Роберт Силверберг - Пришельцы с Земли
Он оборвал себя, заметив странное выражение, промелькнувшее на лице Мардж. Уж не слезы ли у нее на глазах?
— Это ты и видел во сне, — едва слышно сказала она. — Тебе снилось, что мы развязали войну. Странно, я никогда не верила в сверхъестественные вещи вроде этой. Теперь верю.
— Мардж!
— Ты говорил, что это будет ужасная война. Погибнут невинные люди. Помнишь?
— Войны не будет, Мардж. Мы просто оккупируем эту луну. Мирным путем. Ведь не можем же мы позволить, чтобы все это ценное сырье пропадало даром.
Она как-то странно посмотрела на него.
— А если инопланетяне станут возражать против этой оккупации, что тогда?
— Ну-ну, как они смогут. Это всего лишь примитивные существа. Не думаю, чтобы у них были обычные взрывчатые вещества, не говоря уже об атомном оружии.
— Ни у кого из вас нет совести, — сказала Мардж. — Ни у кого, кроме Дейва Сполдинга. Кажется, только одному ему не по себе. Всех остальных волнуют только прибавки к жалованью и повышение по служебной лестнице. — Теперь голос ее звучал резко и напряженно. — Альф Хоген, наверно, раскидывает мозгами, как бы сменять свою машину на новую модель. Другие мысли его не посещают. А ты-то, Тед, думаешь хоть что-нибудь или нет?
Она встала из-за стола и неожиданно кинулась прочь, в затемненную гостиную. Кеннеди услышал, как кот возмущенно мяукнул и вылетел из комнаты с обиженными воплями. Это был очень старый кот, который терпеть не мог шум и резкие движения.
Тед решил, что дело начинает выходить из-под контроля. На цыпочках прокрался в гостиную. Мардж лежала ничком на кушетке, которую они на ночь раскладывали, и беззвучно плакала.
Нахмурившись, Кеннеди присел на край кушетки и стал тихо гладить напрягшуюся спину жены.
— Мардж, — шепотом начал он, — не надо так. Это просто работа и не больше того. Я не собираюсь убивать ганимедцев. Не буду брать оружие в руки. И что бы я ни говорил, что бы ни думал, что бы ни делал — все будет идти своим чередом. Зачем на меня сердиться? Для чего нам с тобой терзать себя понапрасну?
Рыдания прекратились. Он знал, что теперь Мардж лежит, глядя перед собой невидящими глазами, в душе у нее противоречивые чувства. Наконец она села.
— Ну хорошо, дорогой. Наверное, я принимаю все слишком близко к сердцу. — Она попыталась улыбнуться.
Кеннеди склонился к ней и поцеловал. Но поцелуй вышел натянутым, неуверенным. «Этой ссоре не суждено скоро сгладиться», — подумал он.
Вечер прошел довольно уныло. Они намечали съездить к соседям, жившим неподалеку, но у Мардж от слез покраснели глаза, а Кеннеди впал в задумчивость, погрузился в себя, и поэтому общение с другими людьми мало привлекало. Он позвонил и отказался от приглашения, сославшись на неожиданно свалившуюся срочную работу.
Пока убирали со стола и мыли посуду, каждый раз встречаясь глазами, они испытывали неловкость. Тед чувствовал гнетущую усталость. Ганимедский контракт должен был продлиться больше года, и постоянные пререкания с Мардж о том, насколько нравственно его участие в проекте, вряд ли благотворно скажутся на их совместной жизни.
Он давно гордился самостоятельностью жены. Независимость суждений делала ее еще более привлекательной. Но, как он убедился теперь, эта независимость может стать довольно тягостной. «Если бы у нас были дети, — предположил он про себя, — то, кто знает, может, ее бы не столь волновали Цели и Движения». Но детей не было, и, вероятно, никогда не будет.
Немного послушали музыку. Кеннеди внимал вполуха любимому квинтету Боккерини, затем прозвучал октет Шуберта. Мардж обожала камерную музыку. Обычно и Кеннеди она нравилась, но сегодня все казалось легкомысленной чепухой. Без пяти восемь он предложил включить видео:
— Посмотрим, Мардж? Сто лет уже не включали. Давай поглядим какого-нибудь комика, как бывало?
— Как хочешь, дорогой, — машинально ответила она.
Тед притушил свет и включил аппарат. Не прошло и года, как он купил его и установил напротив кушетки. Диаметр кинескопа был 48 дюймов — дань служебному положению. Обычно его и не включали.
