Алексей Бобл - Пуля-Квант
— …шишь, Лабус! Ты слышишь меня?! — проорал он.
Я вздрогнул. Будто переключателем в голове щелкнули… Я сглотнул и тут же пожалел об этом. Боль впилась в виски, штырем вошла в затылок. Перед глазами поплыли круги, я упал на колени, и тогда меня вырвало.
— Лабус!
Курортник, схватив меня за шиворот, усадил под стенкой.
— Лабус!!!
— Не ори, — сморщился я. — Все, все, порядок. — Идти можешь?
— Смогу.
— Тогда за мной.
Над лагерем разнесся звук раскручиваемого ротором вертолетного винта. Видимо, атака захлебнулась. Как вообще ни одна из мин не угодила в вертолеты на площадке за озером… Чистое везение. Бог любит пехоту.
Пробежав по траншее, мы выскочили к здоровенному комплексу оборудования, размещенному внутри строительных лесов из хромированных труб. Я прикинул высоту — в пару этажей будет. Несколько уровней с мостками и короткими лесенками, часть агрегатов затянуты масксетью.
Леха оглянулся, я кивнул, и тогда он скомандовал: . — Наверх.
Мы выбрались из траншеи, бегом миновали трансформатор и дизельный агрегат. Сбоку догорал научный модуль. Очки надежно защищали глаза от густого дыма, в воздухе стоял едкий запах паленой синтетики и летали обугленные ошметки ткани.
Рокот вертолетного двигателя стал громче.
Наконец мы обогнули строительные леса. Ветер сносил дым пожарищ к лесу, скрывая нас от противника. Леха, на полном ходу проскочив открытое пространство, спрыгнул в воронку, а я остановился. Меня качнуло, я ухватился за хромированную стойку, присел и выглянул за угол. Вертушка, задрав хвост, неслась над водой, набирая высоту. Под пилонами — кассеты с неуправляемыми ракетами и пара ПТУР Ну сейчас будет!
Откуда-то из леса на другом берегу вынырнула дымная черта. Вихляя, ракета нарисовала запятую и догнала вертолет.
Хлопок, треск, облако огня — лопасти разлетелись, как сломанные спички. Еще несколько секунд вертолет летел по прямой, уже абсолютно беззвучно. Машина такого класса, даже если разрушить несущий винт, будет держаться в воздухе, главное — исправность заднего винта и двигателя.
Раздался хруст, из движка рванулось пламя, вертушка клюнула носом и упала в озеро, подняв фонтан брызг.
Кабина быстро исчезла под водой, взбурлившие волны загасили огонь. Задняя балка погружалась, работающий малый винт, как миксер, с жужжанием вспенил узкий участок вокруг, прежде чем машина полностью ушла под воду.
Все, приплыли — в прямом смысле. Теперь надежда лишь на то, что запас мин у монолитовцев не бесконечен…
— Лабус, за мной!
Мы кинулись к убежищу четырнадцатой лаборатории. Над лагерем повисла неестественная тишина. Ни одной живой души на поверхности. Пулеметы молчали. Только мы с Курортником неслись как сайгаки, перепрыгивая воронки, огибая пожарища и перебираясь через поваленные деревья.
Леха спрыгнул в очередной ход сообщения, проскочил узкую траншею — я за ним — и с разбегу ударил подошвой по массивной бронированной двери, вшитой в бетонные стены.
— Открывай! — Он забарабанил прикладом. — Открывайте, это Курортник! Григоровича мне!
Я побрел в дальний конец траншеи. Надувной модуль четырнадцатой лаборатории выгорел дотла, дымить было уже нечему, в воздухе под порывами ветра кружился пепел. Стеллажи с оборудованием в копоти, пластиковые корпуса оплавились, провода спеклись. Вонь такая, что хоть противогаз напяливай.
Поставив пулемет на бруствер, я глянул на сторожевую вышку. Если пулеметчик жив, то у нас есть шанс быстро доставить Григоровича к установке. А если мертв, то… Приказы выполняют, а не обсуждают. Не доставим Григоровича, будем лаборанта нашего мутировавшего искать, он должен знать, как включается ГСК. Персонал попрятался по норам, а мы люди военные, у нас другая философия, придется выковыривать этих ботаников из схронов…
Взгляд зацепился за квадроцикл, стоящий у цистерны с горючим, наполовину врытой в землю. Кто-то заправлялся, да начавшийся штурм помешал — шланг с воткнутым пистолетом торчал из бака машины. И как только бочка не рванула…
— Да открывай ты, я сказал!
Леха перестал барабанить — похоже, кто-то из-за двери ответил ему.
Я всматривался в лес. Может, монолитовцы решили не продолжать атаку? Хотя скорее просто перегруппировываются.
