Дмитрий Медведев - Старый Мертвый Свет
— Ну, дает, — прокомментировал Леха, провожая удаляющуюся пыльную тучу взглядом. — Жена рожает, что ли. Если уж он ворота так помял, с его-то машиной что? И ведь даже не остановился, не посмотрел.
Я даже не знал, что и сказать. Гонщиков в этих краях вроде не водилось, да и кто будет гнать по такой дороге, рискуя остаться без подвески и вообще никуда не уехать. В голове в первый раз что-то щелкнуло. Эта машина, невесть откуда взявшаяся здесь в такой день и в такое время, странное поведение водителя… Словом, что-то здесь нечисто. Ощущение из странного сна остро кольнуло, но я искусственно отмахнулся от него — ну какая связь с тем, что я видел там, с торопыгой, который оказался еще и не слишком умелым водителем? Да никакой. Водитель просто был не в себе, только и всего, к чему везде высматривать двойное дно?
В магазинчике тихо и монотонно бубнило крохотное китайское радио, голос ведущего с трудом пробивался сквозь режущие уши помехи. Продавщица спала, держа в пухлых пальцах с едва заметными следами розового лака потрепанный и пожелтевший женский роман — видимо, начиталась и теперь решила сама погрезить о вечной любви, а заодно и протереть собственной щекой пыльную витрину. Что ж, дело понятное, скука здесь смертная, особенно в такой вот выходной, когда за день может не быть ни одного покупателя. Зато как откроется сезон и понаедут типичные любители огородного отдыха — пиши пропало, только успевай доставать горячительные напитки из-под прилавка. Можно уверенно работать в три смены — сюда ходят еще и с соседних массивов, где никаких магазинов нет.
Мы с Лехой замешкались было в дверях, но он быстро взял инициативу в свои руки, негромко постучав по отозвавшемуся дребезжанием витринному стеклу. Продавщица подскочила и, поправив сползший колпак (никогда не понимал, зачем он вообще нужен), уставилась на нас заспанными глазами. На левой щеке красовалось белое пятно — знатно отлежала, значит, спала крепко.
— Здравствуйте! Три бутылки водки, по ноль пять, — Леха сразу начал по-крупному. — Глазовскую лучше, вон ту, слева.
Вскоре он задумался над выбором закуски, который оказался неожиданно непростым — в этом забытом Богом месте наличествовали и чипсы, и сухарики, и сушеные кальмары, а вот денег на все не хватало. А ведь и то, и другое, и третье такое вкусное!
Доходы друзей остались прежними, но все подорожало — доллар растет, а как же, значит, и ценам надо расти! Даже бабушки возле магазина «Родина», что на улице Клубной, всегда продавали сигареты «Винстон» по три рубля за штуку, а теперь, вслед за колебаниями самой демократичной в мире валютой, подняли планку до пяти.
Предоставив Лехе покупки, я принялся изучать унылый вид через мутное стекло крохотного оконца, когда меня привлекло радио. Бестолковая болтовня ведущего развлекательной программы прервалась экстренным выпуском региональных новостей. Прозвучала знакомая незатейливая мелодия, и хорошо поставленный и твердый голос диктора развеял все сомнения — случилось что-то важное.
— По данным полиции и спасательных служб Ижевска, ситуацию в городе пока не удается взять под полный контроль. Объявлен комендантский час. Приводим инструкции, полученные от главы Управления МЧС Удмуртской Республики. Постарайтесь как можно быстрее добраться до безопасного помещения. По возможности стоит запастить продуктами и водой как минимум на двухдневный период и исключить все возможные контакты с соседями и друзьями вплоть до официальной отмены чрезвычайного положения. Также в сложившейся ситуации настоятельно рекомендуется избегать больших скоплений людей. Кроме того, призываем воздержаться от посещения Ижевска и возвращения в город также вплоть до отмены режима чрезвычайной ситуации. В Ижевске объявлен комендантский час, существует большая вероятность ухудшения ситуации. Берегите себя и своих близких! Спасибо за внимание, с вами был Руслан Тенсин, программа «Известия» на Первом Удмуртском радио.
— Леха? — спросил я внезапно севшим голосом, внутри в момент все похолодело.
— Ага, — нервно кивнул тот, хотя ответ и не требовался. — На шутку не похоже.
— Здесь ведь где-то ведь ловит мобильник?
— Там, на горке, — Леха показал пальцем в окно, и я, не говоря ни слова, пулей вылетел из магазина, оставив продавщику с разинутым ртом и бутылками в руках.
Следом за мной на улицу выпал и Леха, и мы наперегонки помчались к вожделенной возвышенности, рискуя поскользнуться на траве или наступить в невидимую ямку и сверзиться с холма, свернув себе шею.
