Уильям Форстен - Сигнал сбора
— Не бойся, — успокоил его Эндрю. — Если мы уйдем, то всем, кто помогал нам, вроде Калина и его семьи, будет предложено присоединиться к нам.
— Я принадлежу дому Ивора, — ровным тоном произнес Калинка, — и я не покину свой народ. Дочь и жену я отправлю с вами, но сам останусь.
Эндрю поймал взгляд Калинки и понял, что нет смысла уговаривать его; на его месте он и сам поступил бы так же.
— Раснар не позволит вам уйти, — негромко продолжил Калинка. — Он стремится овладеть силами, которые вам подчиняются, — с их помощью он хочет сделать Церковь сильнее бояр.
— Значит, нас будут атаковать в любом случае, останемся мы или уйдем, — закончил его мысль Эндрю.
— Именно так, друг мой.
— И все же я должен дать моим людям время для принятия решения. Это их право. Мэнцы не решают такие вещи с бухты-барахты, они должны все как следует обдумать.
— Теперь я хочу сообщить третье известие, — произнес Калинка, понизив голос до шепота.
— Какое?
— Мы будем драться со знатью, если она выступит против вас.
— Нет! — воскликнул Эндрю, вскакивая со стула.
Пораженный такой реакцией Эндрю, Калинка с удивлением посмотрел на него.
— У вас ничего не выйдет, — быстро заговорил полковник. — Это воины в доспехах и на конях. Каждый из них легко расправится с пятьюдесятью крестьянами. У вас будут только вилы и ржавые ножи. Это прекрасный замысел, Калин, но он обречен на провал.
— Но Готорн рассказывал нам о вашей Декларации независимости и как крестьяне победили знать и стали свободными.
Эндрю с упреком посмотрел на юношу. Тот ослушался приказа, и полковник не на шутку рассердился.
— Я рассказал то, что мне велела моя совесть, — спокойно ответил Винсент, не боясь гнева своего командира.
— У нас все было не так, — снова повернулся к Калинке Эндрю. — У нас были пушки, чтобы сражаться с армией бояр. У нас огромная страна, в сотни раз больше, чем Русь. И у нас было время — мы воевали восемь лет. У вас нет оружия, негде спрятаться в случае поражения, и главное, у вас нет времени. Даже если вы смогли бы какое-то время противостоять им, придут тугары и сокрушат вас всех, и крестьян, и знать.
— Так ты советуешь мне спокойно наблюдать за тем, как мой народ ведут на убой?
На это у Эндрю не нашлось ответа, и он отвел взгляд от горящих глаз Калинки.
— Иначе вы все умрете.
— Я готов рискнуть, Кин.
— Я очень хотел бы вам помочь, — произнес Эндрю, — но теперь это в руках моих солдат.
— Ты еще не понял, как много вы для нас сделали, — ответил Калинка. — Каждый раз, когда твои солдаты приходили в Суздаль, каждый раз, когда крестьянин приезжал с зерном на мельницу, мой народ видел, что можно жить по-другому. И, возвращаясь домой, люди шептались о странных янки, у которых нет бояр. Не вини Готорна за то, что он нам рассказал. Ибо это знает уже весь Суздаль, о Декларации слышали в Вазиме и даже в Новроде.
— Если мои люди проголосуют за то, чтобы уйти, мы уйдем, — тихо сказал Эндрю. — Не воюйте с боярами; даже если мы останемся, я не хочу, чтобы лилась ваша кровь. Если мы встанем против тугар, а бояре нет, мы будем сражаться одни.
Эндрю поднялся, собираясь покинуть дом Калинки.
— Я хочу сказать тебе еще кое-что, — быстро проговорил переводчик.
— Что именно?
— Мы больше не увидимся.
— Почему? — в смятении вскричал Эндрю.
— Сегодня утром ко мне прискакал гонец. Мне приказано вернуться ко двору Ивора.
— Тогда тебе лучше подчиниться.
Калинка затряс головой:
— Я не буду просить у тебя защиты, так как вы и так уже на грани войны. Но я не вернусь.
— И куда же ты пойдешь?
Калинка улыбнулся:
— Я хочу, чтобы ты укрыл за вашими стенами Людмилу и мою дорогую Танечку. Ивор не станет беспокоить тебя из-за них.
Женщины, слушавшие этот разговор стоя у стены, бросились к нему, и он крепко обнял их обеих.
— И самое последнее. Не говори никому ни слова о том, что сейчас услышал. Я доверяю теперь только тебе и моему сыну Готорну.
— Что ты имеешь в виду?
— Среди вас есть предатель.
Эндрю недоверчиво посмотрел на Калинку, думая, что ослышался.
— Это так. Мой друг видел, как один из твоих солдат несколько недель назад выходил из собора.
— Кто?
