Михаил Гвор - Прорыв выживших. Враждебные земли
— Есть три пути. Можно пойти через Дербент в Душанбе. Там сейчас дивизия урусов. Двести первая, если это что-то говорит моим братьям. Мне кажется, вам там будут рады. Но дорога проходит близко к афганской границе, и надо быть очень осторожными. Ну и не ругаться всякими непотребствами, типа «кроков» и прочих «азимутов», когда беседуешь с уважаемыми людьми, — подмигнул Умид.
— Еще какие есть?
— Два других пути лежат через Самарканд. Один дальний на Худжант. Не вижу в нем интереса. Разве что недалеко оттуда мой старший брат присоединяет к Великому Хорезму заблудших овечек. Согдийцы могут ввязаться в войну на стороне Ташкента. А вы имеете шанс влезть в эту заварушку.
— Точнее, вляпаться обеими ногами.
— Всеми четырьмя ногами, Андрей-джан, всеми четырьмя. Но совсем недалеко от Самарканда есть небольшой город Пенджикент. Его бек Саттах — наш брат. И не такой, как казахские «братья». Если домулло будет лежать связанный, я перережу не глотку, а веревки. Он лучше меня знает, что творится в стране таджиков. Советую братьям заглянуть к нему в гости. Кроме того, это самая близкая и безопасная дорога…
Таджикистан, Фанские горы, Лагерь Виктор Юринов
Интересная ситуация складывается. С одной стороны, Дивизии свернуть шею Ахмадову — как два пальца об асфальт. Но не спешат. Анзоб хорошо укреплен, малой кровью не возьмешь. Не хочет Рюмшин просто так своих бойцов класть. Что только добавляет ему привлекательности в наших глазах. С другой стороны, очень хочется, чтобы он решился. Союз с Матчой — это хорошо. Очень хорошо. Сумел таки Шахсимджан найти аргументы. За Рахмановых можно быть спокойным, кроме личных отношений, матчинцам просто деться некуда. Без поддержки серьезной силы они раньше или позже попадут на обед Бодхани. И восстановленные стены Сангистана не спасут. И срочно возведенная полоса укреплений у Шамтуча — тоже. Но теперь, имея за спиной Дивизию, Матча может не слишком беспокоиться об ахмадовской угрозе.
А Пенджикент прикрылся узбеками. И хорошо, и плохо. Не лег под них, уже приятно. Того же Ахмадова пуганули. Прохлопал баши своё время. Всё, что мог, должен был захапывать в первые дни. Нельзя сказать, что не пытался. Но не везло болезному, слишком часто нарывался на нас. А мы оказались для его семейки неудобным противником…
Так что с Пенджикентом? Как отреагирует Амонатов на вход Дивизии в Зеравшан и присоединение Матчи? А как к этому отнесется Хорезм? Непонятно. Саттах-бек должен понимать, что вечно независимым ему не быть. Сейчас у него один вариант — узбеки. А если Дивизия станет у его границ, какой он сделает выбор? Хочет он вообще выбирать?
С Амонатовым что-то упускаю. Что-то очень важное. Эта мысль не дают покоя уже три года, с того момента, как Митька сообщил о подслушанном разговоре в Артуче. Что-то там прошло мимо сознания, зацепив лишь самый краешек. Вот только что? Может, дело в переводе? Но кто только не переводил Митькины записи… Всё точно. Что же я не учитываю?..
И вторая загадка, не дающая покоя уже много лет. Амонатов. Где я слышал эту фамилию раньше? Ведь где-то слышал. В той, довоенной жизни. Она ассоциируется с чем-то насквозь мирным… Смешно, как может ассоциироваться с чем-то мирным таджикский бек…
Люди, которых подслушали в Артуче, были амонатовскими. Это одна из причин, по которой патруль их тогда не тронул. Не хотели ссориться с конкурентами Бодхани. И сейчас не хотим. Конечно, пошли бы они вверх, забили бы на возможный союз. И их бы забили. Но они не пошли. И Митька находился слишком близко. Могли его зацепить. А наша жизнь намного дороже жизни или смерти чужих. В итоге таджики беспрепятственно вернулись домой, а мы получили запись разговора. Очень странного разговора... По крайней мере, один из приближенных Пенджикентского бека не верит кружащим по окрестностям слухам, а «злых духов» рассматривает, как возможных союзников.
То, что не верит — нормально и естественно, я бы тоже не поверил. Эта хохмочка рассчитана на неграмотных дехкан. В крайнем случае, на людей, чей мозг хоть немного одурманен какой-нибудь религией. Таких можно сбить с панталыку всевозможной мистикой. Ну и кухонные интеллигенты к этому склонны, поскольку реального образования у них не больше, чем у дехкан. Однако местные беки землю не пашут, за овцами по склонам не бегают и, хотя поминают Аллаха и шайтана через слово, верят только в себя и количество стволов. Отнести же их к интеллигентам невозможно даже в ночном кошмаре.
