Степан Кулик - Витязь. Замок людоеда
Слишком длинная пауза становилась неучтивой. Еще немного, и улыбка русича померкнет. Значит, надо что-то отвечать.
— Спасибо на добром слове… витязь. Вообще-то я в грудь метил…
Дружинники переглянулись и громко расхохотались. Оценили, мол, шутку.
— Я Лев, сын князя Ольгерда Странника. Из Белозерья, — уточнил княжич на всякий случай. Понимал, что вотчина его отца не столь огромна, чтобы быть известной каждому чужеземцу. Коим я являлся в его глазах.
— А меня зовут С… — еще не вполне восстановившись после поединка, я сгоряча едва не брякнул: «Степан Олегович». Слава богу, вовремя прикусил язык. А дальше уже вмешалась судьба.
— Эй, русс! — заорал занявший исходную позицию третий по счету крестоносец, шлем которого украшали рога. Ну, принявшему целибат храмовнику можно. Никто насмешничать не станет. В отличие от моего первого противника, говорил он с ужасающим акцентом. — Ви хотеть смотреть, мы не фосрашать! Но фы не мешать поетинок! Ja?
Вот же немец-перец-колбаса… Чего лезешь, куда не просят? Не к тебе гости пожаловали. Значит, стой, жди и помалкивай. Тем более что я еще даже не спешился, амуницию не проверил. Подпруги на седле не подтянул.
Княжич, похоже, в ситуацию врубился с ходу. Мне даже встревать не пришлось.
— Тевтонец! — крикнул Лев Ольгердович достаточно громко, чтобы всем слышно было. — Мне послышалось, или ты произнес слово «поединок»?
И пока крестоносец переваривал услышанное, он с преувеличенным удивлением продолжил:
— Сударь, вы либо великий воитель, либо безумец, если в одиночку бросили вызов целому отряду храмовников. Нет, я согласен, вояки они так себе, но все же… Или вы такой обет дали?
* * *Вопрос, как говорится, не в бровь, а между глаз. Ну, не пересказывать же мне каждому встречному историю своей жизни. Пусть даже только последних дней.
— Ага, — по-своему истолковал мое молчание Лев Ольгердович. — Медведь не станет гоняться за волками, а вот серые разбойники, сбившись в стаю, вполне способны напасть на лесного хозяина.
Княжич послал лошадь вперед и поравнялся со мной. Больше его глаза не смеялись.
— Я так понимаю, боярин, что немцы сводят с тобою счеты за какие-то свои обиды? И эта ваша встреча в чистом поле совсем не случайна?
Я ограничился кивком.
— Тебя вызвал кто-то один?
— Нет, князь. Они даже шлемы не снимают, демонстрируя, что действуют от имени всего ордена.
— Прекрасно… — княжич заговорил громче, обращаясь к крестоносцам. — Согласно рыцарскому кодексу, если это не поединок чести между двумя воинами, то каждая сторона может выставить любое количество бойцов. Сколько посчитает нужным. Верно, рыцари?
Немцы загудели между собой о чем-то вполголоса. Потом «рогоносец» наклонил голову, словно собрался забодать нас. Кивнул, значит.
— Ja. Это есть ферно…
— Тогда я предлагаю изменить условия поединка. Зачем стольким доблестным воинам ждать очереди, если можно сразиться всем и сразу?
— Бугурт?[51] — сообразил тевтонец.
— Да, — подтвердил княжий сын. — Надеюсь, вы не станете возражать, если мы присоединимся к поединку?
— Вы есть друзья?
— Конечно, — ответил Лев Ольгердович и протянул мне руку. — Надеюсь, боярин, ты примешь мою дружбу? Хотя бы на время.
— Сочту за честь…
Странно, но я вспомнил его не после того, как услышал имя, которое мне называла ведунья Мара, а только сейчас, когда наши ладони соприкоснулись. А еще я вспомнил, что на той же ладони, которой я скреплял дружбу, кровь его брата. Пусть и пролитая ненароком. И от этого мне сделалось немного не по себе.
Видимо, эмоции спрятать не удалось, и Лев это почувствовал. Поскольку понимающе похлопал меня по руке и негромко добавил:
— Не тушуйся, витязь. Намнем бока германцам, и, если захочешь, я верну тебе данное слово. Боги простят небольшой обман. Мы же из братины не испили.
Я и без этой оговорки не стал бы возражать, а теперь и вовсе совесть чиста. И все же небольшое уточнение не помешает. Пока Аксель проверяет, не ослабла ли где сбруя.
— Почему ты хочешь вмешаться?
— У меня с германцами свои счеты… — нахмурил брови Лев Ольгердович. — Но у Великого княжества с орденом перемирие. Нельзя крестоносцев трогать. А вот если они сами вызвали на поединок, кто обвинит нас в нарушении договора?