— В тот день лило как из ведра, и моему другу не удалось его рассмотреть. Но это был один из янки. Хотя на нем был крестьянский плащ, из-под него виднелись брюки и сапоги. Этот человек почувствовал, что за ним следят, и затерялся в толпе. Так что никому не говори о своих планах и о том, что я тебе сейчас сказал, кроме разве что своих ближайших друзей — таких, как ворчун сержант и добрый доктор.
Эндрю был поражен до глубины души. Что же ему предложили, этому негодяю, раз он решился предать своих товарищей? И как Эндрю был наивен, не думая о такой возможности! Ведь здесь предатель мог получить богатство и власть, о которых дома не смел и мечтать.
— В печальном мире мы живем, — тяжело вздохнул Эндрю.
— Прощай, друг мой.
Эндрю неуклюже обнял Калинку по русскому обычаю.
— Могу я напоследок попросить тебя об одной услуге? — обратился к нему Суздалец.
— Все, что ты захочешь.
Калинка сделал знак Людмиле, которая взяла со столика небольшую Библию, подаренную им Винсентом, и подошла к ним.
— Ты бы не мог скрепить брачный союз моей дочери и моего нового сына? Я хотел бы увидеть это перед тем, как уйти.
Эндрю с улыбкой взял Библию, и когда он объявлял молодых мужем и женой, впервые после смерти брата у Геттисберга он почувствовал, что плачет. Плачет, как и те четверо, что стояли рядом с ним. Ибо, хотя это было мгновение счастья, все они знали, что их мечтам и планам скорее всего не суждено сбыться.
Глава 11
— В городе собралось восемь с лишним тысяч воинов. Они опустошили все мои склады с провиантом, — произнес Ивор, сидящий во главе длинного стола. В пиршественной зале присутствовали бояре из всех городов Руси, даже Михаил, один вид которого наполнял сердце Ивора дикой яростью.
— Нам нужно еще больше дружинников, — заметил Раснар.
— Чтобы оставить наши земли беззащитными? — возразил Борос из Новрода. — Мы еще не сошли с ума. — Вскочив на ноги, новродец обвиняюще указал на Ивора. — Это по твоей милости зараза, исходящая от этих янки, расползлась по всей Руси. Ты замышлял использовать их против нас. Теперь о них прослышали все. Должно быть, ты глух, Ивор, но я нет. Многие мои вассалы отказались прийти. Они боятся, что крестьяне восстанут против них, если они оставят свои земли, чтобы воевать с янки. Все лазутчики доносят одно и то же. Нет, я не такой дурак, чтобы убивать всех своих холопов, тем более что из-за прихода тугар в следующем году придется повысить налоги.
— Ты позволил всему этому зайти слишком далеко, — поддержал его Иван Вазимский. — Пусть опустошение твоих запасов продовольствия послужит тебе уроком.
Ивор с беспокойством оглядел своих гостей. После победы в грядущей битве, мрачно подумал он, они набросятся на него, как стая волков, убьют его и посадят на трон Михаила. Он надеялся только, что их удержит страх того, что Суздалем будет править ставленник Церкви.
— Однако мы договорились, — резко произнес Ивор, — что оружие янки будет поделено между нами.
— Никогда, — перебил его Патриарх, — никогда тугары не позволят, чтобы у нас было оружие мощнее их боевых луков. Вы болваны, если думаете иначе. Трубки надо передать на хранение Церкви.
Разгневанный Ивор повернулся к Раснару, который всего несколько дней назад обещал ему совсем другое.
— Чтобы вся власть была у тебя? — взревел он.
— На хранение, — повторил священник. — Неужели кто-то из вас поверит, что другие не придержат дымилки для себя? Вы постараетесь спрятать их, и в результате тугары убьют всех нас.
— Как они узнают, если мы отдадим им часть и припрячем остальное? — спросил Ивор.
— Я сообщил тугарам, сколько человек у янки, — сказал Раснар, — и сколько оружия мы отдадим им, когда они придут.
— Будь ты проклят, — выругался Ивор.
— Я сделал это только для всеобщего спасения, — с лицемерным видом ответил священник, улыбаясь про себя. Число ружей, которое он сообщил тугарам, было куда меньше, чем было у янки на самом деле. К тому же у него уже было четыре трубки, захваченные Михаилом, и он научился ими пользоваться. Если Хинсен разузнает секрет изготовления пороха, власть Раснара станет безграничной.
Бояре подозрительно косились друг на друга, и их взаимное недоверие играло на руку Раснару. После часа бурных споров все, кроме Ивора, согласились, что добытое оружие отойдет Церкви. И в этот момент Раснар понял, что он выиграл битву у Ивора. После ухода тугар он сможет при помощи спрятанного им оружия натравить друг на друга бояр, и в итоге Церковь вернет себе некогда утраченную верховную власть. — Однако мы не знаем, что собираются предпринять янки, — заметил Михаил, начиная обсуждение предстоящей операции.