Закружился водоворот красок, потом экран прояснился. Они захватили хвост какой-то программы, в промежутке давали пеструю, яркую рекламу. Пляшущие фигурки показались Кеннеди оскорбительными. Обняв, он придвинул к себе Мардж, но она по-прежнему была зажатой и совсем не ответила на его движение. Реклама кончилась. Пропищал зуммер часов, и басовитый голос проговорил: «20 часов. Повсюду от Атлантического до Тихоокеанского побережья часы „Леври радионик“ сообщат вам точное время в любой час без перебоев. Не требуют ни починки, ни завода».
Снова по экрану пронесся цветной смерч. Заговорил другой голос: «Намеченная на это время передача отменена ради правительственного сообщения».
— Давай переключим, — сказал Кеннеди. — Сегодня нам нужно что-нибудь повеселее. Она крепко сжала ему руку:
— Нет. Сначала посмотрим. Может быть, что-то важное.
Появился белозубый диктор с ровным загаром, подкрученными и безупречно подстриженными рыжими усами.
— Добрый вечер, — сказал он. — Дон Хоуэлл из отдела теленовостей. Я собираюсь представить вам специальную программу, посвященную одной из последних новостей — важнейшему событию года, а может быть, и всего столетия: открытию разумных существ на одном из космических тел Солнечной системы.
Кеннеди напрягся. «Уже? — спросил он про себя. — Они так скоро решили сообщить?»
— Вероятно, мы пропустили краткий выпуск новостей, — сказала Мардж.
— …как объявил президент США сегодня в 16.45 на специально созванной пресс-конференции. Новость взбудоражила весь мир, давно обсуждающий возможность существования жизни в космосе. Более подробные сведения об экспедиции продолжают поступать. Однако мы пользуемся привилегией первыми показать фильм, отснятый на Ганимеде!
Это был тот же фильм, что Кеннеди видел в кабинете Диноли утром. Но теперь уже снабженный гладким, профессионально выполненным комментарием. Скорее всего, подумал Кеннеди, над передачей работал один из четырех ближайших помощников Диноли. Похоже на манеру Эрни Вацински.
Когда на экране появились ганниты, Кеннеди услышал, как Мардж ахнула:
— Они же совсем как дети! И мы собираемся навязать им войну?
— Просто займем их территорию, — упрямо скатол Кеннеди. — И, возможно, возьмем в свои руки управление ею. Но в конечном итоге они от этого только выиграют.
— Предположим, что они не испытывают желания улучшить свою жизнь и не хотят, чтобы ими управляли.
Кеннеди покачал головой. Теперь новость огласили, значит, назавтра за дверями «С. и Д.» начнется закулисная компания. Однако что она даст, мрачно подумал он, в случае, если человек поднимется на вторую ступеньку в служебной карьере, но потеряет по дороге — жену?
Он притянул Мардж к себе, и после секундного колебания она отвернулась от экрана к прильнула к мужу с неподдельным участием и теплотой, как ему хотелось верить.
Глава четвертая
Назавтра было 4 мая 2044 года, ставшее первым днем интенсивной работы по Ганимедскому контракту, как его быстро окрестили в «С. и Д.».
Объявленная вечером новость стала, казалось, повсеместно основной темой обсуждения. Каждая газета, каждый комментатор, каждый водитель такси имели по этому поводу свое мнение. Теперь искусникам из фирмы «Стюард и Диноли» предстояло сформировать определенную реакцию из существующего хаоса суждений.
Совещание состоялось в кабинете Эрни Вацински, ближайшего помощника Диноли и, по стечению обстоятельств, его зятя. Вацински был высоким сутуловатым человеком тридцати восьми лет, близоруким, с куполообразным черепом, слегка прикрытым песочного цвета волосами. Внешне он был довольно неприметен. Но его отличала редкая проницательность и поразительная способность быстро принимать решения. Уровня второго класса он достиг в 31 год, а женился на дочери Диноли на следующий год.
Он подражал деловому стилю XX века и обставил кабинет функциональной мебелью, из-за чего тот имел очень аскетический вид. Сидя на ручке кресла лимонного цвета, Вацински окинул взглядом собравшихся. Присутствовало восемь служащих третьего класса и Дейв Сполдинг.
— Кто из вас смотрел вчерашний выпуск новостей о Ганимеде? — спросил он голосом тонким и высоким, в котором, однако, слышалась начальственная уверенность. — Все видели? Прекрасно. Именно этого от вас здесь ждут. Я сам составил программу, как вы знаете. Вместе с Хаббелом и Партриджем.
Он откинулся в кресле и положил одну длинную тонкую ногу на другую.
— Ваши коллеги шестого и седьмого классов обрабатывают данные опросов уже все утро. Поступило несколько предварительных результатов. Дело выглядит так, что практически все вчера видели чрезвычайный выпуск, и опросы показывают гигантский интерес к Ганимеду и тому, что там было обнаружено. О'кэй. Интерес существует, наше дело — направить его в требуемое русло. Всем ясно? Кристально ясно?
