Горячее лето 42-го - Поселягин Владимир Геннадьевич
– Пора, – решил я, когда Плохиш доскакал до румын, это они были, и стал что-то объяснять.
Мои танки забрались на склон, до остановившейся как по заказу колонны было с километр, и повели прицельный огонь, тут залпом грохнули арты. Хана батарее. По одному снаряду на орудие, выбив расчеты под чистую. Осталось управление батареи, оно чуть в стороне, одно орудие я перенацелил на них, и другие ударили по управлению других батарей, выбивая командование. Кстати, выбив броневик и бронетранспортер, я расстреливал пытавшиеся разъехаться грузовики, разнося их осколочными снарядами. Так вот, румыны Плохиша сами пристрелили, видимо посчитав, что тот специально их остановил. Я не мстительный, я только учусь, добро никогда не должно оставаться безнаказанным, поэтому, развернув француза, из какого дома парнишка – я помнил, и накрыл хату одним снарядом. Разнесло, никто не погиб, дом пуст был, хотя соседние хаты тоже пострадали. Чувствовал ли я вину? Нет, сами вырастили такого человека, уверен, что после войны тот остался бы безнаказанным, если бы все вышло по его плану, сами и виноваты. Поди докажи, что он на оккупантов работал. Когда я закончил с колонной, то пегая лошадь Плохиша, взбрыкивая, унеслась прочь, похоже, одна уцелела. Изредка посылая осколочные снаряды и работая пулеметами, направился дальше, арты следовали за мной, выжившие в колонне были, трое, двое ранены, один ползал по канаве пашни, их добил и покатил дальше. Арты, делая короткие остановки, давали очередной залп и катили следом, нагоняя. Всю артиллерию вокруг города уже выбил, теперь работали по штабам, автотехнике и плотным колоннам пехотных подразделений. Пробив брешь с северной стороны городка, противник стягивал туда все силы. Вот по ним я и бил, удары сразу пяти орудий, да еще крупного калибра, выносили за раз от двух сотен до трех.
Я двигался до самого городка, а добравшись, уничтожил арты, они уже не нужны, отработали свое, все, на чем мог бы сбежать противник, всю технику я или уничтожил, или повредил, всю бронетехнику тоже, так что от танков пусть бегают. Вызвал советский ИС-7, пересев на него с Т-44, потом немецкий Е-75 девятого уровня, японский «Тупе-4», тоже девятого, и с двумя следующими пришлось подумать. Я же развивал четыре страны в тяжелой бронетехнике. Советские, немецкие, японские и китайские, а сейчас могу семь использовать. Пять танков уже есть, советских две единицы, китаец тот же. Кстати, на ходовую баллов ему накопил. Подумав, у меня после выполнения прошлого квеста остались баллы на личном счету, полностью его модернизировал, даже хватило Т-44 до полной модернизации. Это я к чему, выбор двух оставшихся машин пал на ветки Чехословакии и Швеции. И тактические знаки закрашивать не буду, пусть противник видит, кто их атакует. Правда, обе их машины у меня первого уровня, я их не развивал, рядом с ИС-7 они что клопы, карикатура на боевые машины, однако ничего, двинув вперед, есть возможность прокачать их, вот и займусь. Правда, тормозили сильно, но не страшно, все равно нагонял противника. О том, что прибыла помощь, обороняющиеся уже поняли, ослаб штурм, потом противник вообще стал отходить. Да куда отходить, бежать, и вот на улицах появился настоящий монстр с чудовищным орудием, со множеством пулеметов, у ИС-7 их пять винтовочного калибра, плюс два крупнокалиберных КПВТ, буквально растерзывали подразделения противника, не обращая внимания, что те пытались сдаться.
Еще несколько машин прикрывали этого монстра, и танки, видно, что советские, у многих красные звезды, у трех точнее, активно двигались вперед, уничтожая все, что видели. Часа за четыре догнал последних бегунов, использовал только советскую ветку и китайскую, остальных вернул в «Ангар», скорость они не могли держать высокую. Они врассыпную бросались, не помогало, уничтожал и догонял остальных. Конечно же нагнать всех не мог, я не разорвусь, поэтому достал четыре арты, тот же девятый уровень, вот они и стали бить по тем, кто драпал далеко от меня, сначала по крупным соединениям до ста человек, потом по мелким, а там и за одиночками охотились. Вот теперь могу сказать точно, что никто не ушел, снаряды не жалел. Две дивизии перестали существовать. К слову, обе были румынские, немцы тут предоставили средства усиления, артиллерийские батареи, пять точно, и около батальона пехоты. Да и то набранных, похоже, из местных предателей со всей округи. То есть полицаи это были. Из этих точно никто не выжил, гарантия. Прятаться умели, но не помогло.
