Саймон Кларк - Царь Кровь
Она поглядела снизу мне в лицо.
– Ты счастлив?
– Когда мир горит у нас под ногами? Вулканы, массовые убийства, обращенные в пепел поля?
– Люди тысячи лет переживают голод и войны. Жизнь продолжается. Ты счастлив?
Мне стало не по себе. Кэролайн все это время уходила от реальностей, а теперь решила идти им навстречу.
– Рик, ты счастлив?
– Это звучит по-дурацки, учитывая, в каком дерьме мы сидим… но бывают минуты, когда я с тобой, и я счастлив, как никто на свете. Как никогда в жизни.
– И хорошо.
Она улыбнулась. Почему-то этот ответ был для нее важен. И наступила пауза. Будто каждый из нас ждал, что другой скажет что-то очень важное.
Я понял, что настало время говорить.
– Кэролайн, я должен тебе что-то сказать.
– Я тоже.
– Ты?
– А чему ты удивляешься? – улыбнулась она. – Дай-ка только я тебя расстегну. И вот так вот руку просуну. Я сдвинулся, пропуская ее руку.
– Ого… да здесь тесно, Рик. Это ты так рад меня видеть?
– Я черт знает как рад тебя видеть, Кэролайн. – У меня забилось сердце. – Но ты мне хотела что-то сказать?
– Мммм…
– Выкладывай.
– Ты первый.
Не было способа сказать это не в лоб. И я сказал.
51
– Я улетаю в Лондон. Меня месяц не будет.
Она перестала меня гладить. Глаза ее расширились:
– В Лондон?
– Говард там нашел нетронутый оптовый склад. Забитый под потолок провизией.
– Но почему Лондон? Ничего ближе нет?
– Нам неизвестно.
– Но ведь Лондон затоплен?
– Частично, вдоль Темзы. А это повыше, возле Хэмпстеда.
– А почему целый месяц?
– У Говарда только четырехместная “сессна”. Она на обратном пути может взять немного. Так что мы там станем лагерем, а Говард будет каждый день летать туда и обратно. Чего нам хватает – так это горючего, и поэтому можно будет сделать рейсов тридцать…
Слова застряли у меня в горле, когда я посмотрел в лицо Кэролайн. Разочарование, грусть. Чувство, будто я никогда не вернусь, что она меня потеряет навеки.
– Я скоро вернусь, Кэролайн, – сказал я как можно более нежно. – Ты и соскучиться не успеешь. Зато не будет больше выходов на поиск на два дня. – Я поцеловал ее. – Мы будем вместе.
– Будем, – кивнула она.
– А ты что хотела мне сказать?
– А! – она отвернулась. – Ничего существенного.
– Давай, говори. Еще минуту назад это было важно.
Она снова посмотрела на меня и слегка улыбнулась.
– Ничего серьезного. Я… Мы со Сью и Стивеном вырабатывали план диеты. Группе нужно более сбалансированное питание, чтобы не страдать от дефицита витаминов.
Я ей не поверил, но настаивать не стал.
Только что у нее было встревоженное лицо, и вдруг оно прояснилось.
– Тебе действительно дали важную работу. Ты прав, месяц пролетит незаметно. Когда ты летишь?
– Завтра.
– Что ж… у нас остается мало времени, правда?
Она, не отводя глаз и все так же улыбаясь, стянула футболку через голову, вывернулась из джинсов. Ветерок стал уже холоднее, и она покрылась гусиной кожей. Соски затвердели темными точками.
Я сел, чтобы снять джинсы, но она повалила меня на спину.
– Дай-ка тетя Кэролайн все сама сделает. – Улыбка ее стала игривее. – Ты только помни про меня, вот и все. У себя в пентхаузе, в Лондоне.
– Нам повезет, если достанется палатка.
– В палатке, в сарае… А что нам делать вот с этой невоспитанной штучкой?
Она стала гладить его от головки до корня, потом ее прохладные пальцы осторожно накрыли мне мошонку. Я испустил долгий счастливый вздох. Такие были опытные у нее пальцы, они гладили, нежно сдавливали, потом схватили так, как умела только она. Я застонал, глядя на плывущие по небу облака.
Это было блаженство.
Она убрала пальцы, и на их место скользнули губы. Язык облизал головку, вокруг, вокруг, как рожок с мороженым.
О Господи… целый месяц этого не будет. Может, мне удастся растянуть лодыжку или порвать мышцу. И тогда Кэролайн будет за мной ухаживать двадцать четыре часа в сутки.
Через минуту мы лежали голые на вереске. Она встала, раскинула руки в воздухе, улыбаясь. На ней не было ни унции жира. Живот плоский, талия невероятно тонкая, груди такие твердые, что на вид как каменные. Я погладил ее ногу от колена до кочки волос. Такие мягкие, шелковистые. Я хотел прижаться к ним лицом.
И вдохнуть ее чудесный аромат.
– Тебе будет этого всего недоставать? – спросила она.
– Ты же сама знаешь, Кэролайн.
– Тогда тетенька тебе сделает подарок перед отъездом.
– Какой?
– А вот тот, который ты сейчас получишь.
Она нагнулась к своей одежде, блеснув кожей на солнце, позвонки на спине изогнулись вместе с изящным телом. И она вытащила пакетик в фольге.
