Игорь Пиляев - Земля изначальная. Начало пути
Приличная кладка дров, добросовестно нарубленная им зимой прошлого года, приказала долго жить. Но во дворе валялось множество деревянного хлама, и с третьей попытки получилось растопить финскую четырехходовую печь. Через двадцать минут удалось слегка прогреть небольшое помещение и создать хоть и зыбкое, но ощущение уюта. Обследование погребка и сарайчиков ничем не порадовало – все запасы и консервация были подчищены основательно. А есть хотелось – и, опять же, хотелось есть так, как если бы Стас не ел все эти два года. Пришлось обратиться к запасам консервов, и опять пять килограммов тушенки едва утолили голод. Нужно было себя останавливать, в ящике оставалось штук двадцать банок, а что будет впереди, неизвестно.
Тем временем на улице стемнело и существенно похолодало. Чудом уцелевший градусник показывал всего 2 градуса тепла, хотя тело Стаса холода практически не ощущало. Ехать ночью смысла особого не было, и, решив, что утро вечера мудренее, Стас забрался в машину с мыслью поспать или хотя бы отдохнуть. Идею оставить машину и переночевать в домике отверг сразу, очень уж была велика стоимость средства передвижения в нынешних условиях.
* * *Ему снился дед, тот дед, который был отцом его матери. Они сидели вдвоем на берегу таежного озера и ловили рыбу неказистыми удочками из стволов молоденьких берез. Сон был странным и прежде всего тем, что Стас прекрасно понимал, что это именно сон. Он знал, что дед Иван умер тридцать лет назад, он абсолютно точно знал, что сейчас находится в салоне автомобиля. И все же сон был на удивление реальным. Даже поклевка выглядела настоящей. Чуткий поплавок из гусиного пера резко повело в сторону и потянуло под воду. Подсечка. И миг борьбы с сильной рыбой, отдающей все до остатка силы борьбе за право жить.
– Хорош лапоть, почитай на кило потянет, – жуя папиросу «Беломорканал», пробурчал дед.
– Ты живой, дед, или снишься мне?
– Смотря что ты, внучек, под словом «живой» разумеешь. Ежели оболочку мою телесную, так сгнила она давно уже. Дала жизнь деревьям и траве.
– Значит, снишься.
– А какая разница, Стасик? Тебе ведь поговорить с кем-то надобно было, душу излить. Тяжело тебе, я ведь вижу.
– Странный какой-то сон, раньше со мной такого не было никогда.
– Каждый день несет в себе что-то новое, да и не сон это вовсе, и я не привидение. Ты спрашивай, внучек. Канал слабенький, силенок у тебя еще маловато его удерживать.
– Что произошло с миром?
– Беда с Землей приключилась, Стас, а еще большая беда впереди грядет. Совсем люди связь с Землей-матушкой потеряли. Но ты о главном спрашивай.
– А что главное-то, дед? Как я здесь оказался? Почему? Зачем? Что мне делать дальше? Где моя семья? Живы?
– На эти вопросы ты и сам скоро ответы найдешь, а когда ответишь на вопрос, зачем, и все остальное станет понятным. А вот на вопрос «Что делать?» отвечу – ищи учителя. Много их будет на твоем пути, но нужного ты узнаешь. А путь твой только начинается.
– Какой путь, какова цель?
– Тернистый путь, Стасик, развилок на нем много, какую выбрать, от тебя зависит, и выбор цели – тоже твое дело. Свободен ты в выборе. Это большой дар – иметь свободу выбора, но и ноша нелегкая.
– Какая ноша, какой выбор? Дед, ты проще изъясняться можешь? Ты мне скажи, на кой я тут оказался – это же не мой мир? Как мне назад-то вернуться?
– Мир этот наш – и твой, и мой. А назад вернуться можно, но только дорогу надо до конца пройти.
– Ничего не понимаю, какая дорога? Да здесь день прожить, что подвиг совершить. Народ, не здороваясь, с ружей палит.
– На то тебе, внук, силы и даны, чтобы этот путь одолеть. Ищи их в себе и чаще задавай себе вопросы – ответы найдутся, поверь деду. Клюет, – дед не спеша стал подтягивать к берегу рвущуюся на свободу рыбину.
Озеро подернулось рябью, пошли волнами отражения сосен на глади воды, обстановка начала медленно растворяться. Только загадочная, многозначительная улыбка деда не исчезала и еще долго стояла перед глазами Стаса.
