Борис Царегородцев - Время больших побед
От этих слов докторша вздрогнула и уставилась на меня, как я до этого смотрел на нее.
– Даю тебе еще пять минут, – снова раздался голос Головко, видя, что в коридоре стоят уже две статуи, пожиравшие друг друга глазами.
Мы синхронно повернули головы в сторону говорившего адмирала, не понимая, о чем нам говорят.
– Десять минут хватит, – долетел до моих ушей казавшийся далеким голос Головко.
Я непроизвольно мотнул головой, давая понять, что хватит, и снова перевел взгляд на докторшу.
– Какая травма? Да я вас даже не ударила, – с обидой в голосе проговорила Катерина.
– Еще как ударили, прямо в сердце, а оно у меня не железное и даже очень ранимое.
Катерина улыбнулась, на щечках образовались две неглубокие ямочки, и я поплыл.
– Екатерина, а вы замужем? – ляпнул я и приготовился к ее ответу, как боксер в ожидании выпада противника, попадет кулак в голову или просвистит мимо. Просвистел.
– Нет. Да сейчас и не время. Война идет, или вы не заметили.
– Как раз я и заметил. Это сейчас не время. Но жизнь не стоит на месте. А на будущее не планируете за кого-нибудь выйти?
– Так на примете никого нет.
– Как – нет? Вокруг столько кандидатов, а вы говорите, нет. Вот, например, я – что, на эту роль не подхожу?
Она снова пристально посмотрела на меня:
– Товарищ адмирал, вы разве не женаты?
– Скрывать не буду, был женат, и даже дочь была, но их нету.
– Ой, извините меня, товарищ адмирал, я не знала, что они погибли (Катерина подумала, что моя семья погибла в горниле этой войны).
Я не стал переубеждать Екатерину в ее версии насчет моей семьи. Ее и правда нет, она осталась там где-то впереди.
– Катя, предлагаю поехать со мной. Самолет вылетает через час.
– Товарищ адмирал, вы всем красивым девушкам предлагаете куда-то лететь с вами?
– Не куда-то, а в Полярный. И это первое приглашение, больше я никому и никогда не делал, просто времени не было.
– Но я не могу сейчас вот так взять и полететь с вами. Раненых у нас много, да и начальник госпиталя не отпустит.
– На этот счет не беспокойся, сейчас мы оформим перевод в госпиталь Полярного.
– Нет, я так не могу, вот так сразу, не подумав, и куда-то лететь.
– Даю на обдумывание пять минут, а я пока предупрежу командующего, что с нами летит еще один пассажир. В Полярном тоже нужны врачи, будешь там служить, а уж дальше тебе решать. Пока иди и постарайся покончить со всеми своими делами.
Я побежал догонять адмирала, чтобы обговорить с ним насчет нового военврача для Полярного. Головко соображал быстро.
– До вылета осталось меньше часа, – глядя на часы, проговорил Головко. – Оформишь ей перевод в наш госпиталь в Полярном. Уладишь все дела с местным начальством, что сказать, сам придумаешь.
Так, одной проблемой меньше. Мое начальство не против, теперь надо решить с местными полюбовно. Я пошел искать местное начальство, но встретил Катерину. Она стояла с какой-то женщиной в халате и о чем-то оживленно разговаривала, при моем приближении они прервали разговор, но по хитро улыбающемуся лицу этой женщины я понял, речь шла обо мне.
– Екатерина, ты сейчас поедешь со мной, – объявил я приговор, – пока посиди здесь, а я схожу договорюсь с твоим начальством.
Катерина осталась, а я пошел искать ее начальство. Мне не без труда удалось решить все вопросы за двадцать минут. Забрав документы из госпиталя, поехали на ее квартиру собрать кое-какое барахло, и на аэродром. Жила она рядом с госпиталем, в паре кварталов от него, десять минут пешком. Она снимала маленькую комнатушку в доме у одной сердобольной старушки. Я сидел на табуретке и наблюдал, как она перебирает свои нехитрые пожитки, выбирая, что взять с собой, а что оставить. Я был просто счастлив, что она едет со мной. Вот только как у нас сложится с ней, я не знаю. Если рассудить здраво, я в приказном порядке ее забрал, можно сказать, силой. А какой женщине это понравится, это они любят повелевать кем-то, но только единицы позволяют повелевать собой.
– Я готова, – прервал ее голос мои размышления.
На сборы ее вещей ушло пятнадцать минут.
– Ну что, все собрала, ничего не забыла?
– Да нет, все, что нужно, я взяла.
– Тогда поехали на аэродром.
– Сейчас, только хозяйке записку напишу, что уезжаю.