В общем, когда я закончил, осталось полчаса до наступления темноты, арту убрал, целей вокруг не имелось, оставил советскую технику, обе единицы, и китайца, который уже в баллах на следующую машину накопил, я ее исследовал, но пока не приобретал. Вот Т-44 только половину баллов до Т-54 накопил, а хотелось бы эту машину заполучить, а там и Т-62А. Я вернулся к городу. Там уже советские бойцы вполне освоились, согнали около полутора сотен пленных в какой-то барак, это те, которые успели обороняющимся сдаться, когда я северную сторону города зачищал. Меня встречали на окраине. Бойцы уже собирали оружие, даже несколько пушек где чинили, где готовили к транспортировке. Часть побитой автотехники восстановили. Судя по тому, как четыре грузовика катались по делам, не так и сильно часть побита была. Тут лошадей немало было, повозок, шесть полевых армейских кухонь, плюс еще десяток побиты, но вроде как-то можно восстановить, уже работают с ними. Даже две бронеединицы восстановили. Командиров собралось с десяток, многие перевязаны. Как я отметил, в центре городка был общий сбор раненых, много, больше тысячи. А вот это проблема. Покинув танк, скатившись с брони, а я был в полной форме, вооружен, только вместо фуражки шлемофон, вытянулся и козырнул, получив ответы от встречающих. Танк не остался на месте, а отъехал метров на двадцать в сторону, чтобы не мешать. Мы же с полковником осторожно обнялись, он ранен, я пожимал руки другим командирам, шестеро были знакомы, с Давыдовым освободил, остальных ранее не видел. Вот тут и вылезла эта сволочь, хотя горела зеленым:
– Товарищ капитан, потрудитесь объяснить, почему вы стреляли по сдающимся солдатам и офицерам противника?
– Это что за чудо? – с удивлением я повернулся к Давыдову.
Тот скривился, как будто лимон проглотил, и пояснил:
– Старший батальонный комиссар Трошин. Он комиссар партизанского отряда, что тут действовал. При обороне города не раз поднимал бойцов в контратаку.
– Да? Не его ли действиями столько раненых и убитых? – хмыкнул я, еще уточнил один момент: – Он сам в атаку ходил, как и должен поступать настоящий комиссар, или посылал, а сам за спинами у бойцов прятался?
Давыдов ответил сразу, видимо, отлично знал:
– Последнее.
– Да расстреляй ты его. Я таких мразей знаю, будет гнобить своих и стелиться перед союзниками. Был бы у меня такой кадр в группе, я бы даже пальцем не пошевелил, мои танкисты его сами бы удавили по-тихому и от трупа избавились.
– Да как вы смеете?! – завизжал тот.
Чем-то он лицом на воробья похож, да и сам мелкий, но за ним таскались три бойца с ППС, личная охрана. А он в ужасе взвизгнул и под кривые усмешки других командиров спрятался за их спинами, когда стволы всех трех танков синхронно повернулись и нацелились на него.
– Или пристрели, или гони, – посоветовал я полковнику. – Поверь, от него у тебя будут одни только проблемы. Объяви изменником и сделай. Да хоть за те же большие потери по его вине. Или он так поступит и власть возьмет. Такие уроды больше ничего и не умеют, только языком трепать и за чужими спинами прятаться. Как он только дожил? Подобных ему еще в сорок первом повыбили в окружениях.
Видимо, достал тот всех серьезно, и мое предложение смело оставшиеся барьеры, потому как Давыдов кивнул одному из командиров, и тот, достав свой ТТ, выстрелил Трошину в висок. Комиссар и дернуться не успел. Еще два политработника смотрели на это с неодобрением, но не вмешивались. Без суда, без приговора, похоже, он достал их куда больше, чем я думал. Бойцы и не дернулись, а козырнув, выстроились в колонну по одному и ушли. Давыдов их отправил завалы центра города разбирать, туда же всех пленных отправили, рабочие руки были нужны.
