Игорь Поль - Личный номер 777
Она позволила угостить себя коктейлем. Музыка уносила слова, и временами приходилось склоняться к уху собеседника, чтобы тебя услышали, отчего со стороны могло показаться, будто они шепчутся.
— Я наблюдала за тобой, — сказала она. — Бедняга, ты словно отшельник. Никак не привыкнешь к службе?
— Скорее, к людям, — усмехнулся Брук. — Это портит праздник?
Волосы падали ей на глаза. Она покачала головой и грустно улыбнулась.
— Не слишком. Все, что можно было, за тебя испортили другие.
Он бросил на нее быстрый взгляд. Сейчас в ней не было ничего от строгой, уверенной в себе женщины в форме, какой он привык ее видеть.
— Ты ведь тот самый парень, который не поддается гипнозу? — спросила она. — Со счастливым номером?
— Тот самый, — подтвердил он.
— Тот, что едва не искалечил Вирона?
— Откуда вы знаете?
— Знаю, — туманно ответила она.
Его приятно удивило, как много ей о нем известно.
Он залпом проглотил дрянной бренди. Слегка поморщился — таким пойлом в приличном доме разве что пятна оттирают. Вероника следила за ним с откровенным любопытством. Он перехватил ее оценивающий взгляд и покраснел. Когда-то давно, еще в прошлой жизни, Бруку иногда казалось, будто девушки на улицах поглядывают на него с интересом, но он не мог сказать, оттого ли это, что он слишком отличался от горожан, или же он им действительно нравился. Ему хотелось верить, что тут было понемногу и того, и другого. И еще однажды в кафе Марина сказала ему, будто бы у него завораживающий взгляд. Брук любил время от времени вспоминать об этом дне, однако считал себя реалистом и был твердо убежден, что в нем нет ничего такого, чем можно привлечь красивую девушку. Например, такую, как эта.
— Рядовой, позволите пригласить вашу даму? — церемонно обратился к нему плотно сбитый, квадратный, словно кирпич, старшина. Однако вопрос его прозвучал скорее как утверждение.
Позволит ли он? Брук вопросительно взглянул на Веронику. Та пожала плечами.
— Тебе решать.
— Извините, старшина, — пробормотал Брук. — Дама устала.
Квадратный недоуменно уставился на девушку, перевел тяжелый взгляд на Брука, потом спохватился, коротко кивнул и отвалил.
«Плюс один друг», — мысленно констатировал Брук.
— Кажется, он обиделся.
— Ой, да мне совершенно все равно, — сказала Вероника. — В этом клоповнике чувствуешь себя, как корм в аквариуме. Жду не дождусь, когда соберу вещи. Меня ведь скоро переводят. Буду служить в городе.
— Поздравляю, — вежливо сказал Брук. Они заказали еще по одной порции.
— Любишь танцевать? — спросила Вероника.
— До сегодняшнего дня не любил.
— А я вот люблю, — призналась она.
— Это заметно, — сказал он. Даже когда Вероника сидела, тело ее слегка покачивалось в такт музыке, и, глядя на нее, Брук чувствовал, что с ним происходит то же самое. От выпитого в голове у него поселился легкий хрустальный звон. Легчайшие звуки — шорох шагов, приглушенные голоса — звенели и разлетались подобно льдинкам в пустом стакане. Все происходило так просто и обыденно, что Брук никак не мог прийти в себя. И это нравилось ему больше всего.
Потом вновь заиграла музыка, девушка отставила недопитый коктейль и потянула Брука за собой. Они пробирались мимо возвышения, где сидел распорядитель; встретившись взглядом с Вероникой, сержант по-свойски подмигнул ей, склонился к микрофону и просвистел лихой мотивчик; девушка рассмеялась, прижалась к Бруку, и они снова закружились в танце.
— Могу я пригласить вас на следующий тур? — отважился спросить Брук, когда они снова оказались у стойки.
Вероника улыбнулась и кивнула. У нее была обворожительная улыбка — естественная, открытая, — и ее нисколько не портили легкие тени под глазами — тщательно заретушированные следы воздействия живого тумана.
Брук улыбнулся в ответ. Все его неприятности неожиданно потеряли всякое значение. Он был в приподнятом настроении, его радовало, что он сидит рядом с красивой женщиной и может свободно беседовать с ней, не стесняясь града завистливых взглядов и не опасаясь, что его примут за деревенщину. Новая, совершенно неизведанная жизнь, казалось, открывалась перед ним.
И вдруг он почувствовал себя неуютно — сработал инстинкт из тех, что предупреждают об опасности. Он резко обернулся, поискал глазами в толпе, пока не нашел источник беспокойства. «Ну конечно, — подумал Брук. — Куда же без него. Чертов Заика!»
