Грант Макмастер - Британия
Гвен опустила голову и вздохнула:
— Нет. Но я не хочу, чтобы мой брат вырос таким, как эти люди.
Ее голос дрожал от слез. Темноволосая посмотрела на Майкла. Во сне он казался еще бледнее. Рот его был слегка приоткрыт, и от дыхания в воздухе клубился пар.
— Будет чертовски здорово, если он вообще вырастет, — вздохнула она.
Гвен вспыхнула, сжала кулаки, но потом взяла себя в руки.
— Помоги нам сбежать, — упрямо повторила она.
— Не могу. Я не могу, — твердо ответила девчонка.
— А если бы могла? Помогла бы?
Темноволосая молчала. На ее лице, почти детском, было не различить ни одной эмоции.
Гвен была уже достаточно взрослой, чтобы понять: с матерью что-то происходит.
Джулия часто прикладывалась к бутылке, а к отцу уже года два как потеряла всякий интерес. Когда тому приходилось отлучаться по делам, мать торопилась уложить детей и пропадала где-то ночами. Соседи шептались, что Джулия ходит налево, и довольно скоро доброхоты разъяснили не верящей и негодующей Гвен, что это означает.
От отца это знание было скрывать непросто и болезненно, хотя иной раз Гвен и казалось, что тот и сам все знает — просто не хочет мутить воду, потому что слишком цепляется за свою семью; а любит на самом деле не мать, а их с Майклом.
А потом Гвен решила, что отношения матери с отцом — это их личное дело, а сама Гвен должна любить их по отдельности так же, как любила вместе.
* * *Они снялись с лагеря на рассвете. Сначала Энгус забрался на крышу автобусной остановки и осмотрелся, а потом уже отправились в путь.
Юэну было не привыкать весь день идти пешком, но горцы в этом искусстве явно поднаторели побольше, и выдерживать их темп было непросто. К тому же они зачем-то влезли по колено в рыхлый снег — хотя и шли вдоль старого шоссе, забитого ржавыми останками брошенных много лет назад автомобилей.
— Чего мы плетемся в кювете? Может, лучше пойдем по дороге?
— Мы и так идем вдоль нее, — ответил Энгус.
— Да, но почему мы на нее не выходим?
— Потому что это слишком просто, вот почему.
— Любой, кто захочет спрятаться, поживиться или перекусить, будет первым делом следить за дорогой, — снизошел до объяснения Дугал.
— Во-во, — подхватил Энгус. — В наши дни на дорогу выйдет только дурак или тот, кому терять уже нечего.
— Разумно, — буркнул Юэн.
Сам-то бы он, конечно, пошел по дороге.
И не потому, что ему было нечего терять.
Этим утром Юэн понял: то, что он принимал за облака на востоке, на самом деле оказалось холмами и горами, покрытыми снегом и туманом. До сих пор им не встречалось ни одно живое существо, кроме птиц, — да и те попадались редко.
— И всюду одно и то же? — спросил он Энгуса.
— Что?
Юэн махнул в сторону далеких, запорошенных снегом руин и развел руками, словно охватывая снежные просторы вокруг:
— Разгром и запустение.
— Разгром разгромом, а вот с запустением ты поторопился.
— В каком смысле?
— В Шотландии всякая живность водится. Например, волки. Расплодились из старого заповедника в горах.
— Ну! Взбрело же в чью-то дурную голову завезти обратно волков! И никто не подумал, что будет, если паразиты вырвутся на волю, — раздраженно заметил Дугал.
Юэн посмотрел на него, ожидая подробностей, но Энгус встрял:
— Волки вырвались из заповедника, когда война подходила к концу. А может, кто-то их выпустил. А как люди повымерли, тут-то им и началось раздолье. В горах от них спасу нет. Злые, черти, и вечно голодные…
— Но еще хуже — медведи, — добавил Дугал.
— А хуже медведей — кошаки, — объявил Энгус.
— Серьезно? — с недоверием спросил Юэн.
— А то, брат! Это тебе не шутки. Хотя все это, так сказать, дети природы. Бывает, с юга или с побережья такое забредет, что мало не покажется, — улыбка пропала с губ горца.
— Мутанты? — спросил Юэн, которому и в Глазго доводилось видать всяких диковинных тварей.
— А это смотря с кем заговоришь. Один наш священник божится, что они выбрались прямиком из ада. У каждого своя теория на этот счет, — Дугал пожал плечами. — Кто говорит — эволюция.
— Кто злее всех, тот и выживает, — ухмыльнулся Энгус. — Я так считаю: нет ничего страшнее человека, когда он голоден, зол или когда ему позарез нужно то, что есть у другого.
— Невеселая картина, — сказал Юэн.