Похоже, хамовники всех достали. Так что Грюнвальдская битва скорее закономерное следствие, чем случайное стечение обстоятельств.
Я посмотрел на крестоносцев. Те довольно сноровисто выстраивались клином. Даже сейчас, когда их было втрое больше, практичные и осторожные немцы не изменяли проверенной тактике.
— Готов, боярин? — княжич знающим взглядом осмотрел мое снаряжение, и похоже, не нашел изъяна.
Я ограничился кивком. К чему лишние слова?
Тевтонцы тоже закончили построение и ждали сигнала.
— С Богом, — подал знак Лев Ольгердович. — Не посрамим!
Пятерка дружинников слаженно двинулись вперед, на добрый десяток шагов забирая вправо от нас, тем самым заставляя крестоносцев делать выбор, куда нацелить острие бронированного клина. На них или на нас с княжичем. Не бог весть какая хитрость, но все же некоторую сумятицу в ряды противника внесло. Клин выстраивается очень плотно. Кони идут стремя в стремя, поэтому любой маневр почти невозможен. Или требует много времени.
По этой причине, или скачущие во главе отряда рыцари решили, что мы с княжичем более опасные противники, но менять направление удара немцы не стали. И глядя на несущуюся на меня громыхающую железную махину, я понял, что чувствовали ратники Александра Невского. И советские пограничники в июне сорок первого…
Злость! Нет… ярость!
Ах вы ж, мать вашу через коромысло! Немчура проклятая! Попрятались за броню и думаете, что бессмертными стали. А мы — навоз? Шиш вам! Накось, выкусите! И со связкой гранат — под гусеницы.
У меня гранат не было, только копье. Но прежде, чем меня сомнет конная лавина, по крайней мере одного фрица на вертел я насажу…
Увы, или к счастью, у княжича Льва на этот счет имелось другое мнение. Увидев, как я благородно намереваюсь встретить тевтонцев грудью в грудь, он воскликнул что-то вроде: «сдурел, парень?!» и протянул руку к крупу лошади. Не знаю, что он ей сделал, но коняга, как ужаленная, взвилась на дыбы, едва не сбросив меня, а потом в три прыжка оказалась на обочине. Вне зоны поражения.
Мгновением позже крестоносцы прогрохотали по дороге мимо, не в состоянии остановиться, поскольку обзор был только у первых двух рядов, а остальные перли вслепую. И пока вся эта масса людей и коней тормозила и разворачивалась, а я глазел на происходящее, как провинциал на лазерное шоу, мои союзники без особых усилий ссадили с седел шестерых замыкающих строй и врубились в мягкое подбрюшье немецкой «свиньи». А если называть вещи своими именами — напали с тылу.
Дальнейший поединок напоминал избиение мастером боевых единоборств зарвавшихся уличных драчунов.
Кнехты и оруженосцы из предпоследней шеренги даже не успели осознать, что за их спинами находятся не боевые товарищи, а враг, как получили свое. Русские витязи удары наносили скупо, точно и так быстро, что я толком и не разглядел, кому куда попало. А лязг от ударов не выбивался из общего шума и топота копыт.
Очередная шестерка тевтонцев повалилась в пыль, оставшиеся без седоков лошади замедлили бег, потеряли строй, и всего какую-то минуту спустя русские достали средний ряд. Состоящий всего лишь из пяти всадников.
К тому времени тевтонцы уже успели понять, что происходит, и отчаянно принялись останавливать и разворачивать лошадей, но на маневр не хватало ни места, ни времени.
Вместо слаженного поворота, кони сбились в кучу, рыцари цеплялись друг за друга оружием, щитами. Не помогло даже то, что они побросали бесполезные в ближнем бою длинные копья и схватились за мечи. Русские воины снесли остатки отряда, словно соломенные чучела. Но и сами уже застряли в этой сутолоке, позволив первой тройке оторваться и проскочить вперед. Метров на десять…
Там, уже без помех, крестоносцы придержали коней и развернулись…
Увиденное побоище настолько ошеломило храмовников, что они остановились в растерянности. Все их численное преимущество развеялось, как дым. Вернее, рассыпалось и, издавая жалостные стоны, валялось на земле. Судя по количеству шевелящихся — в сознании оставалось не больше четверых. А кто из остальных жив, а кого уже встречали на небесах, оруженосцам еще только предстояло разбираться.
Теперь тевтонцы оказались втроем против семерых. Один из которых выбил из седла двоих лучших рыцарей, а остальные в считаные мгновения перебили полторы дюжины опытных воинов. Призадумаешься поневоле, стоит ли продолжать поединок. Тем более что весь хмель давно выветрился.
