Александр Машонин - Посредине ночи
– Выясним рано или поздно, – сказала тогда Рийо. – А пока о беременности и новорождённых при ней ни слова.
Детали для ремонта буксира и нескольких других новых – вернее, только что приобретённых подержанных – грузовых кораблей брали на Орд Мантелл и второй ближайшей космической барахолке, Порт Гавань в системе Вендилл. Летали за ними на «Индрике» или «Борце», в противном случае уже после первого же визита по Галактике бы поползли слухи о новом необычном корабле. Делегатов обычно сопровождали мы с Осокой, как наименее занятые в повседневных работах на базе. Что той, что другой системы подшаманенные бреганцами грузовики могли достичь примерно за восемь с половиной часов, поэтому мы взяли за правило стартовать ближе к полуночи. Следующий день проводили в порту, а утром послезавтра вновь оказывались в астероидном поясе Араг. Как-то, собираясь в очередной полёт, я обратил внимание, что Осока возится со своим планшетом, по очереди подключая к нему какие-то накопители, а в одном из разъёмов торчит свежий кристалл.
– Что сочиняешь? – спросил я.
– Заметки натуралиста, – улыбнулась Осока. – Рэйсс в последнем сообщении просил прислать наши видеозаписи по Шили и Брегу и комментарии. Передадим их агенту на Орд Мантелле.
– А по сети переправить не проще?
– Дороже. Объём огромный, посредники за пересылку обдерут до нитки. Зачем платить, если это не срочно?
– Где встречаетесь с агентом?
– В кантине, разумеется. Не морщись, в другой, на берегу залива.
– Вот что, дорогая, пойду-ка я туда с тобой. Чтобы не возникло, как в прошлый раз, «философских споров».
Новое место встречи с агентом также располагалось на окраине города рядом с космопортом – собственно, из-за гигантской площади последнего к нему примыкала почти половина городских предместий – только не в торговом районе, а ближе к пассажирскому терминалу и морским причалам, в квартале развлечений. Да-да, в том числе, игорных заведений и красных фонарей. Днём сюда заходили в перерыв портовые служащие, экипажи пассажирских кораблей, а что творилось вечером и ночью, я примерно себе представлял, но посмотреть воочию желанием не горел. Почти у самого входа произошёл мелкий инцидент: какой-то юнец в спецовке и кепке, покидая кантину, задел Осоку плечом.
– Осторожнее! – беззлобно сказала она.
– Простите, – буркнул юноша и быстро вышел.
– Так, – подтолкнула меня вперёд подруга, – сейчас немного здесь поси…
И осеклась. Я проследил за направлением её взгляда и увидел сидящую за столиком бледную женщину в очень обтягивающем двухцветном костюме и свисающей с задней половины ремня юбке-шлейфе. Её татуированная безволосая голова была повёрнута в нашу сторону, блёклые, почти бесцветные глаза бирюзового оттенка смотрели на Осоку.
– Ба! – произнесла женщина. – Да это же маленькая Тано!
– Ох… – тихо сказала Осока. – Накаркал ты. Тут не философским спором пахнет, тут хорошо, если от города что-нибудь останется.
– Опасная противница?
– Смертельно опасная.
– А без драки обойтись нельзя?
– То есть, как – без драки?? – на мгновение позабыв о женщине, вытаращилась на меня Осока. – Я от неё не побегу, вот стыд-то будет.
– Зачем бежать? Поздоровайся.
– Думаешь, сработает? Ладно, – она шагнула вперёд. – Привет, Вентресс! Давно не встречались.
– Давненько, с самых корусантских подземелий. Ты, как я погляжу, совсем взрослая стала. Вон титьки какие отрастила!
Я едва не прыснул, несмотря на серьёзность ситуации. Тем не менее, удержался от улыбки и прошептал:
– Сдержись.
Осока была напряжена, я это чувствовал, ещё секунда – и взрыв. Но она справилась, как и тогда, на «Эксисе». И улыбнулась почти добродушно:
– Они как-то сами выросли. Я на таких вещах не зацикливаюсь. Разве это главное в жизни?
– М-м, прекрасная выдержка. В прежние времена ты бы уже на меня набросилась.
– Хочешь драться? – Осока мастерски изобразила недоумение. – Опять? Не наскучило? Так и будем каждый раз мечами махать, как малолетки?
Теперь уже растерялась оппонентка:
– А что тогда? Может, выпьем?
– По глоточку, для поддержания беседы, – кивнула моя подруга.
– Как? Ты и пьёшь теперь? – всё-таки, Вентресс не оставляла попыток поддеть Осоку.
– И даже неприлично выражаюсь на нескольких языках, – доверительно сообщила та. – Тебя же рядом не было, вот и набралась чего ни попадя от кого попало.
– Я-то думала, ты всё добро и справедливость защищаешь.