За спиной послышался шорох, скрип, потом — ругательства Лехи. Я оглянулся. Дверь открыли.
— Где Григорович?!
— Здесь нет, — долетел испуганный голос.
— Ну так где он?!
— Во втором убежище. Наверное…
Маггупа! Вот это мы попали с Лехой — второе убежище у командного, за рощей!
— Связь со вторым есть?
— Нет.
Краем глаза я уловил движение справа, дернулся, разворачивая пулемет. Три головы в шлемах плыли над бруствером соседней траншеи. Мужики из отряда От-меля. Фух… Я громко выдохнул.
Донесся голос:
— Лабус, ты? Свои, не кипешуй.
— Григорович где?
— Не знаем, — ответил тот же человек. — А у вас что?
— Тихо.
— А кто орал? — Вопросы наверняка задавал старший в отделении, но голоса я не узнал, а разглядеть лицо за широкими очками и черной маской не мог.
— Курортник орал.
— И Леха здесь! — воскликнул другой боец.
— Кто там? — Курортник неслышно подошел со спины.
— Крот. Со мной Матвей и Федор, — ответил старший.
— Радио работает?
Я отодвинулся, Курортник оперся о бруствер. Два во-енстала прошли вперед по соседней траншее и заняли позицию ближе к ограждению. Крот задержался, отвечая Лехе:
— Карп возится, пытается восстановить. Хреново. Мины по периметру лагеря — радиоуправляемые.
Как-то глупо выглядели наши перекрикивания в притихшем лагере. Будто мы одни остались…
Я решил предупредить военсталов про Химика с Пригоршней и начал:
— Там в подземном ходе у ограждения…
— Знаю, — перебил Крот. — Отмель приказал их вытащить.
Молодец командир смены охранения, обо всем успел подумать.
— Так, Костя, дальше бежим, — решил Курортник. — Времени совсем в обрез.
— Зачем бежать? Поехали, — я кивнул на квадроцикл.
Курортник присмотрелся к нему и неуверенно хмыкнул, пожал плечами:
— Ладно, давай так. — Он полез из траншеи.
— Я поведу, — сказал я, выбираясь следом.
Мы подбежали к машине. Леха вытащил пистолет со шлангом из бака, швырнул на землю. Я прыгнул в седло, заглянул в бак — под завязку. Закупорил его пробкой, болтавшейся на цепочке, выжал сцепление, включил зажигание и щелкнул стартером. Двигатель чихнул, я поддал газу, машина взревела на высоких оборотах. Оглянулся — Леха выкинул какой-то ящик из сетчатого багажника за сиденьем и уселся позади меня. Хлопнул по плечу:
— Поехали!
Я сбросил газ, стукнул ногой по переключателю скоростей, плавно отпустил сцепление — квадроцикл резво покатил вперед.
— Держись! — крикнул я.
Курортник обхватил меня за пояс. Разогнавшись, я перескочил траншею, одно колесо ударило по кочке, машина подпрыгнула, накренилась. Леха за спиной дернулся в другую сторону, действуя как противовес. Квадроцикл встал на четыре колеса, и я повел его вдоль траншеи. Тут деревьев меньше, быстрее доберемся до цели.
Мы пронеслись мимо военсталов Крота и выскочили из рощи. До командного осталось метров пятьсот. Лучи закатного солнца искрились на озерной глади, возле площадки приземления горели склады. За черным столбом дыма с трудом угадывались очертания «минарета» — башни радиолокационного комплекса. На вершине вращалась радарная стойка. Значит, пашет еще оборудование. Карп наверняка связь пытается прокачать.
Квадроцикл катил по ровному открытому участку, куда не упала ни одна мина. Впереди были две плоские возвышенности правильной формы. Первая — командный пункт, его накрывала широкая плита с четырьмя башенками-капонирами по углам. Как бы не пальнули сгоряча… Из центра плиты торчала труба перископа, выполняющая также функцию колодца для многоступенчатой антенны. Вторая возвышенность — убежище. Самое крупное в лагере, сейчас там несколько десятков человек должно быть.
Ну вот мы и на месте…
Не успел я додумать, как столб «минарета» рассекла пополам яркая вспышка. Облако плазмы поглотило одну треть башни, ударная волна с секундным запозданием пробила по ушам. Я не удержал руль, машина вильнула, меня бросило вперед, ручка газа саданула по ребрам. Скорость резко возросла, Леха вылетел из седла, я дернул газ, выкручивая руль, — квадроцикл встал на дыбы, как необъезженный жеребец. Из-под передних колес выстрелили комья грязи, один ударил мне в лицо, я взмахнул руками и грохнулся на спину.
Перехватило дыхание. Перед глазами проносились звездочки, взмывали в небо и таяли. Я лежал, выставив руки перед собой, сжимая несуществующий руль, и жадно ловил воздух ртом.
