Владимир Брайт - Цвет крови – черный
– Да. Со мной все нормально. Очередной болезненный укол – и я вновь дернулся.
– Ты…
– Держись крепче и меньше болтай. – Я не хотел обидеть Свена.
Вспышка раздражения была вызвана реакцией на боль.
– Ладно, как скажешь. – Он замолчал.
Мы продолжали путь дальше, и каждый новый шаг давался труднее, чем предыдущий. Если раньше казалось, что я наступаю на гвоздь, то теперь – на морского ежа. При каждом шаге сразу несколько иголок впивались в подошву. Вскоре в сапогах скопилось достаточно крови, чтобы ноги начали хлюпать в горячей жиже. После чего идти стало почти невозможно.
Я наивно полагал, что хуже быть не может. И ошибался. Это было только начало. Не боль, а всего лишь преддверие. Легкая разминка перед основным действием.
– Ты вообще можешь идти? – Свен никогда не обижался подолгу.
Когда разговариваешь, отвлекаешься – и переносить боль легче. А может, просто так кажется…
– Могу, пока еще могу. «Лошадка» не так устала, как выглядит. Я притворяюсь.
– Да, помню, как в детстве ты тащил меня от старой мельницы до реки и обратно. Уже на полдороге я решил, что ты спекся.
– И предложил слезть.
– Да. А ты отказался – и дотащил.
– Я сделал это только потому, что Тай стоял на пригорке и смотрел. Ему бы наверняка понравилась моя слабость. Отличный повод лишний раз посмеяться над слабаком.
– Ты не слабак.
– Может, и так. Только детство прошло, Тай погиб вместе с остальными лучниками, сейчас на меня смотрят орки и гоблины, а слезть ты не можешь.
– Могу…
Мы оба знали, что это не пустые слова.
– Нет. Я взял тебя не в качестве балласта, от которого избавляются по мере необходимости. Ты на самом деле нужен мне на острове.
– Для чего?
– Сейчас не лучшее время для объяснений. Придем на Мефисто, там все узнаешь.
– Договорились.
Воспоминания ненадолго притупили боль, но как только Свен замолчал, она вернулась. Проклятая стрела никак не могла напиться крови. Умирающий от жажды, добравшись до источника, не в силах остановиться. Похоже, стрела ведет себя точно так же. Хотя не исключено и другое объяснение: все это какое-то особо изощренное испытание, конечная цель которого мне неизвестна.
Еще некоторое время я пытался отвлечься на размышления о загадочной природе древнего артефакта. Это не помогло, поэтому я выкинул из головы бесполезные мысли и сосредоточился на дороге.
Я продвигался вперед, согнувшись пополам, не поднимая головы. Перед глазами мелькали обломки стрел. Когда мне показалось, что середину пути мы миновали, я спросил:
– Сколько прошли?
– Максимум четверть. – Свен ответил не слишком уверенно.
– Врешь?
– Не совсем.
После такого ответа мне отчаянно захотелось выбросить из головы дурацкую затею и вернуться назад. Можно продолжать бороться до тех пор, пока остаются хотя бы призрачные шансы. Сейчас их не было вовсе.
Еще через десяток шагов подошвы сапог превратились в лохмотья. Ноги – в сплошной сгусток боли. Едкий пот заливал глаза, а спина одеревенела. Если очень постараться, можно добраться до середины. На большее сил не останется.
– Хочешь вернуться? – Свен почувствовал мое состояние.
– Уже нет. – Сжав зубы и крепко зажмурив глаза, я двинулся дальше. – Мы не вернемся… Только не в этот раз…
Смерть впереди и сзади. Отступить – значит сдаться. Сломаться как проклятая стрела, превратившая солнечный день и звездную ночь в бесконечные серые сумерки.
Она жаждала крови?
Ну так пусть вволю напьется. Больше у нее не будет такой возможности. Это в последний раз. Что бы ни случилось со мной в будущем, я никогда не прибегну к услугам древнего артефакта.
Очередной судорожный шаг – и новый укол. Подошва превратилась в решето. Скопившаяся внутри сапог кровь наконец нашла выход и стала просачиваться вниз. Сначала робко и неуверенно, затем все быстрее и смелее…
Далеко внизу, из норы, выползла атмина – большая хищная ящерица. На дно ущелья солнце проникнет лишь после полудня. Ранним утром там свежо и прохладно. Лучшее время для охоты. Ночные хищники легли спать, дневные еще не проснулись.
Атмина осмотрелась по сторонам, решая, в какую сторону двинуться, и в этот момент тяжелая серая капля упала рядом, разлетевшись в разные стороны веером мелких брызг. Затем еще одна. И еще.