Открыл глаза. Проснулся, значит. А был ли это сон? Слишком все выглядело реально и правдоподобно. Стасу если и снились раньше сны, то, как правило, размытые, не имеющие четкой сюжетной линии. Он их и не помнил, собственно. Окружающая действительность с пробуждением изменилась мало, все тот же промозглый серый туман. Здесь вообще что-нибудь меняется? И какое время года сейчас? Судя по температуре за бортом, середина осени. Но какие могут быть субъективные ощущения в подобной ситуации?
А что наверняка стоило сделать, так это провести хоть какую-то разведку местности. Оседлав своего трофейного железного коня (двигатель завелся на удивление легко), двинулся по узким улочкам дачного массива. Сорок минут исследований ни к чему полезному не привели, если люди здесь и жили, то прятались весьма основательно, справедливо полагая, что ожидать чего-то хорошего от рычащего джипа не стоит.
До города было километров тридцать, и если искать людей, то именно там. Не могли же бесследно исчезнуть шестьсот тысяч человек, населявших областной центр! С этими мыслями Стас направил машину в сторону трассы. Хорошо бы в таких условиях иметь что-то из военной техники или трактор, на худой конец. Ладно, не будем жаловаться на судьбу – не на своих двоих, и то неплохо.
Справа показалась заправочная станция. Стоило подумать о бензине. Вечером он залил содержимое трех канистр в бак. А учитывая текущий расход топлива, было бы нелишним иметь какой-то запас, тем более что на площадке стояли три машины, довольно сносно сохранившиеся, и существовал какой-то шанс, что в баках осталось топливо.
Осторожно «перешагивая» вездесущие выбоины, «Ровер» приблизился к заправочным колонкам. Как и ожидалось, ручных насосов на них не было. Машины же при ближайшем рассмотрении оказались в состоянии, оставлявшем крайне мало надежд на наличие в их баках топлива. Отвинтив крышку бензобака одного из седанов, Стас втянул ноздрями воздух. Запах бензина был свежим – может, какие крохи и есть. В багажнике обнаружился шланг, груша на нем, правда, отсутствовала, придется по старинке – ртом. Бензин в баке был, не много, но литров десять должно было накапать.
Канистра получилась почти полной, и Стас уже собирался перейти к следующей машине, когда периферическим зрением заметил движение за углом здания АЗС. Наученный горьким опытом общения с местным населением, решил действовать первым и не спеша пошел к противоположному углу здания, на ходу расстегивая ширинку. Зайдя за угол, огромными прыжками достиг противоположного угла здания и ухватил за шиворот лохматое и чумазое создание, наблюдавшее за машиной и явно готовившее какую-то пакость. По поводу своих прыжков Стас удивиться успел, но разбираться с этим решил позже.
– Отпусти, сука, – создание вцепилось зубами в руку. Опять стоило бы удивиться – боли не было совершенно, мало того, на вид здоровые зубы просто не смогли прокусить кожу на руке.
– Угомонись, чудо в перьях. Я не Бармалей и живьем тебя есть не стану, по крайней мере, до тех пор, пока тушенка не закончится.
– Отпусти, – визжало чумазое явление, по виду пацан лет пятнадцати в драных лохмотьях, с копной волос, видевших мыло или шампунь по меньшей мере месяц назад. Пришлось пацанчика оторвать от земли и слегка встряхнуть. Удивляться тому, что это было сделано одной рукой, уже не приходилось. Зато удивился детеныш и сразу же притих.
– Есть хочешь?
– У‑у-у-у-у-у‑у.
– Только что ты внятно объяснялся. Последний раз спрашиваю: есть хочешь?
– Бить будешь?
– На кой ты мне сдался, горемычный!
– Точно не будешь? А насильничать?
– Весело тут у вас. Мне только в педофилы осталось записаться для полноты ощущений. Пойдем уже.
Стас отпустил пацана и молча пошел к машине. Открыл багажник, достал банку свиной тушенки, вскрыл ножом крышку и только теперь, с открытой банкой, повернулся. Немытая рожица настороженно выглядывала из-за угла здания, но подходить явно не решалась. Глаза мальчишки выражали много, слишком много всего, но главным в них был страх и голод. Сделав несколько шагов вперед, Стас поставил открытую банку на землю и, отойдя, присел на корточки. Как и следовало ожидать, голод победил страх. Мальчишка, подбежав к банке, начал грязными руками выхватывать куски мяса, запихивая их в рот и глотая, практически не жуя.
– Да не спеши ты, подавишься. А тушенка еще есть, не много, правда, но есть.
– Угу…
– Прожуй, потом пообщаемся.
– Нечем заплатить.
– А здесь какая валюта ходит?
– Натуральный обмен. Бартер, одним словом.
– О, да ты образованный, ладно, подходи, возьми нож и ешь не спеша.