Наконец, на исцарапанном экране смартфона высветилось название оператора сотовой связи. Тяжело дыша от скоростного подъема, я набрал свой домашний номер, и тут же раздосадовано выругался — сеть перегружена, одни гудки. Я открыл онлайн-мессенджер и послал сообщение своей сестре, а потом принялся бомбардировать знакомых. Никто не отвечал, потому что сообщения просто не отправлялись, помечаемые красным восклицательным знаком ошибки.
С теми же проблемами столкнулся и Леха, только он, бедный упрямец, продолжал отчаянно названивать домой. Я же стоял, уперев руки в бока и согнувшись — все не мог отдышаться. Решил, что предприму следующую попытку чуть позже.
— Леха, хорош, сеть накрылась, потому что все друг друга бомбардируют звонками.
— Охренеть, а то я не понял, и что делать?
— Бегом назад, садимся в машину и едем домой. Сдается мне, что мы быстрее до Ижевска доберемся, чем телефоны заработают.
— Ты слышал, что по радио сказали?! — рассердился вдруг Леха. — Нельзя туда сейчас, нельзя!
— А что ты предлагаешь? Они бы хоть сказали, что там творится, сволочи, блин.
— Что предлагаю…
Леха на миг задумался, перебирая в уме отсутствующие варианты, и был вынужден капитулировать:
— Не, ты прав, Димыч, надо ехать. Не знаю, что там у них происходит — пруд из берегов вышел, что ли.
Он нервно гоготнул, выдав свое напряжение. Наше загрязненное промышленными отходами водохранилище в принципе не представляло никакой опасности, если только там ненароком не искупаться, поэтому и грешить на него, даже в шутку, не имело никакого смысла. Да и оно год от года мелело, так что выйти из берегов пруд мог только после двухнедельного ливня, да такого, чтоб дождь лил струями толщиной с руку.
— Все, дуем к парням, даем им пинка и сворачиваем вечеринку, и так вчера хорошо отдохнули.
И мы с Лехой побежали назад, что было сил, потные, одышливые и источающие тяжелый перегарный дух. Продавщица в магазине, наверное, огорчилась — не удивлюсь, если мы были сегодня первыми покупателями, а теперь и последними. Ничего, скоро и на ее улице будет праздник — лето на носу.
Когда мы с раскрасневшимися мордами добрались до цели, на нас никто не обратил внимания. Семен и Ванек мирно дремали — один живописно разлегся прямо на траве, под молодой яблонек, а другой посапывал, сидя на стуле. Рядом красноречиво почивала пустая бутылка водки.
Леха выдал серию замысловатых ругательств и угостил лежащего на земле Семена крепким пинком. Тот громко охнул и тут же вскочил на ноги, как задремавший караульный при виде офицера.
— Эй, что такое? — возмутился Семен, непонимающе глядя на нас постепенно яснеющими глазами.
— Вы откуда взяли водку? — прорычал Леха.
— Да это старая, случайно в каком-то ящике в кухне нашли, там и половины-то не было, нас просто на солнце разморило, — немного обиженно ответил Семен, потирая ушибленную задницу и, видно, забыв, что солнца сегодня не было видно из-за облаков. — А что за суета?
— Домой едем, — нетерпеливо ответил я. — По радио передали, что в городе что-то нехорошее происходит, че-пе, в общем. Звонили родным — сеть перегружена, не дозвонишься. Так что прыгай в машину.
— Но водитель-то никакой, — озадаченно ответил Леха.
Ванька и правда не внушал доверия. С трудом разлепив глаза от того, что Леха трясет его за плечи, Ванек промычал случайный набор звуков и попытался встать, но тут же сел обратно и снова заснул. Развезло его основательно, Семен в очередной раз оказался крепче.
— Ладно, я поведу, — инициатива самопроизвольно перешла в мои руки. — Грузите Ваньку назад и погнали. Я пока ключи поищу.
Хорошо, что до меня такие вещи доходят, как до жирафа, и паниковать я начинаю уже после. И это несмотря на крепнущие догадки о том, что дальше будет хуже. Обычно перед лицом неизбежности люди испытывают тяжкое чувство покорной обреченности, подавленности, унылого смирения, а я вот наоборот воспрянул духом и твердо взял командование на себя. Ничего, сейчас доберемся до дома и лично убедимся, что все это ерунда, нашим близким никто и ничто не угрожает.
Ваньке помогли усесться в машину, а я нашел ключи — они лежали на подоконнике в кухне — и уже открыл дверцу, как в голову мне пришла одна мысль.