– Я наркотиков не принимаю, – усмехнулся я.
– Любовь тоже наркотик, – улыбнулась она в ответ. – Ты лучше посмотри, что тетя Кэролайн тебе принесла.
– Шоколадка?
– Я ее нашла на дне рюкзака. А теперь… скажи тете “спасибо”. – Она прижала шоколадку мне ко рту.
– Ммм… спасибо, тетя.
– Скажи как следует. Нет, не глотай шоколадку. Держи во рту. А теперь иди сюда.
– Мм?
– Лизни сюда. Пусть шоколадка тает внутри. Ну… давай…
Я так и сделал. Она вздохнула:
– Как хорошо! Рик, как мне будет тебя не хватать!
Я говорить не мог.
Я только слушал стоны, вздохи, бормотание. Ощутил, как ее пальцы захватывают мои волосы, тянут. Как ногти ее впиваются мне в спину. Потом треск, когда она вцепилась в траву, ломая сухие стебли.
– Ах… чудесно. Рик, как хорошо…
Она застонала, подняла бедра мне навстречу и придавила мои губы к своему входу.
– Я хочу, чтобы ты вошел. Ну!
Я поднялся над ней на четвереньки. Глаза ее пылали. И во мне загорелся огонь.
– Рик, войди. Я хочу тебя. Сильнее.
– Сейчас.
– Рик?
– Что?
– Сильнее.
– Сильнее?
– Да, грубо. Чтобы всю неделю я, если случайно туда дотронусь, вспоминала тебя.
– Не могу я тебе делать больно.
– Можешь. Давай, стучи.
– Я…
– Ну! Сильно. Внутрь. Давай!
– Ох…
– Да, вот так. Ох, да, так!
– Кэролайн, ты себе не представляешь, как это хорошо!
– Поверь мне, я знаю. Давай, грубо! Бей меня по самой… а! Оно. Да, так, так!
– Если я слишком сильно, ты скажи.
– Еще сильнее.
– Сильнее?
– Да.
– Вот так?
– О-о… да, да.
– Кэролайн, позволь мне чуть слабее.
– Нет.
– О черт!
– Делай.
– О Господи…
– Тебе нравится?
– Очень.
– Еще сильнее.
– Нет.
– Сильнее!
– Нет!
– Да.
– Ох… так… хорошо?
– Хорошо.
– Кэролайн?
– Да, да, да! Вот так. Не останавливайся!
Она лежала подо мной. Меня прошиб пот, как никогда в жизни. Глаза ее горели чистым экстазом. Она стонала, кричала, взбрыкивала, кусала меня в руки, в плечи, в горло. А я ударял и ударял телом сверху. Я вышибал из нее дыхание резкими взрывными выдохами, и они суховеем обжигали мне шею.
Пот с моего лица капал на ее лицо, смешиваясь с ее потом.
Наши тела стали скользкими, как сперма.
Я глядел на ее груди. Они были густо вымазаны коричневым. Я лизнул.
– Никогда не ел такого вкусного шоколада, – сказал я, задыхаясь.
Я драл ее, отжавшись на вытянутых руках, кулаки ушли глубоко в почву, а я смотрел на Кэролайн. Она была уже не в этом мире, ушла в глубь себя. В глубину. В мир чувств, куда не проникнет реальный мир.
Тонкими руками Кэролайн схватила себя за груди и сдавливала их так, как я никогда бы не решился. Соски стали темнее крови.
Лицо ее было невероятно сосредоточено, глаза крепко зажмурены. Губы сжались так, что сморщились.
– Ой, ой, ой, ой!
– Тебе больно?
– Нет.
– Господи, как ты красива!
– И ты красив.
– Ты держишь меня сильнее, чем рукой.
– Ах-ха, не выпущу!
– О Господи…
– Сильнее, давай… ой-ой-ой-ой!
Будто вся ее душа была сжата в крошечный шарик у нее внутри и теперь ширилась, заполняя тело. Глаза Кэролайн открылись, они смотрели прямо в мои. И были почти отрешенными.
Из этих глаз в мои ударила молния. Я почувствовал, что бьюсь в судороге.
– О Господи… о-о-о!
– Рик… А-а-а!
Я кончил в вихре огня. Как будто душа взорвалась внутри. Как будто я распался на пылающие осколки, как разлетается шрапнель.
Кэролайн билась подо мной в судорогах оргазма, сотрясалась с ног до головы. Ее лицо, горло и грудь пылали ярко, как у малиновки.
– Ох ты! – выдохнул я, скатываясь набок. – Вот это и значит чувствовать себя богом? Невероятно… я будто все могу. Я бессмертен. Черт, я… бормочу черт-те что. Я чушь несу.
– Это не чушь, милый. Ты открыл для себя настоящий секс.
– Ты моя учительница.
– А ты мой гениальный ученик. – Она поцеловала меня. – Мой обтруханный мальчик из Йоркшира, полный секса.
Все еще гладя мое лицо, она наклонилась надо мной и стала слизывать шоколад у меня с груди.
Я лежал на спине, играя ее волосами. Я думал о Лондоне. Я думал о том, как мы будем туда лететь. Там теперь опасно. Интересно, что мы там увидим.
