Старкрафтер (СИ) - Тепеш Влад

Некоторое время Леонид потратил на то, чтобы натаскать Синкая на роль командира взвода. То есть, японцу не впервой быть командиром подразделения, но одно дело, когда ты командуешь людьми, и другое — андроидами.

За этим дело не стало: они просто брали группу бойцов и отрабатывали различные сценарии и ситуации в неиспользуемой части базы или снаружи. Объяснение всем любопытным простое: «натаскиваем пополнение». И все всё понимают, помня, что после боя, который прославил «Псов войны», в строю осталось всего пятнадцать бойцов. Ну а то, что на самом деле Итагаки не натаскивает бойцов, а натаскивается сам — деталь, внешнему наблюдателю непонятная.

Итагаки проявил редкое упорство и тратил на обучение много времени.

Леониду такое рвение пояснил просто:

— А что еще мне делать? Старая жизнь закончилась, новую я пока не нашел. Полно времени.

Он выказал в том числе желание обучиться пилотированию корабля. Касс узнал, что Синкаю случалось водить транспортный вертолет в особо жестких условиях — за свою жизнь ему трижды приходилось выводить вертолет из-под обстрела, когда пилот погибал или получал ранение — и согласился научить его базовым навыкам управления кораблем.

Для этого использовалось то же самое прикрытие: в корабль садились, кроме Итагаки и Касс, несколько андроидов, окружающим давалось объяснение «учим пополнение пилотировать». О том, что весь состав «Псов» способен управлять почти любым транспортом, записано в их деле, так что ничего удивительного, суперэлита же.

Леонид и Касс заметили, что Синкай, сделавший существенный прогресс, начал прикипать сердцем к устаревшему десантному кораблю, только когда японец спросил, как он называется.

— У нас, сссла, нет обыкновения давать личные имена неодушевленным предметам. Вот моделям и классам — да, но не каждому кораблю индивидуально, — ответил Касс.

— Непорядок, — возразил Синкай, — даже если смотреть с твоей точки зрения, этот корабль уже не стандартный, потому что он уже из «десантника» переоборудован в торговца. Он уже не «стандартная модель», а значит, ему нужно имя.

— Да ради бога, или ради чего еще вы там даете имена вещам, — хмыкнул Касс.

Синкай ходил задумчивый три дня и наконец предложил назвать корабль «Куронэко».

— Что это значит? — спросил Леонид.

— «Черная кошка», — ответил Итагаки. — Смотри, если взглянуть вот под таким углом, то нос корабля похож на кошачью морду, вон те выступы — уши, малость купированные, а вот в этих местах если представить себе глаза, ну или нарисовать, то получится натурально кошачья морда.

— Да пусть будет «Куронэко», — пожал плечами Касс, — только глаза рисовать не вздумай и название на борту писать. С вас, землян, станется замазать невзначай какой-нибудь важный сенсор.

Итагаки нашел выход и написал имя корабля на опорной плите выдвижной посадочной опоры.

— А почему иероглифы разные на этой опоре и на этой? — полюбопытствовал Касс.

— На этой написано имя корабля. На той — пожелание на счастье.

— Не удивляйся, — сказал Кассу Леонид, — японцы очень суеверные люди. У них религия — синтоизм — вписана в культуру, причем так плотно, что синтоизм даже не считается религией. Только японец может ходить в храмы, выполнять различные ритуалы, верить в посмертие и при этом вполне серьезно считать себя атеистом.

Вместе с тем, служба, хоть и необременительная, постепенно начала казаться скучной не только Леониду, но и Синкаю. Касс, будучи представителем влиятельной цивилизации и вообще пронырливым типом, быстро завел новые знакомства, а вот землянам, даже захоти они сделать то же самое, мешала легенда подразделения, вынуждающая их всегда держаться особняком.

Синкай повадился изучать данные о планете и как-то предложил сгонять в исследовательскую экспедицию: на планете всего четыре разные колонии, она почти вся — белое пятно, обследованное в лучшем случае дронами с воздуха.

