Сергей Семенов - Метро 2033: Чужими глазами
Опустив голову, Аркан смотрел, как вода закручивается в маленький водоворот и уходит в слив раковины. Охотник боялся приступов, и даже не из-за боли. Они словно выворачивали его наизнанку, поднимали из глубин сознания давно забытое и страшное, то, что он прятал за семью замками. Припадки с каждым разом становились сильнее, и даже с помощью лекарства не всегда получалось обуздать их.
Надо было собираться. Но куда? В чем смысл похода, ради чего все это? Его лишили самого дорогого – сына, наследника. Антон стал жертвой необъявленной войны, погиб не за честь или родину, а за интересы корыстных людей. А самого охотника скоро сведет с ума проклятый недуг, от которого нет спасения. Случись с ним припадок на поверхности, когда никого не будет рядом – и Аркадий станет легкой добычей любого хищника. Раньше у него получалось предугадать, почувствовать очередной приступ, подготовиться к нему. Но теперь…
Вернувшись в комнату и заправив кушетку истрепанным покрывалом, Аркадий обвел взглядом жилище. Светло-зеленые стены, низкий потолок, убогая мебель – все казалось чужим и незнакомым, давило и угнетало. В какой-то момент охотнику вдруг захотелось бежать без оглядки из убежища, ставшего для него камерой пыток. Последние события сломили его, отняли надежду. На душе скребли кошки.
Сборы были недолгими. За все время, пока шли приготовления к дороге, Техник не проронил ни слова. Угадав настрой охотника, сталкер решил пока выжидать и не задавать лишних вопросов. Парень молча следил за Арканом, но тот словно не замечал его. Казалось, сборы немного отвлекли мужчину от мрачных мыслей, и, совершая привычный ритуал перед выходом на поверхность, охотник вновь стал походить на себя прежнего. Лицо обрело сосредоточенное и серьезное выражение, взгляд прояснился. Аркадий осмотрел бессменный карабин «Вепрь», нацепил поверх «химзы» пояс-патронташ с притороченной к нему кобурой под обрез и ножнами с охотничьим мачете. Проверил рюкзак, коротко кивнул экипировавшемуся товарищу.
Друзья молча двинулись в «шлюзовую». Охотник положил руку на холодный металл гермодвери, замер в нерешительности. Пора было выходить, но Аркадий никак не мог сделать шаг. Словно невидимая цепь еще держала его на привязи прошлого здесь, в убежище, где витал дух пропавшего, и скорее всего – погибшего сына. Мужчине вдруг показалось, что сделай он шаг – связующая нить оборвется, и он больше никогда не сможет вернуться сюда, к былой жизни. Аркан медлил.
– Ну что, отчаливаем? – сказал Техник, обрывая тонкую нить. Аркан тяжело вздохнул и принялся открывать замок.
Солнце взобралось уже высоко, когда товарищи выбрались за ограду старой больницы. Стало теплее, по небу лениво ползли кучерявые облака. Аркан кинул прощальный взгляд на угрюмое здание госпиталя. Странное ощущение – охотнику казалось, что он в последний раз видит эти стены, ставшие за много лет родными. Больше всего это походило на проводы умершего в последний путь.
«Тьфу, что за мысли? С таким настроем далеко не уйдешь», – подумал охотник, ступая на влажный асфальт дороги. Техник шагал рядом, поглядывая за переулками. Впереди лежал знакомый, многократно исхоженный путь. Тревожные мысли немного отступили, и разум охотника вновь охватило холодное равнодушие.
Шли молча, внимательно глядя по сторонам. Метров через двести дорожка, словно река в море, вливалась в небольшую площадь. Справа одиноко торчали шпили флагштоков и высился на голубом постаменте причудливый корабль, с виду похожий на звездолет из старых фантастических фильмов. Не задерживаясь, сталкеры проскочили открытое пространство и ступили на аллею бульвара, утопавшего в зелени. Кое-где на пышной пене листвы проступали желтые пятна – осень ненавязчиво заявляла о своих правах. Когда-то здесь любили гулять отдыхающие, а сейчас лишь одиноко прогуливался ветер да забредали иногда в поисках добычи хищники.