– Где ж их теперь найдёшь, добро и справедливость, чтобы защищать? Приходится, ты не поверишь, – Осока понизила голос, – самой их творить. Представляешь, докатилась?
– Кое в чём ты не меняешься, – хмыкнула Вентресс. – А я чуть было не поверила. Официант!! Ну-ка, ещё один графин! Да смотри, полный неси, знаю я тебя, жулик. И загрызть чего-нибудь.
Осока подбежавшему официанту-викваю заказала закуски для нас и бокал белого тионского мне. Обычно, обедая или ужиная в кантинах, мы с ней ничего крепче и не брали, а чаще и вовсе ограничивались соками или коктейлями. Тионское вино не слишком хмельное, имеет приятный вкус, один-два бокала можно растянуть на весь вечер. Увы, сегодня моей подруге, похоже, предстояло весьма суровое испытание. Ну, да это лучше, чем бой насмерть.
Меня Вентресс смерила оценивающим, но не слишком пристальным взглядом, вежливо кивнула и вновь переключила внимание на Осоку. Разлила по стопкам остатки чайного цвета жидкости из графина – по виду и запаху это напоминало виски – провозгласила:
– Ну, за встречу!
Дамы выпили.
– Значит, добро и справедливость? – повторила Вентресс. По блеску в глазах, да и по пустому графину, я понял, что она в изрядном подпитии, так сказать, средняя степень нализации.
– Только так, – глаза у Осоки стали хитрыми. – Уладить разногласия – добро? Добро. Найти беглеца, передать в руки правосудия – справедливость? Справедливость. А за это ещё, как оказалось, и деньги получать можно.
– Ага. То есть, ты делаешь всё то же, что и я, только из благих побуждений? И деньги берёшь, ну, просто чтобы с голоду не окочуриться?
– Примерно.
Вернулся официант, принёс заказ. Вентресс тут же налила по второй, подняла стопку. А, выпив, неожиданно спросила:
– Помнишь, как вы меня гоняли?
– Так я, м-м…
– А как реабилитацию мне обещала, если исправлюсь? Такая прямо была суперположительная… А в результате сама теперь как я! – Вентресс хрипло расхохоталась и закашлялась. – За тобой ещё Империя не охотится?
– Пока не вся, – честно ответила Осока.
– Не расстраивайся, всё впереди. Я вот уже и им дорогу перешла, и повстанцам, и хаттам… Недавно познакомилась с принцем Шезором…
– Фоллин? Который одноимённые «Контейнерные перевозки»?
– Угу. И чуть не прирезала. Теперь он за меня тоже награду объявил.
– Умеешь ты заводить друзей.
– Знаешь, похоже, из друзей-то у меня осталась один старый враг… или врагиня? Ну, в общем, ты поняла. Но это ничо, не страшно. Предаёт-то кто? Друзья. Враг тебя не предаст. Ни-ка-да!
Вентресс, не закусывая и не чокаясь, опрокинула в себя очередную стопку. Я подумал, что либо у неё очень крепкий организм, либо она сознательно хочет побыстрее «нажраться в хлам».
– С Империей-то ты что не поделила? – осторожно спросила Осока. – Ты ж вроде как сит.
– Не-е, я больше не ситю… э-э, не ситствую. О, выговорила! Давай за это ещё по одной! – зазвенели стопки. – Сит это что? Это ужас, летящий на крыльях ночи, шуруп, пропоровший твой скафандр, бритвенное лезвие в туфле! А эти двое устроили балаган с удушением нерадивых прислужников. В рот им ноги! В общем, я в них ва-аще разочаровалась. Напрочь. И н-не скрываю, ик. Император Палпатин – старый козёл! – громко, с выражением закончила Вентресс. В кантине наступила тишина.
– Старый вонючий козёл! – повторила она.
Имперские служащие старательно смотрели в свои пивные кружки и кофейные чашки.
– Вам нечего сказать? – ласково спросила Вентресс, обводя взглядом соседей. – Настоящему мужчине всегда есть что сказать! Если, конечно, среди вас есть настоящие мужчины…
– По-моему, ты напрашиваешься на драку, – понизила голос Осока.
– Не. Драки не будет. С кем? Вот с тобой бы я могла. Но сегодня – тсс! – сегодня низ-зя, мы с тобой пьём!
Я про себя подивился её детской наивности. Что одно другому не мешает, я знал давно, наблюдая у себя во дворе драматические сценки в исполнении местных алкашей.
Между тем, какой-то фанат Императора из местных, то ли похрабрее, то ли сильнее поддатый, встал из-за стола, сунул руку в карман шаровар. Вентресс, казалось, не шевельнулась, но в руке её, будто у фокусника, появился длинный слегка изогнутый металлический жезл.
– Померяться решил? – спросила она, не глядя на аборигена. На конце жезла, гудя, вспыхнуло багровое плазменное лезвие. На другом – ещё одно, такой же длины.