Он даже нашел в базе данных место, имеющее неестественное происхождение, со странными холмиками и окруженное замкнутым прямоугольным рвом. Причем оно было обнаружено еще четыреста периодов — то бишь сто лет — назад, при открытии планеты.

Леонид эту идею не одобрил.

— Синкай, я тебе рассказывал, как на Чоданге участвовал в археологической экспедиции? Там Лаш чуть не схарчили, а мне пришлось помахаться с хрен знает чем. И самое неприятное — мы до сих пор не поняли, что это за пятиножки такие были. Ладно если животные — а если нет? Они были настолько чуждыми, что там просто не поймешь, даже будь они разумны. И это как бы не они к нам приперлись, а мы к ним. Получается, может быть, они разумные — а мы там их постреляли малость, при том что агрессоры мы, а они защищали свое подземелье от вторжения. В общем, лучше не лезть туда, куда тебя не пригласили — и сам целее будешь, и дров не наломаешь.

День за днем, провал за провалом.

Кирсан вскоре осознал, что никакие тренировки не помогут ему нормально управлять своим легионом при такой адской тряске, он просто не в состоянии точно кликнуть куда надо. А Дирк, ясен хрен, свои тесты сдает один за другим.

В какой-то момент он начал всерьез подозревать, что Дирк умышленно водит предельно экстремально: ей-то что, провал земляшки не ее вина. То ли она его на прочность пробует, то ли задалась целью заставить выйти из команды, хоть и не совсем понятно, что при этом выгадает сама Дирк. Вроде бы, у нее нет альтернативы в виде другого легата, хотя кто знает.

Так или иначе, но попытки уговорить ее водить аккуратнее не увенчались успехом.

— Аккуратнее — это как? Не маневрировать под огнем противника и останавливаться перед заграждениями? Боюсь, ты не понимаешь, что такое «бой» и как в нем надо действовать, так что не учи меня тому, чему я училась с детства. Если ты не справляешься со своими задачами — не ищи виноватых, как вы это обычно любите.

— Как это обычно мы любим? А у тебя что, много знакомых землян?

— Нет, просто я прочла пособие по взаимодействию с «иммигрантами».

После разговора Кирсан и сам прочитал это пособие: более унизительного для себя текста ему читать еще не приходилось.

Пособие было написано сухим лекционным языком и содержало длинный список всевозможных человеческих пороков и недостатков, свойственных только землянам или свойственных землянам в гораздо большей степени, нежели балларанцам. Сами пороки были разбиты на категории по степени проблемности, от «неприятных, но безвредных» до откровенно опасных, по выявлению которых предлагалось немедленно уведомлять иммиграционую службу. Текст содержал описания того, в какой ситуации чего стоит ожидать от «иммигранта», а также рекомендации по перевоспитанию «иммигранта», который попал в ближайшее рабочее окружение читателя. Характерно, что примерно треть пороков была охарактеризована как не поддающаяся исправлению или перевоспитанию.

Самое обидное заключалось в том, что изложенное, в общем-то, было вполне справедливо. Кирсан честно проанализировал свой характер и обнаружил, что в той или иной мере обладает значительным числом черт из раздела «неприятных», а также некоторыми из «вредных» и «опасных». И хотя всю жизнь он замечательно держал себя в руках, успешно превозмогая свои отрицательные свойства — факт есть факт, они у него в наличии имеются.

Единственное, что его немного утешило, так это то, что окружающие, как правило, о большинстве недостатков Кирсана не догадываются, и он с точки зрения авторов данного пособия попадает в категорию иммигрантов, имеющих некоторое число «неприятных» черт. Судя по тому, что описание многих существенно худших пороков не содержит рекомендации срочно вернуть иммигранта за Землю — балларанцы терпят индивидуумов, которые куда хуже самого Кирсана. Другой вопрос, насколько хорошо или плохо складывается жизнь таких «иммигрантов».

Ко всему прочему, Кирсан устал от пренебрежительного отношения Дирк. Нет, она не стремится его задевать или унижать — просто даже не пытается маскировать свое отношение к напарнику.