Василий Орехов - Железный доктор
– Музыку выруби, – велел Рождественский.
Толстяк послушно исполнил приказ и застыл, опустив руки. Бордер провел в бункер остальных, Костика и Бандикута определил на диван. Костик в растерянности сел и потерянно замер, а маленький сталкер тут же полез грабить холодильник, прикинув, что к списку его смертных грехов перед Растаманом это уже ничего принципиального не добавит.
Марина тоже хотела сесть на диван, но Бордер довольно неучтиво придержал ее за руку, сказав:
– Погоди. Нужно кое-что проверить.
– Я... Я не понимаю... – начала было Марина, но лысый бесцеремонно поволок ее в лабораторию. За ним, вздыхая и сокрушенно чмокая мокрыми губами, потащился Растаман.
– Что вы задумали? – Костик нервно встал с дивана, но Бандикут толкнул его обратно, сказав:
– Сиди, студент. Тебе пива или водки? Они там долго провозятся, так что не напрягайся. Лучше заняться чем-нибудь полезным. Так тебе пива или водки?
– А что будет с ней?
– Сядь ты, в самом деле! – сердито сказал лейтенант. – Ничего страшного не будет. Обычная медицинская проверка. Поверь мне как военному медику.
Костик с сомнением покачал головой, но рыпаться больше не стал.
– Да ты у нас прямо Железный Доктор! – восхищенно заметил Бандикут, который, не теряя времени, снова сноровисто рылся в холодильнике.
– Какой-какой доктор? – устало поинтересовался Володя.
– Железный. Знаешь, был такой Железный Канцлер? Никому спуску не давал. Вот ты теперь такой. Только Доктор. Всех строить начал.
Махнув на него рукой, Рождественский прошел в уже знакомое подобие операционной. Марина в ужасе таращилась на гинекологическое кресло, и Володя подумал – а что, если сейчас у нее все и запустится, от стрессовой ситуации?! Но нет, не запустилось. Судя по потрясению, девушка решила, что сейчас ее в лучшем случае изнасилуют, а в худшем – пустят на органы. По щекам ее побежали слезы, после чего Марина неожиданно бросилась на ближайшего, кто к ней стоял – на Растамана. Поскольку она уже успела – видимо, по приказу Бордера – снять бронекостюм и осталась в своем балахоне, то легко запрыгнула на плечи толстяка, обхватив ногами его жирные колыхающиеся бока, и впилась ногтями в щеки. Растаман завопил, Володя и лысый энергик принялись поспешно отдирать девушку от несчастного. Это удалось не сразу, а когда шипящую, словно кошка, Марину все же оттащили в сторону, лейтенант увидел, что ее острые ногти пропахали на мясистых щеках толстяка глубокие кровоточащие борозды.
– Тихо! – рявкнул Бордер и сунул девушке под нос ствол пистолета. Марина еще не видела в деле его энергетические возможности, поэтому сталкер справедливо рассудил, что огнестрельное оружие в демонстрационных целях будет весомее пальца.
Растаман обиженно пыхтел, размазывая по роже кровь и слезы. Володя отвел его к столику и обработал раны спиртом, потом хотел замазать коллагеном, но толстяк уклонился:
– Пусть подсохнет, и так заживет... Где вы такую бешеную кошку нашли?
– Других там не было, – заявил Рождественский и обернулся к Марине. – А вы заканчивайте концерт, барышня! Мы обещали вас отсюда вытащить? Обещали. Чтобы мы могли это сделать, вам нужно пройти... э-э... своего рода медосмотр. Поликлиник тут нет, поэтому пришли сюда.
– А сразу объяснить нельзя было? – с вызовом спросила девушка, тяжело дыша после схватки.
– Вот я и объяснил! Мало? Время дорого, некогда доходчивее объяснять! Давай живо на кресло!..
Что-то я раскомандовался, сам себе удивился Володя, глядя, как Марина при помощи энергика взбирается на гинекологическое ложе. Ну и хорошо, я все же врач, она мне доверяет, видимо, в отличие от остальных. Железный Доктор, мать его...
– Сканер головного мозга есть? – через плечо осведомился военврач у Растамана.
– Есть, – буркнул тот. – У меня много чего есть. Полные закрома.
– Включай и давай сюда.
– Как Зона людей меняет, а? – забормотал толстяк, с лязгом открывая металлический шкаф и извлекая оттуда плоский футляр. – Недавно тут чуть кресло мне не обмочил, а сейчас покрикивает...
– Ты бы видел, Растаман, что он сделал, – веско сказал Бордер, внимательно отслеживавший происходящее, – не ворчал бы сейчас.
– А что он такого сделал?
– Потом расскажу.
Марина с надеждой посмотрела на Володю:
– Это не больно?
– Обычное сканирование, где же тут может быть больно? – успокоил тот и взял у Растамана сканер. Модульная сетка автоматически раскрылась, образовав полусферу-экран. Сыну повара Володе Рождественскому сканер более всего напоминал обыкновенный дуршлаг.