Он как-то сразу припомнил все разговоры, касающиеся отношений Вероники и капитана, вспомнил пьяного капрала в солдатской лавке, который предупредил Брука, чтобы он был поосторожнее.
Словно назло этим слухам, он вздернул подбородок и с вызовом посмотрел на Твида.
Вероника почувствовала его напряжение.
— Что с тобой? — спросила она. Потом она проследила взгляд Брука, и на лице ее появилась неприятная улыбка. — А, это… Не обращай внимания. Это не казарма, здесь все на равных. Кстати, можешь не называть меня «мэм». Сегодня вечером меня зовут Вероника.
— Я знаю, — ответил Брук и тут же смутился, потому что решил, что она может подумать, будто он о ней думал.
Бруку очень не хотелось упустить словно с неба свалившуюся удачу, но он ничего не мог с собой поделать — его радость благодаря Твиду быстро таяла, как лед на солнце.
Казалось, Вероника почувствовала перемену в его настроении. Когда музыка зазвучала снова, они сделали еще несколько кругов по танцполу, но прежнего вдохновения уже не было, и девушка, нарушив неловкое молчание, попросила ее извинить и удалилась, оставив Брука одного под дождем едких ухмылок.
Он смотрел ей вслед, когда она пересекала зал. На пути в дамскую комнату ее перехватил капитан Твид, и Брук видел, как он что-то недовольно говорит ей, крепко ухватив за локоть. Потом Вероника резко высвободила руку, повернулась и направилась к выходу. Она шла легкой походкой, с непередаваемой женской грацией ступая стройными ножками в блестящих туфлях-лодочках, а раскрасневшийся Твид с искусственной улыбкой на лице пробирался следом.
Бруку стало не по себе. «Почему офицерам достается все самое лучшее? — с горечью думал он. — Чем я хуже Твида?» Ему очень хотелось набраться смелости, подойти к капитану и показать ему парочку ударов из тех, которыми он ставил на место зарвавшегося взводного сержанта. Как все было бы легко и просто!
Вместо этого он вернулся к стойке и заказал себе еще выпить.
* * *Когда Брук вышел из спортзала, было уже совсем темно. Затворив за собой дверь раздевалки, через которую он решил сбежать, чтобы не привлекать лишнего внимания, он спустился по бетонным ступенькам, миновал автопарк и побрел по дорожке туда, где недовольно вздыхали джунгли, потревоженные звуками музыки. Позади него пульсировала праздничная иллюминация, такая нелепая среди палаток и сторожевых вышек. Его слегка подташнивало от выпитого.
Подходя к приземистому блиндажу, за которым тускло поблескивали нити колючих заграждений, Брук наподдал носком ботинка по щебню. Отчасти он сделал это просто так, отчасти ради механических часовых, патрулировавших периметр. Ходили слухи, будто бы эти роботы не колеблясь открывают огонь, если кто-то бесшумно приближается к их посту после наступления темноты. А сержант Санин утверждал: мозги у этих жестянок слеплены кое-как, и если робот ставит оружие на боевой взвод, он обязательно должен выстрелить. Говорили, что для разумных машин модели «Два-эл» подобное поведение было эквивалентом чести.
Впрочем, Брук допускал, что это один из бесчисленных мифов, выдуманных военными от скуки или страха.
Под подошвами зашуршала трава. Он вскарабкался на крышу блиндажа, уселся на пыльные мешки с песком и стал наблюдать, как высоко над головой покачиваются звезды, среди которых хищной птицей скользила тень маленького беспилотного наблюдателя.
Небо очистилось, и даже дождевые облака, весь день скрывавшие солнце, куда-то пропали. В воздухе остро пахло влажной травой и цветами. Здесь, неподалеку от неясно мерцавшей в свете звезд полосы безопасности, было тихо и спокойно. А за спиной кипело хмельное веселье. Из-за палаток доносились неясные голоса и взрывы смеха, перемежаемые окриками военных полицейских, бдительно следивших за тем, чтобы защитники человечества не позволяли себе лишнего. В тени стен шептались парочки. Ночь то и дело оглашали раскаты музыки, когда кто-нибудь распахивал широкие, как ворота, входные двери спортзала.
Брук не нашел ни одного знакомого созвездия и только у самого горизонта увидел что-то похожее на Большую Чашу, только перевернутую вверх дном, не так, как он привык. Он пожалел, что с ним рядом нет Марины. Он представил картину, как они сидят, взявшись за руки, любуются на протуберанцы галактик, которые Марина видела только на картинках, и целуются. Кроме того, он никак не мог отделаться от мыслей об истомленных музыкой виолончелистках и девушке из Красного Креста. И о Веронике, раскованной и непостижимой Веронике, которая подарила ему целый час блаженства, а заодно — несколько мучительных минут унижения и добрую порцию насмешек.
