. Чувствовалось легкое ускорение, через несколько минут по просьбе большинства была устроена краткая демонстрация невесомости, затем все пришло в норму, и голос комбата пояснил:
— Мы в космосе, расчетное время стыковки — через два часа. Можете расслабиться.
Неформальный комментарий командира вызвал приглушенный взрывчик улюлюканья и аплодисментов. Пятьсот свежеиспеченных космонавтов сгрудились у иллюминаторов, с которых плавно сползли наружные защитные шторки. За толстым стеклом чернело космическое пространство.
— I` ll be dam… — начал было Смит, но вспомнив, что на службе, исправился, — чтоб я так жил!
— Мы стартовали первыми в бригаде? — озабоченно поинтересовался у Сергея китайский лейтенант Чен.
— Да, — подтвердил Орлов.
— Отметьте, пожалуйста, в бортовом журнале, господин майор.
— Что отметить? — Орлов в недоумении уставился на китайца.
— Я первый китайский космонавт! — с гордостью ответил Чен, выпячивая грудь.
— Тогда и я — первый, — оживился Смит, — первый бруклинский!
— Хорошо, хорошо, — рассмеялся Сергей. — Только журнала, боюсь, на всех не хватит. Вон Стефания, первая итальянская женщина на орбите, а этот мучачос — первый испанец.
Он указал на сидящего через ряд лейтенанта Дуэро.
— Это дело надо обмыть! — откуда ни возьмись, вынырнул командир второго взвода первой роты капитан Кровицкий, — а иначе нам удачи не видать!
— Да уймись ты, — махнул рукой Анисимов, — знаю я твои «удачи». Сейчас спирт клянчить начнет, — закончил он, обращаясь к Сергею.
— Вместе служили? — Орлов кивком указал на капитана.
— А то? Этот прохиндей что угодно из-под земли достанет. Ему не капитаном, а прапорщиком надо быть. При дивизионных складах. Пить, правда, умеет, да и специалист классом чуть повыше «экстры», так что простить некоторые шалости ему можно, — поведав все это Орлову вполголоса, доктор повернулся к Кровицкому и спросил: — Вот наверняка же пронес пару ящиков контрабандой и где-нибудь в трюме зарыл, а, Максим Палыч, зарыл?
— Военная тайна, товарищ Пирогов! — загадочно улыбаясь, заверил капитан.
— Вот жулик, — рассмеялся Анисимов.
— А что вы думаете? Без таких, как я, наша армия, как бычок без телки. Бодаться умеет, но настроения нет.
— По-моему, наша задача воевать, а не улучшать демографию освобождаемой планеты, — парировал доктор.
— Вы действительно верите, что мы направляемся кого-то освобождать? — включился в разговор француз, лейтенант Жильбер.
— Только без политики, месье, — поднял руки вверх Анисимов. — Мы солдаты, следовательно — орудия и не верить имеем право только в Бога, все остальное сомнению не подлежит.
