Роман Злотников - Последняя крепость. Том 1
— Вяжите колдунов! — взвизгнул Длиннорукий, аж подпрыгнув от возбуждения.
Последним из леса вышел тучный лысый старик в камзоле, когда-то добротном и даже щегольском, а сейчас — измятом и прорванном во многих местах. Он остановился поодаль от своих спутников, а когда к ним кинулись, обгоняя друг друга, стражники, вдруг басовито всхрипнул и, прихрамывая, припустил вдоль опушки. Сразу четверо, свистя и улюлюкая, бросились наперерез ему.
Появление Оттара, горделиво шагающего с топором на плече, в общей суматохе осталось почти незамеченным. Стражники, истомившиеся в долгой засаде, накинулись на вышедших на опушку людей с истинным остервенением. Приказ Гуама исполнялся с таким душевным подъемом, что, когда один из связываемых мужчин взбрыкнул слишком сильно стянутыми веревками ногами, его отдубасили так, будто он по меньшей мере зарядил кому-нибудь из стражников по физиономии.
По опушке пролетел отчаянный вой — это волокли обратно перехваченного в нескольких десятках шагов от места засады старика. Несмотря на возраст и тучность, старик яростно сопротивлялся. Четверо стражников едва справлялись с ним. И как только он, изловчившись, сумел свалить одного из них — на помощь воинам ринулись горожане, до этого только подбадривавшие служивых гневными выкриками. Но и тогда старик не сдался, а продолжал отбиваться, вопя и плюясь. Безнадежная его отвага передалась и троим его товарищам. Мужчины, уже крепко скрученные по рукам и ногам, принялись кричать и извиваться в траве. А девушка, длинно и пронзительно завизжав, вырвалась из рук того, кто держал ее сзади, и впилась ногтями в лицо подступавшего к ней с веревочной петлей стражника. На опушке поднялся невообразимый шум.
Оттар стоял в сторонке, наблюдая за происходящим устало и снисходительно — с некоторым даже презрением. Но, когда к нему подбежал запыхавшийся Гуам, северянин встрепенулся.
— А где Шикра, сэр Оттар? — заглушая вопли и визги, громогласно вопросил Длиннорукий.
— Это который Шикра? — подбоченившись, неторопливо переспросил северный рыцарь. — Такой тощий старикан ростом со сторожевую башню? Косматый, будто дворовый пес? Буркалы — во! Горят… И челюсть у него так далеко выдается вперед, что он может на ней без труда коромысло носить?
Видимо, рыцарь давно ждал, когда к нему обратятся, чтобы он рассказал, каким же все-таки способом ему удалось справиться со сворой грозных магов и превратить их в перепугано голосящую стайку жалких беглецов.
— Он, он, — закивал Длиннорукий Гуам. — Шикра — один в один описать его изволил, сэр Оттар. Он самый страшный колдун и есть. Ни в жисть к нему не подступились бы… ежели бы не королевская на то воля…
— Да чего там страшного-то? — пренебрежительно скривился Оттар. — Ну, долбанул он меня заклинанием — в страх хотел вогнать… хе. Так и я же кое-чего смыслю в магии-то. Не поддался. Потом чудище на меня напустил. Тут, признаться, пришлось малость попотеть…
Рыцарь небрежно стряхнул выступившие на кромке прореза на доспехе капли крови, выдержал паузу, которую тут же заполнил сочувственно-восхищенный вздох старшины стражников, — затем продолжил:
— Как с тварюгой справился, пошел дальше. Направление-то, откуда чудище вылезло, я сразу приметил. Крадусь, значит, и вижу…
Тут Оттар снова прервался, остро глянул поверх головы старшины и, приметив что-то, заговорил громче:
— Пятеро сидят вокруг костра. Дело ясное — колдуны. Потому как никому другому в этом лесу взяться неоткуда, да и сам костер — непростой. Угли тлеют, на углях в котле варево булькает. А дыма от углей нет! И варево пара не испускает. Только долго присматриваться мне не пришлось — этот… как его… Шикра — как вскинется! Не услыхал он меня, почуял. И сразу начал граблями своими вот так вот крутить…
Северянин замахал обеими руками, точно обороняясь от пчелиного роя. Шум на опушке между тем несколько утих. И прорезались один за другим несколько удивленных восклицаний.
— А я в него нож метнул. Ну и… утихомирил, — закончил Оттар. — Другие четверо какие-то слабенькие колдунишки оказались. Побрыкались малость, я кое-кому ума-разума вложил — и всего делов. Как миленькие из леса побежали. Я им сразу заявил: пойду позади. И ежели услышу — кто заклинание шепчет или еще какую пакость сотворить пытается, башку оторву. Вот и…
— Кто же вас, сэр Оттар, так потрепал? — раздался вдруг на опушке звонкий девичий голосок.
