Игорь Градов - «Хороший немец – мертвый немец». Чужая война
Из-за этого немецкой пехоте приходилось передвигаться по полю исключительно на пузе – чтобы не попасть под смертельный огонь. В конце концов Макс плюнул на это дело и отвел роту назад – без артиллерии делать на поле нечего.
Но артиллерии не имелось – не считая, конечно, нескольких минометов и слабеньких 37-миллиметровое противотанковых пушек, которые, естественно, ничего не могли поделать с грозными «тридцатьчетверками». Все более-менее серьезные орудия были заняты на другом участке, где противник прорвал оборону и вышел в тыл дивизии. Там шла настоящая рубка…
Майор Хопман, оценив обстановку, посоветовал Максу применить иную тактику – подползать к танкам по-пластунски и закидывать гранатами. Может, хоть так удастся выкурить их из нор? Но сначала требовалось отогнать красноармейцев, которые прикрывали ползучие доты с фронта и с флангов.
По приказу майора в роту прислали счетверенное 20-миллиметровое зенитное орудие и поставили на прямую наводку. Думали, что русская пехота не выдержит обстрела и побежит. Как же, раскатали губу!
Частая барабанная дробь зенитки минут пять гремела над полем, но существенного изменения в расстановку сил не внесла. Русские как сидели в своих норах, так и продолжали сидеть. А затем одна «тридцатьчетверка» неспешно вылезла из укрытия и одним точным выстрелом уничтожила орудийный расчет, даже следов не осталось. Если, конечно, не считать за таковые горячие куски металла и части человеческих тел, разбросанные по всему полю…
Выручил роту все тот же 479-й пехотный полк – одолжил пару 75-миллиметровых пушек. Их, правда, пришлось тащить на себе до самой передовой, фактически на руках – лошади вязли по брюхо в непролазной грязи и выбивались из сил, но зато все же выбили «тридцатьчетверки». Одна была уничтожена двумя попаданиями, а две другие, дав на прощанье орудийный залп, вылезли из своих укрытий и медленно скрылись за леском.
Шеломки наконец были взяты. В деревню вошли пехотинцы 479-го полка, а за ними – и подчиненные Макса. Задача, поставленная перед ротой, была выполнена.
Глава 14
От Шеломок мало что осталось – деревня была разрушена при артобстреле, но несколько изб, к счастью, уцелело. По ним и пошли немецкие солдаты – проверять, не затаились ли где красноармейцы. Макс вместе со своими людьми неспешно двигался по главной улице, вперед, как обычно, не лез. Пусть все проверят, посмотрят, а потом он займет какую-нибудь избу. Очень не хочется нарваться на засаду и получить пулю в живот…
Внезапно в одном доме послышался громкий женский крик, а затем – и отчаянный детский визг. Макс напрягся и поспешил на шум – проверить, что там случилось. В избе застал отвратительную картину – здоровый, крепкий фельдфебель из соседней роты (кажется, по фамилии Мильке) жестоко избивал лежащую на полу молодую женщину. Рядом с которой отчаянно орал мальчик лет пяти… В углу, у детской люльки, еще горестно причитала старуха.
– Что здесь происходит? – строго спросил Макс.
– Герр лейтенант, это семья русского командира, – доложил фельдфебель. – Вот, взгляните.
И протянул фотографию в разбитой стеклянной рамке. Макс посмотрел: на снимке был запечатлен молодой танкист (судя по треугольничкам на петлицах, старший сержант), стоящий у новенького Т-34. Он лихо сдвинул черный шлем назад и улыбался во все тридцать два белоснежных зуба.
– Это ее муж, – пояснил Мильке, кивая на женщину.
– Ну и что? – пожал плечами Макс. – Мы с женами и детьми красноармейцев не воюем. Какое вам дело?
– У меня младшего брата недавно убили, – мрачно произнес Мильке, – под Харьковом. Командир роты написал, что Зигфрида переехал русский танк. Раздавил насмерть… Возможно, машиной управлял этот вот командир или кто-то из его товарищей. Я как увидел эту фотографию, так не выдержал – ударил прикладом и разбил стекло. А русский щенок бросился на меня с кулаками…
Фельдфебель кивнул на плачущего мальчишку, который боязливо прижимался к старухе.
– Я толкнул его, – признался Мильке. – Мать кинулась защищать. Ну, и под горячую руку ненароком попала…
Макс взглянул на разбитую голову женщины, из которой обильно текла кровь, на орущего мальчишку и нахмурился:
– Ваше поведение недостойно звания солдата вермахта! Я обязательно доложу вашему командиру. Вас накажут…
Но фельдфебель, похоже, его уже не слышал – повернулся к старухе и стал вырывать мальчонку из ее рук.
– Я отведу этого гаденыша к командиру батальона, пусть отправит его куда-нибудь в Германию, в трудовой лагерь или на завод! Пусть работает на Рейх, искупает вину своего отца-большевика…
Мальчишка истошно заорал и забрыкался, отбиваясь от рук фельдфебеля, а бабка еще горестней запричитала и крепко прижала его к себе. Макс не выдержал – вытащил из кобуры пистолет и взвел курок.
– Немедленно прекратите! – крикнул он. – Я приказываю!
Но фельдфебель упрямо продолжал вырывать мальчишку из рук старухи, а когда понял, что ему это не удастся (та цепко держала внука), то сильно ударил мальчонку. В глазах Макса потемнело, он нажал на спусковой курок. Грохнул выстрел, и здоровый фельдфебель, дернувшись всем телом, медленно и неуклюже завалился набок. Как куль с песком… В его широко открытых глазах застыл немой вопрос – за что?
Старуха и ребенок замерли от ужаса, но Макс поспешил их успокоить. Сказал по-русски, пока никто не слышит – к счастью, в доме никого, кроме них, не было:
– Не бойтесь, никто не причинит вам вреда, я прослежу.
И быстро вышел из избы.
– Там, в комнате, фельдфебель Мильке, – сообщил Макс прибежавшим на выстрел солдатам, – он погиб случайно, похороните его, как положено…
Солдаты недоуменно переглянулись (что же все-таки произошло?), но спорить, разумеется, не стали. Приказ командира – это приказ, и его надо выполнять, а не обсуждать.
Макс отправился разыскивать Хопмана, чтобы доложить о случившемся. Все-таки убил военнослужащего вермахта, надо бы сообщить. И, пока искал майора (тот, как выяснилось, был на окраине деревни, устраивал новые позиции), неожиданно вспомнил рассказ Лехи-Дурехи.
Значит, он и есть тот самый немецкий офицер, который спас Леху и его бабку. Наверное, так и было… Но вот что интересно: если бы на его месте оказался Петер Штауф, защитил бы он старуху и ее внука? Или прошел бы мимо, сделав вид, что ничего не происходит?
И еще одна мысль посетила его: «если Леху-Дуреху все же спасли, значит, лейтенант Штауф все-таки вмешался в события и застрелил фельдфебеля? Как все сложно, мозги сломаешь…»
И еще интересно: между тем, что рассказал Леха, и тем, что произошло на самом деле, были кое-какие различия. Во-первых, в избе фельдфебель находился один, без напарника, а во-вторых, Леха говорил, что в тот день стояла жара, летало много стрекоз. А погода сейчас сырая, дождливая. Впрочем, Дуреха мог и ошибаться, столько уже лет прошло. Мог забыть или просто выдумать новые подробности…