— Не грусти, — осклабился Энгус. — В горах и людишки еще водятся. У нас даже кое-где всякая техника работает: ветровые генераторы, отопление. Водопровод.
Юэн уставился на него недоверчиво.
— Вот потому мы и не говорим никому, где живем, — подмигнул Дугал. — А то вдруг кому приспичит и наша канализация глянется?
Они шагали без остановок до самого вечера, и Юэн начал потихоньку приноравливаться к темпу своих спутников. У них было чему поучиться, и Юэн не упускал возможности задать вопросец или взять тот или иной трюк на заметку. Они поучали новичка с удовольствием, и Юэн начал даже подозревать, что два добродушных великана отправились в путь без особой для себя необходимости — просто чтобы помочь глянувшемуся им человеку. А историю с защитой своих поселений выдумали, чтобы не показаться слишком сентиментальными.
Когда солнце начало заходить, братья остановились, озираясь вокруг. Горы уже были еле видны в снежном мареве.
— Все в порядке? — спросил Юэн.
— Дальше не пойдем, — мрачно отозвался Энгус.
— Почему? Что тут такого особенного?
— Примерно в двух часах пути отсюда будет Карлайл. А это значит, что я подобрался к Англии ближе, чем стоит.
— А что там, мутанты?
— Хуже, брат. Там треклятые англичане, — ухмыльнулся Дугал.
Юэн не раз слышал подобные разговоры в Глазго, но сам не знал, что сказать по этому поводу.
— Люди есть люди, они везде одинаковы, — только и произнес он.
— Вот и тешь себя этой мыслью, — снова одарил его ухмылкой Дугал.
Энгус похлопал Юэна по плечу:
— Иди дальше и никуда не сворачивай. Дойдешь до домов — ступай осторожнее. Мало ли что тут водится, возле границы. Удачи!
Юэн растерянно кивнул.
Великаны развернулись и быстро зашагали на север по собственным следам.
— Спасибо, мужики! — крикнул им вслед он.
Ветер поймал его слова и принес ему обратно. Великаны не обернулись.
* * *Ночь казалась Гвен бесконечной: сидя в темноте кузова, она то проваливалась в обрывочный сон, то выпадала из него. Джулия пришла в себя перед самым рассветом и попила воды из ее рук. Она все еще с трудом держалась на ногах, но Гвен заметила, что глаз у матери уже не был так налит кровью, как накануне.
Вошла темноволосая девчонка.
— Одна из машин сломалась. Мы задержались, пока ее чинят, — сказала она. — Скоро у вас появятся новые спутники.
Джулия смотрела на нее безучастно. Значит, еще кому-то не повезет, вот и все.
— Майкл прямо уверен, что отец его спасет. Твой муж что, разведчик? Рейнджер? — спросила темноволосая.
— Ха! — фыркнула Джулия. — Почтальон он.
— Тоже опасная работа.
— Только не у нас, в Глазго. У нас там все тихо да гладко.
Темноволосая встала и распахнула дверь навстречу рассвету, затем замерла в проеме и сухо бросила через плечо:
— Как видите, не так уж гладко.
Джулия уставилась ей в спину взглядом, словно надеясь прожечь в ней дыру.
Глава 3
КАРЛАЙЛ
Юэн вошел в Карлайл глубокой ночью.
Шагая вдоль замерзшей реки, с восходом луны он достиг разрушенного и почти пустынного города.
То, что Карлайл обитаем, он понял довольно скоро.
Щелкнул предохранитель штурмовой винтовки, за ним еще один.
— Это еще что за черт прется? — послышался сверху приглушенный голос.
— Эй! Ты что тут потерял? — окликнул Юэна звучный бас.
Подняв голову, Юэн увидел часовых: фигуры в бронежилетах с намалеванными на них большими буквами «К». Карлайльский дозор, вспомнил он. Пару лет назад какой-то бродячий торговец рассказывал ему об этой дружине, стерегущей обезлюдевший городишко. Судя по рассказу, приличные люди.
Юэн поднял руки над головой и шагнул им навстречу.
— Я не вооружен! Не хочу никому вреда!
Очень хотелось верить, что и они ему не собираются причинять вред. Черт знает, когда этот торговец бывал в Карлайле в последний раз. Все могло сто раз поменяться…
Дозорные молчали.
— У меня книги и батарейки, — добавил Юэн на всякий случай. — На обмен.
— Господи Иисусе! — сказал младший из часовых, опуская оружие. — Я чуть в штаны не наложил от страха.
Второй часовой, постарше, по-прежнему держал Юэна под прицелом.
— Как звать и по какому делу? — спросил он.
— Да так, просто мимо шел, — ответил Юэн. — Думал, хоть поем да отдохну: не помню уже, когда последний раз грелся.