Давным-давно, в другом мире, когда Аркадий был молод и беззаботен, а его жизнь бурлила и била ключом, город был другим. Нижний Новгород, подобно живому организму, жил настоящей, яркой жизнью. Но двадцать лет назад город ранили – тяжело, смертельно. Да что город – расстреляли весь мир, жестоко и хладнокровно. Повезло немногим – единицам, счастливчикам. Что сейчас за пределами их города, с уверенностью не ответил бы никто. Мертвые выжженные пустоши, без единой души, радиоактивные леса и такие же города-покойники, убитые, но не погребенные? Несколько раз связистам Столицы удавалось выловить из безбрежного и безжизненного океана эфира далекие голоса выживших. Знакомый радист рассказывал Аркану с волнением, что им довелось связаться с Москвой, Самарой и даже Екатеринбургом. Искорка жизни спустя столько лет еще теплилась в подземных бункерах и на станциях метрополитена в других городах необъятной родины. Хотя, чего удивительного – если спаслись в Нижнем, то чем хуже бомбоубежища и метро, например, Питера, Казани или Новосибирска? В Москве – так вообще настоящий подземный лабиринт из туннелей и станций, где могли укрыться тысячи людей. А ведь наверняка оставались места, которые и вовсе не бомбили – горы, тундра, тайга. И там тоже могли обитать выжившие в последней войне и сохранившие огонек цивилизации люди.
Аркадий был одним из тех смельчаков, кто в первые дни после ядерного удара выбрался на поверхность и своими глазами увидел уничтоженный человеческой жестокостью мир. Темное небо, затянутое пеленой уродливых черных туч, сквозь которую едва просачивался скупой дневной свет. Ползущий отовсюду дым далеких пожаров, алое зарево на горизонте, вспухшая, словно в половодье, река. Дороги были забиты машинами – перепуганные люди пытались спастись бегством из бьющегося в агонии города. Все они встретили смерть в многокилометровых пробках. Некогда вещающий пестрым многоголосьем эфир теперь пугал заунывным молчанием и треском статических помех. В единый миг все, что создавалось столетиями, превратилось в пепел и было предано забвению.
А метро жило, отгородившись от внешнего недружелюбного мира мощными створками гермоворот, бетонными сводами и толщей земли. После месяцев страданий люди постепенно смирились с неизбежностью и принялись обживать станции, создавая жалкое подобие утраченного мира. Проснулись ждущие своего часа резервные генераторы, вспыхнул свет, заработали фильтрационные установки – а это значило, что страшный конец оттягивался на некоторое время. Надолго ли – об этом старались не думать. «Будущее покажет», – говорили уцелевшие счастливчики, боясь помыслить, что может ждать их в пугающем своей неопределенностью грядущем.
Крайне редко в город забредали проходящие караваны. Крепкие дядьки, вооруженные до зубов и обросшие двухнедельной щетиной, привозили оружие и боеприпасы, медикаменты и одежду. Несколько раз жителям подземки удавалось даже разжиться зерном и крупами, по сходной цене выторговать семена и даже сладости для детей. Из обрывков разговоров сумели узнать, что выживших на просторах родины довольно много. Иногда караванщики даже навещали относительно чистые земли, где люди жили в деревнях и как в прежние времена занимались земледелием. Конечно, последняя война отбросила человечество на пару веков назад, лишив его многих достижений и важнейших источников энергии, но все-таки было радостно осознавать, что нижегородцы не одиноки в опаленном последней войной мире.
Бульвар проскочили незаметно. Справа из-за деревьев выглянула высокая башня, облепленная рекламными щитами. Рядом громоздилось здание с крупными желтыми буквами на крыше, отражающими лучи утреннего солнца: «Золотая миля». Большой универмаг, давно обшаренный сталкерами, когда-то здорово выручал жителей подземки. Опустошенный добытчиками в первые годы после большой войны, нынче он нечасто встречал гостей. Сейчас люди забредали в него редко, в крайних случаях – укрыться от непогоды на обратном пути, спрятаться от хищников или просто передохнуть. Замерший на пятачке напротив главного входа монумент – человек на лодке с двумя парусами – провожал путников равнодушным взглядом. Аркан, знавший тут каждый закоулок и дом, вдруг вспомнил реакцию Антона, впервые увидевшего памятник. Сын, тогда еще двенадцатилетний мальчик, долго рассматривал изваяние, а потом, в убежище, поделился с отцом мечтой. Он хотел найти уцелевшую лодку или даже корабль, забраться в него и подставить паруса свежему ветру. И тогда Волга понесет его далеко-далеко, мимо выжженных лесов и мертвых городов, унылых полей и песчаных отмелей в неизведанные края, к лучшей жизни.
Есть ли она где, лучшая жизнь? Вынырнув из омута воспоминаний, Аркан неохотно вернулся к действительности. Они шагали по некогда оживленному шоссе. Петляя между гнилыми кузовами и ржавыми остовами машин, сталкеры не забывали следить за окрестностями. Им предстоял марш-бросок длиной в несколько километров по прямой, и даже на таком коротком пути следовало ожидать любых опасностей.