Задрав голову, атмина увидела высоко в небе странную птицу, не похожую ни на что, ранее виденное. У нее не было крыльев, поэтому она не парила, а скорее зависла на одном месте.
Кап. Кап. Кап.
Несмотря на то что небо выглядело кристально чистым, продолжал накрапывать редкий дождь.
Странная птица. Необъяснимый дождь. Тревожное утро. Три разрозненные части единого целого. И все это вместе явно не к добру. Добыча может подождать до лучших времен. Вместо того чтобы пойти на охоту, осторожная ящерица вернулась в нору. Пустой желудок лучше оторванной головы, а странный день спокойнее пережить в безопасном укрытии…
В отличие от людей, полагающихся на разум и эмоции, животные доверяют только инстинктам. Поэтому ошибаются крайне редко. Ведь каждая ошибка может оказаться последней.
Атмину не подвело предчувствие. Кровавый дождь и вправду был не к добру…
Я сделал очередной шаг вперед – и одеревеневшая от боли нога подогнулась.
Меня спасло то, что сначала я рухнул на колени и только потом упал на ковер из обломков. Куртка лучника выдерживает удар стрелы на излете. Поэтому она защитила корпус от повреждений. При падении Свен инстинктивно ухватился за мою шею, и его руки спасли наиболее уязвимое место от раны, которая наверняка бы стала фатальной.
Мои выставленные вперед ладони защитили лицо и глаза. При этом один из обломков пробил левую ладонь насквозь. Легкие кожаные штаны порвались в нескольких местах.
По большому счету мы еще легко отделались. Все могло быть намного хуже. И тем не менее стрела получила то, что хотела. Теперь она напьется крови досыта. Жертва, обессиленно распластавшаяся на покрывале из обломков стрел, придавленная «для надежности» телом сверху, отныне уже никуда не денется.
Отличие меня от туши, подвешенной за крюки, заключалось лишь в том, что туша – мертвая. Во всем остальном мы были вполне схожи.
– Вдвоем не дойти. – Придя в себя после неожиданного падения, Свен высказал вслух то, в чем я боялся признаться себе.
Рана в сердце смертельна. Солнце встает и садится. Ветер изменчив. К словам можно относиться по-разному. Смысл останется прежним.
– Вдвоем не дойти.
Определенно, в словах друга был смысл, но он упустил из виду главное – мне не дойти и одному, а значит…
Самый простой выход из создавшейся ситуации – взять первую попавшуюся стрелу и положить ее в колчан. Опора исчезнет, и безумие кончится. Боги могут развлекаться дальше, играя в свои жестокие игры – отныне уже без меня. Я присягнул Хаосу, обещая лишь верную службу. В договоре ни слова не сказано о вечной жизни.
– Да, вдвоем не дойти. – После того как решение принято, страхи и сомнения остаются в прошлом. – Одному – тоже. Так что давай сделаем это вместе. Как в детстве. Настоящий друг не бросит товарища. Даже если тот собрался прыгать.
– Я не хочу вместе.
– Главный здесь я. Твои желания не принимаются во внимание.
– Не важно, главный ты или нет, мы не…
Бессмысленные препирательства в любом случае ни к чему не приведут. Поэтому я сделал то, что считал нужным, – взял первый попавшийся под руку обломок. Потом, хоть и не без труда, сдвинул колчан со спины на бок. И – положил сломанную стрелу внутрь.
Глава 28
– Они перебьют друг друга раньше, чем это сделает лес. – Деятельной натуре Иты претило долгое ожидание.
Нет ничего плохого в том, что враги сцепились между собой, как стая гиен, дерущихся из-за добычи.
И все же намного лучше окунуться с головой в безудержный вихрь битвы, посылая стрелу за стрелой в ненавистные лица. Ощутить гул тока крови, пульсирующей в венах, услышать сердце, бьющееся так сильно, будто это молот, с силой опускающийся на наковальню.
В решающие моменты сражения начинаешь ощущать нереальность происходящего. Каждая клетка тела напряжена до предела. Ведь в любую секунду безжалостная сталь может порвать мягкую плоть. Но пока тело не накрыла обжигающая волна непереносимой боли, взор остается ясным, а руки слушаются хозяина. И каждый смертный уверен в том, что горькая чаша страданий минует его.
Мощный всплеск энергии, а затем, когда битва окончена, – полнейшее опустошение. Странное отупение, когда все вокруг подергивается легкой пеленой, становясь безразличным. Чувства перегорают во время боя. После него остается лишь пепел победы или поражения…
– Перебьют – и никого не останется. – В сердцах Ита ударила сжатым кулаком по земле.
– Зачем тебе остальные, когда Хрустальный Принц идет прямиком в твои руки? – Толинель стремился понять эту странную девушку – и не мог.
