Юрий Брайдер - Особый отдел и пепел ковчега
— Сегодня опять придётся пить верблюжью бурду? — заранее кривясь, поинтересовался Обухов.
— А как же иначе! Вчера я лишь определил примерный вид джинна и нашёл его чувствительные точки, — с самым серьёзным видом врал Цимбаларь. — Сегодня предстоит задача посложнее: вызвать джинна на откровенность.
— Прежде вам приходилось общаться с этими тварями?
— Никогда. Но в Сорбонне я прослушал полный курс мусульманской демонологии. Пейте снадобье, не робейте. На сей раз его действие будет куда менее болезненным.
И действительно, вылакав очередную порцию зелья, где были намешаны самые разные вещества, подавляющие человеческую волю и растормаживающие подсознание, Обухов без всяких побочных эффектов погрузился в состояние, напоминавшее гипнотический сон.
Цимбаларь начал допрос со стандартного вопроса:
— Как тебя зовут?
Обухов ответил голосом, к которому больше всего подходил эпитет «нечеловеческий»:
— Лагаб.
Ничем не выдав своих чувств, Цимбаларь осведомился:
— Что это значит?
— Пламя геенны, — пояснил жуткий голос, совершенно непохожий на мягкий говорок Обухова.
— Кто ты такой?
— Бессмертное создание, которое люди называют джинном.
— Почему ты вселился в этого человека?
— Чтобы мстить ему за смерть моего прежнего хозяина.
— Не проще ли было в своё время оградить хозяина от беды?
— Джинны не всесильны. Законами небес на нас наложено множество ограничений. Аллах наделил нас разумом, но не дал тела. В мире людей мы можем действовать только чужими руками.
— Как избавиться от тебя?
— Нужно произнести заклинание, известное только потомкам пророка Сулеймана, или содрать с тела, в котором я обитаю, всю кожу.
— Значит, преступления, в которых обвиняют этого человека, совершил ты?
— Да. Но отвечать за них придётся ему.
— Где похищенные деньги?
— Я сжёг их в очаге.
— Ты согласен подтвердить это на суде?
— Для меня есть только один суд — суд создателя. Джинн не может нести ответственность перед низшими существами, к числу которых относятся и люди... Больше не беспокой меня. Иначе «я найду способ превратить остаток твоих дней в невыносимые мучения.
Едва только эти грозные слова отзвучали, как Обухов забился, словно припадочный, захрипел, пустил изо рта струю пены и уставился на Цимбаларя отсутствующим взглядом.
— Что со мной случилось? — слабым голосом пробормотал он.
— С вами ничего. Но я только что удостоился чести побеседовать с джинном. Он даже сообщил своё истинное имя, хотя в общем-то его речи нельзя назвать учтивыми... Это, как говорится, хорошая новость. А плохая новость состоит в том, что, судя по всему, джинн намерен сопровождать вас до конца жизни.
— Я уже смирился с этим. — Гримаса обречённости скривила лицо Обухова. — Главное, что вы поверили мне.
— Трудно не поверить очевидному.
— Короче, вы согласны выступить на стороне защиты?
— Это моя обязанность как честного человека. Когда дата суда будет назначена, вновь пошлите за мной.
— Ах, зачем эти сложности! Поживите у меня в гостях ещё недельки три-четыре. Ваше участие в моей судьбе, а также все связанные с этим издержки будут оплачены по высшему разряду.
— Люди, подобные мне, могут оказывать услуги неверным, но не имеют права получать за это вознаграждение.
— Тогда я на свои средства воздвигну мечеть в любом указанном вами месте. Думаю, аллаху это понравится... А сейчас извините, меня требуют дела.
* * *Вернувшись к себе, Цимбаларь немедленно связался с Кондаковым.
— Хочешь верь, хочешь нет, но джинн, вселившийся в Обухова, дал о себе знать. Этот случай я долго не забуду. До сих пор по спине мурашки бегают.
— А на ушах лапша болтается, — скептическим тором добавил Кондаков.
— Тебя бы на моё место, Фома неверующий! — огрызнулся Цимбаларь. — Дошла до вас проба, которую я послал на анализ?
— Ещё нет. Ваня недавно за ней отправился... А что там должно быть?
— Скорее всего, пропавшие доллары. Вернее, их пепел... Если у тебя нет ничего важного, я отключаюсь. Батарейки садятся. Здесь же их не подзарядишь...
— Кое-что важное как раз и есть, — с напускным равнодушием сообщил Кондаков. — Прокуратура нашла свидетелей, которые показали, что в момент гибели полевого командира Хушаба Наджи капитан Обухов находился совершенно в другом месте. Дурит он нам всем голову...