Когда голова Марины оказалась внутри полусферы, Володя настроил изображение и застыл. Из-за плеча, воняя потом, заглянул Растаман и удивленно присвистнул.
– Что там? – заволновалась девушка, наблюдая за их реакцией.
– Н-ничего... – пробормотал лейтенант.
– Это то, что я думаю? – корректно уточнил толстяк.
– То самое.
Рождественский отключил сканер и отдал хозяину.
То, что они увидели, подтверждало его подозрения. Нет, мозг оставался на месте, но внутрь него была вживлена металлическая сфера размером с грецкий орех. Как раз по размеру шва, сделанного на затылке. Видимо, это и была управляющая наноколония, не замещающая человеческий мозг, как у тормозных зомби из тоннельного патруля, а живущая с ним в симбиозе. Как мастера из центра сумели за такой короткий срок срастить волокна до полного контакта, оставалось только гадать. Но самое печальное, что Володя ничего не мог с этим поделать.
Военврач поймал взгляд Бордера, нахмурившего брови, и покачал головой.
– Так, секундочку, – решительно заявил сталкер. – Девушка, иди на диванчике посиди. Перекуси там со своим приятелем, чего найдешь.
Марина слезла с кресла и, то и дело оглядываясь, удалилась в соседнюю комнату.
– Эй, гном! Присмотри там за гостями! – крикнул ей вслед Бордер, и коротышка ответил что-то неразборчиво-утвердительное.
– Дела плохи, – сообщил Рождественский. – Наноколония уже подсажена.
– Я же говорил! – колыхнул телесами Растаман. – Рано или поздно они бы до этого додумались.
– Извлечь можно? – спросил Бордер.
– В таких условиях – никак.
– Нельзя, – подтвердил и Растаман. – Одно дело – импланты вбить или там починиться, а тут нейрохирургическая операция, которую не в каждом медицинском центре сделают...
– Значит, придется ее так переправлять, – решил энергик. – А на Барьере будешь объяснять своим, военный, что к чему.
– Да мне же не поверят! – вскинулся Володя. – Подумают, чокнулся врач. К тому же дочь Председателя Совфеда... Ее сразу к генералу...
– Тогда отбой, – печально заключил Бордер, засовывая руки глубоко в карманы плаща. – Значит, не вышло у нас спасение, доктор.
– Но можно ведь что-то сделать? И потом, если запуск программы отложен... Они ведь могли бы сразу ее переключить, полностью? Но не стали. Им нужно абсолютно чистое человеческое сознание, которое не даст сбоя. До определенного момента. Ведь так? – Рождественский просительно уставился на толстяка.
Растаман помялся, потом пожал плечами:
– Ну, есть резон... То есть пока она самый обычный человек.
– И те, кто ее зарядил этой дрянью, не знают, что мы в курсе, – закончил лейтенант. – То есть у нас развязаны руки, пока они не узнают, что мы знаем.
– Ох ты и накрутил, доктор, – горько усмехнулся лысый энергик. – Но твою мысль я в принципе понял. Вопрос в другом: что делать-то? Сам же сказал – с растаманскими цацками мы ничего сделать не сможем. Убьем девчонку, и все. Я верно говорю?
– Вообще-то есть у меня одна мысль... – осторожно произнес толстяк, поглаживая исцарапанные щеки.
Бордер и военврач уставились на него в ожидании. Растаман помолчал, словно не решаясь говорить дальше, кашлянул и продолжил:
– На Пироговке большая частная клиника. Ну, роддом еще рядом был, прочая мутотень...
– Ты чушь не неси, жирный, – кожа на лбу Бордера собралась в складки, не предвещающие ничего хорошего. – Я на Пироговке, считай, живу. Я там каждый угол знаю. От поликлиники не осталось ни хрена.
– Слушай, Бордер, зачем бы мне врать сейчас? – обиделся толстяк. – Я ж не говорю, что ты там не знаешь ничего. Дай договорить. От клиники, конечно, ни хрена не осталось, но есть человек, который там успел порыться и добыл кое-что.
– Что именно? – спросил Володя.
– Он добыл «Баст», – торжественно сказал толстяк, и на лице его расплылась немного попорченная царапинами от ногтей улыбка.
Глава 12
Человека, у которого имелся «Баст», звали Рельс. Насколько понял Рождественский, Бордер его хорошо знал и потому при упоминании перекосился.
– Что не так? – поинтересовался Володя.
– Да этот Рельс... Ладно, это позже, ты лучше скажи быстренько, что такое «Баст», чтобы ради него так рисковать.
«Баст»... Лейтенант и не подозревал, что здесь была подобная вещь. Роботизированный нейрохирургический стенд-комплекс, разработанный незадолго до Катастрофы. Странно, что его успели установить в местной клинике. Хотя почему странно? Передовое место, наукоград... А может, установить и не успели, только привезти. По сравнению с медико-диагностическим комплексом «Баст» лейтенантская погибшая «репка» была отбойным молотком.