А вот то, что рассматривает, как союзника — интересно, очень интересно… Знать бы еще, насколько можно ему доверять… Мало у нас информации по Амонатовским. Ох, Саттах-ата, непростой ты человек. И подчиненные у тебя непростые. Например, «Великий Умелец»… Что это может означать?.. Что такого ты умеешь?.. Насколько могут совпасть наши интересы?..
А что будет делать наш лепший друг Бодхани в сложившейся ситуации, когда он обложен со всех сторон, и ему не с кем воевать? У этого курбаши не регулярная армия, а очень большая банда, которую надо постоянно бросать в дело, чтобы среди джигитов не нарастало недовольство атаманом.
Кинется на нас? Очень может быть. Соберет все наличные силы и попытается решить загадку Пасруда, задавив «злых духов» массой. Возможно это? Очень даже, в «дэвов» и он не слишком верит. Мы готовы к такому повороту событий, но как не хочется вести масштабные боевые действия… Тут уже под старуху Оджун не сработаешь… Это не пацанов измазюканными собаками пугать…
Вопросы… Одни только вопросы… На которые мы ищем ответы уже двенадцать лет. Ищем, находим, они вызывают новые вопросы… Всегда не хватает информации… Се ля ви… И, всё-таки, где я мог слышать фамилию «Амонатов»?..
Узбекистан, пустыня Кимиреккум
Средняя Азия, страна гор и пустынь… Горы расположены юго-восточнее. Величественный Памир вторгается с территории Китая, вздымаясь пиками более, чем на семь тысяч над уровнем моря. Выше только Гималаи. Но это совсем далеко. А севернее Памира расположен Памиро-Алай. Он пониже, всего-то пять — шесть тысяч метров. Подобные высоты и на Кавказе встречаются. Вот только в каждом маленьком кусочке Памиро-Алая пятитысячников больше, чем на всем кавказском пространстве. А кусочков этих много. Очень много, почти вся Киргизия и Таджикистан — сплошные горы. Где-то там, в глубине Памиро-Алая спрятались Фанские Горы. Тот самый кусочек, который надо найти. Прежде, чем среди великолепия горных пейзажей искать конкретных людей. Или, хотя бы, вообще людей.
Еще горы расположены южнее. В Иране и Таджикистане. Но рядом с Памиром и Памиро-Алаем это даже не горы, так, холмики. Предгорья. А Туркмения и Узбекистан — сплошные пустыни. Каракумы, Кызылкумы…
Боря крутил «баранку», пытаясь выудить из памяти ошметки школьных знаний по географии. Урусов полулежал в соседнем кресле, отчаянно фальшивя: «Учкудук, три колодца…».
— Андрей, а как эта пустыня называется, не знаешь?
— Ни хрена себе, заявочки идут. Ты ж у нас штурман! Тебе и положено такое знать.
— Так на карте не написано. А географию я не помню.
— Я, тем более. Амударья, Сырдарья. Ну и те, что на конфетах были. Каракумы да Кызылкумы.
— И их не помню. Никогда не любил сладкого.
— Так ты ж в школе учился! Отличник, в отличие от меня, сто процентов даю.
— А ты разве нет? Хоть и ведешь себя иногда так, словно прокурил за углом все предметы, кроме физкультуры…
— Да в жизни не курил, — засмеялся капитан. — А школу «хорошистом» закончил. Хоть и ходил через раз. То работа, то спорт, то девчонки...
— А я вообще почти не ходил.
— Так ты ж не куришь! — Урусов хлебнул воды и спрятал бутылку поглубже под вещи, сваленные на заднем сиденье.
— Я по турнирам ездил. До седьмого класса еще как-то пытался совмещать. А потом директор приказ издал: оценки ниже четверки Юринову не ставить. Мол, занят человек своим делом, и не надо ему мешать. Не нужна ему история с географией и черчение с литературой.
Боря помолчал немного.
— А по географии я в десятом классе экзамен сдавал. Там можно было либо по всему курсу отвечать, либо реферат подготовить и по нему. Я хотел по реферату, проще же намного. Так географ заартачился: мол, ты в школу не ходил, надо проверить твои знания.
— И как? — заинтересовался Урусов, — проверил?
— Не-а. Директор узнал, вызвал географа и устроил нахлобучку. Так и сказал, прямым текстом: «дашь парню тему, он прочитает по написанному, и поставишь хорошую оценку». А остальное матом.
— А ты откуда знаешь, не при тебе же он учителя матюгом крыл.
— При Олеге. Как узнал, так сразу вызвал, и понеслась. Географ у нас дурак был уникальный. Я даже имя отчество на всю жизнь запомнил.
— Ну, память-то у тебя шахматная.
— Не, его все помнили. Александр Сергеевич его звали. Как Пушкина. Но фамилия была Лермонтов. Такое трудно не запомнить.