— Пойми, Фомич, на данный момент прокуратура — наш оппонент. Они ищут улики, выгодные обвинению. Мы, напротив, работаем на защиту. А уж суд потом раздаст всем сестрам по серьгам.
Начальник охраны осмелился побеспокоить Обухова в самый разгар совещания, что само по себе было случаем беспрецедентным.
— Даже и не знаю, как сказать, — произнес он крайне озабоченным тоном. — Наша новенькая только что отличилась.
— В каком смысле?
— Перебросила через забор какой-то предмет. Околачивавшийся на улице пацан подхватил его и сразу задал стрекача. Похоже на сговор.
— А твои люди чем занимались? Ушами хлопали?
— Нет, сработали как полагается. Новенькую сразу задержали и за пацаном устроили погоню. Но тот словно в воду канул.
— Подожди, я сейчас приду.
Извинившись перед адвокатом, который битый час пытался утрясти вопрос о своём гонораре, Обухов направился в караулку, расположенную рядом с парадным входом. По пути он, естественно, заправился «Мартелем», который с некоторых пор заменял ему как успокоительные, так и возбуждающие средства.
Людочка сидела на деревянной скамье, предназначенной для проштрафившихся особ, и перебирала пальчиками рельефные узоры своего креста. На столе кучкой лежали вещи, обнаруженные в её карманах.
— Плохо начинаешь, Людмила Савельевна, — с лицемерным сочувствием произнёс Обухов. — Тебя предупреждали, что контакты с посторонними лицами запрещены?
— Предупреждали, — спокойно ответила Людочка.
— Что ты бросила через забор?
— Шоколадку.
— Кому?
— Бездомному мальчишке. Не переношу вида голодных детей.
— С чего ты взяла, что он бездомный?
— Если бы вы сами его видели, то не спрашивали бы.
Обухов вопросительно глянул на охранников, с понурым видом ожидавших взбучки, и те подтвердили:
— Шкет был зачуханный, тут базара нет... Только не шоколадку она ему бросила, а что-то другое. Размером примерно с коробку спичек.
— А ну вышли все! — приказал Обухов и, когда его приказание было поспешно выполнено, уже совсем другим тоном произнёс: — Тебе, Людмила Савельевна, лучше сразу во всём признаться. Зачем такую красоту зря портить. Отвечай, кто прислал тебя? И с кем ты здесь сотрудничаешь?
— Сюда меня прислало хорошо вам известное агентство «Статус». — Людочка по-прежнему не выказывала и тени страха. — А сотрудничала я исключительно с вашим дворником Егором Денисовичем.
— Нет, милая, меня на мякине не проведёшь. — Подойдя к Людочке вплотную, Обухов дыхнул на неё забойной смесью коньячного перегара и верблюжьего снадобья. — И крестом своим не прикрывайся. Мне эти поповские цацки до одного места. Я, между прочим, действую не по своей воле, а под влиянием злого духа. Поэтому мне даже уголовный кодекс побоку. Сейчас изнасилую тебя, и никто об этом не узнает. А если и узнает, то пусть попробует доказать умысел.
— Сомневаюсь, что злой дух поимеет удовольствие, изнасиловав меня, — возразила Людочка.
— Зато я поимею! Злой дух — это только отмашка. Его присутствием я пугаю всех птичек, попавших в мои сети... Покорись, несчастная! — громоподобным голосом взревел Обухов.
Девушка отодвинулась в сторону, но он рванул её за юбку — да так сильно, что ткань разлетелась по шву. Людочка осталась в нижнем белье, имевшем отнюдь не монашеский вид. Это ещё больше распалило Обухова.
— Вот так инокиня! — с глумливым хохотом воскликнул он. — А колготки носишь французские, за сто баксов. Да и наплевать! Праведница ты или блудница, но сейчас испытаешь все муки ада.
Обухов, уверенный в своём физическом превосходстве, навалился на Людочку, однако в ответ получил дар крестом по лбу, породивший такой столб искр, словно бы джинн по прозвищу «Пламя геенны» покинул наконец свое телесное обиталище.
Что касается самого Обухова, то он мешком осел на пол, временно утратив интерес и к девушкам, и к дорогим коньякам, и к чужим деньгам.
Людочка, разглядывая крест, курившийся лёгким дымком, с огорчением молвила:
— Накрылся аккумулятор! Теперь никуда больше не позвонишь. Ещё хорошо, что успела послать сигнал тревоги.
Цимбаларь, удручённый перспективой потерять впустую целый месяц, от нечего делать перебирал чётки, которых было ровным счётом девяносто девять — по числу имён аллаха. Внезапно один из камушков сверкнул. Это означало, что Людочке Лопаткиной срочно требуется помощь.