Старшина рывком обернулся и, узрев позади себя троих всадников, от неожиданности брякнулся на задницу.
— Скажу, что Жадоед, ваше высочество, — хмыкнул Оттар, — так не поверите же…
Кай и Герб, восседавшие на конях обочь принцессы, обменялись понимающими взглядами. Подопечные Длиннорукого Гуама, которые в отличие от Гуама подъехавших всадников заметили уже давно, попадали на колени как подкошенные — лишь только «ваше высочество» прозвучало в утреннем воздухе.
— Чему ж не верить, — с улыбкой ответил за принцессу сэр Кай. — Малое Слово Потаенного Ужаса — заклинание несложное и довольно распространенное на землях Шести Королевств. Правда, применяется оно только против сущих невежд в магическом искусстве. Что может быть проще: спроецировать в действительности то, чего человек боится более всего, — а дальше жертва, ведомая своим страхом, сделает все сама. Любой маг — даже самый слабый — развеет это Слово без труда.
Оттар поскреб жидкую бороденку и искоса глянул на старшину, который торопливо поднимался на ноги — с тем, чтобы тут же и рухнуть на колени перед особой королевской крови и ее свитой.
— Я же развеял, — сказал северянин, и в голосе его уже не звучало ни нотки того бахвальства, с которым он начал живописать Гуаму свои приключения в лесу. Северянин говорил с болотником, как почтительный ученик говорит с уважаемым учителем. — Только я не сразу того… догадался. Пока до меня дошло, что чудище, которое живет лишь в моих кошмарных снах, просто не может оказаться в реальности, я здорово огреб… Я сражался с ним — и ничем не мог повредить ему. Казалось, с каждой моей атакой Жадоед становился только сильнее.
— Конечно, — пожал плечами Кай. — Вступая в схватку, ты тем самым признавал нереальное за реальное, самому себе доказывая право Твари на существование. Уничтожить своего врага ты мог только одним способом — осознать то, что Тварь — всего лишь фантом. Созданный тобою же призрак твоего ужаса. Ты веришь, что чудовище может ранить тебя — и оно ранит. Потому что тело всегда подчиняется разуму. Разум — вот самое страшное оружие человека. И в той битве это оружие повернулось против тебя самого.
— Тогда… — внезапно охрипшим голосом проговорил Оттар, — когда я шагнул навстречу Жадоеду… безоружный… я подумал: да не может же быть, во имя Андара Громобоя, не может быть, чтобы Тварь, которая на самом деле и существовать-то не должна, меня прикончила! И ухватился за эту мысль… как за рукоять топора. И поверил всем сердцем, что Жадоеда — нет. Он мне только мерещится. Поверил, потому что ничего другого не оставалось, что помогло бы мне выжить и победить. Только на миг поверил. Этого мига Жадоеду и хватило. Он вдруг… просто исчез. Как и не было его. Я один остался. И оружие мое валяется вокруг…
Северянин покрутил головой и шумно втянул ртом воздух — впервые за время произнесения этой речи.
— Вот теперь ты готов, брат Оттар, — с неожиданной торжественностью в голосе произнес Кай.
— А? К чему?
— К тому, чтобы приступить к изучению магии, — договорил Кай. — Ты доказал это, явив решимость воспринимать мир не как нечто, на что ты ни за что не сумеешь повлиять, чему надо неизменно покоряться. Ты понял необходимость, встречая вопрос, искать ответ на него. А как только начинаешь видеть мир под таким углом — становишься способен изменять его.
— Впрочем, — добавил молчавший до этого Герб, — для этого вовсе не обязательно становиться магом…
Оттар несколько раз мелко моргнул. Потом облизнул губы, точно готовясь что-то сказать… Но не сказал. Северянин вдруг ясно ощутил, как после слов Герба нечто изменилось в нем. Словно он шагнул на ступень вверх — ступень, ранее ему недоступную.
— Однако, — заговорил снова Герб, быстро оглядев притихших стражников и их пленных, — иногда бывает мало верно ответить на вопрос, который задает тебе этот мир. Иногда бывает важно — увидеть вопрос там, где его, как кажется, нет… Брат Кай… — произнес он, кивнув юному болотнику на четверых связанных.
Кай без слов понял, чего хочет от него рыцарь. Он соскочил с коня и подошел к тучному старику, тяжело дышавшему из-за тесно стягивавших его пут. Опустившись на колени, вытянул над головой старика руки ладонями вниз и на несколько мгновений сосредоточенно замер. Затем поднялся и повторил ту же процедуру с остальными тремя связанными.