Мы прибыли на аэродром вовремя. Возле самолета в ожидании меня собрались все пассажиры, и, когда я вылез из машины с хорошенькой девушкой, кое-кто не удержался подколоть меня:
– Товарищ адмирал, вас нельзя не только в море выпускать, но и на берег, обязательно кого-то в плен возьмете.
– Молодец, быстро управился, – похвалил Головко. – Вижу, ради привлекательной девушки готов свернуть горы. Михаил Петрович, ты хотя бы представил свою спутницу, как нам обращаться к ней. Лейтенант медицинской службы – слишком длинно. Можно и доктор, но такой красивой девушке это не подходит. Одно только слово (доктор) как-то старит.
– Белоусова Екатерина, товарищ адмирал, – зардевшись, произнесла моя спутница.
– Катюша! Боевое имя у тебя, Екатерина. Катя, а это все твои вещи? – Головко показывает на чемодан, который я держал в руках, и вещмешок, который болтался у меня на плече, сама Катюша держала в руках узелок.
– Да, товарищ адмирал.
– Не густо.
– А зачем много вещей на войне? Они не нужны. А остальное на мне.
– Так ты, Катюша, все время собираешься проходить в форме? А тебе не хочется ее поменять на что-то другое? Переодеться в платье, скинуть эти сапоги и надеть туфельки. Женщина и на войне должна оставаться женщиной. Чтобы любой солдат, увидев женщину в платье, а не в ватнике или шинели, знал, чем пришлось вам пожертвовать из-за этой войны, запрятав свою красоту в такую уродливую одежду. Он еще яростней будет бить врага, чтобы быстрей закончилась война. Правда, ты, Катюша, и в военной форме обворожительна.
Катерина еще больше залилась краской и проговорила:
– Я взяла пару своих любимых платьев и туфли положила.
– Товарищ адмирал, раз все собрались, может, можно вылетать, – раздался голос пилота.
– Товарищи офицеры, прошу в самолет, вылетаем, и помогите Катюше с ее вещами.
– Ой, не надо. Я сама.
– А что ты сама? Я прошу, чтобы у Лазарева чемодан взяли и в самолет подали. А ты – я сама.
Ко мне подскочил Низиньков и попросил вещи, которые быстренько перекочевали в салон самолета.
– Давай, Катюша, подымайся и выбирай себе любое приглянувшееся место. Кто будет недоволен этим, ссылайся на нас. А ну, вы, кавалеры, подайте руку девушке, – гаркнул Головко, видя, как Катерина с опаской поднимается по лесенке, держа в одной руке свой узелок. – Или боитесь, что адмирал Лазарев за это на дуэль вызовет? Не бойтесь, я не позволю.
– Товарищ адмирал, я вызывать на дуэль никого ни буду. У нас там два решения этой проблемы – подать в суд за домогательство или нанять киллера, – сказал я Головко, когда все уже поднялись в салон, за исключением Низинькова.
– И что это за киллер такой?
– Это наемный убийца. Вот он и решает все проблемы за тебя. А на дуэли можно и пулю схлопотать, ладно если сразу наповал, а то и инвалидом остаться. А инвалид зачем нужен бабе.
Низиньков не утерпел, прыснул, но от смеха удержался.
Головко глянул на него:
– Ага, вот он и будет тем киллером.
– А что, он может. У него и пикнуть никто не успеет.
Улыбнувшись, Головко начал подниматься по трапу, я следом, Низиньков замыкающим. После взлета к нам пристроились две пары истребителей. Мы решили немного отклониться от курса и пролететь над конвоем, глянуть на него сверху.
Я не стал докучать Катерине, предоставив ей немного прийти в себя, успокоиться и немного подумать над происходящим. Она сидела недалеко от пилотской кабины, между двумя Героями Советского Союза – Низиньковым и Леоновым. На ее коленях лежал узелок с вещами, в который она вцепилась обеими руками, как будто там несметные сокровища. А может, это от боязни полета. Да она, наверное, первый раз летит на самолете. Это в нашем времени мало кто не летал на самолете. А тут еще найдутся такие, которые самолет никогда и не видели, не то чтобы полететь на нем. Я наблюдал за Катериной, за ее гримасами на лице, когда самолет иногда потряхивало. Я решил пересесть поближе к ней, чтобы поддержать и успокоить, знаками дал понять Низинькову, что ему надо поменяться со мной местами. Подсел к Катерине и только открыл рот, чтобы сказать, что бояться не надо, тут из пилотской кабины выглянул пилот.
– Товарищ командующий, подлетаем к конвою, – объявил он.
Мы припали к иллюминаторам, но пока ничего не было видно, кроме моря, неба и облаков. Самолет стал делать вираж и пошел на снижение, накренился слегка на левый борт.
– Вот они! – воскликнул кто-то, завидя корабли.
– Ой, падаем, – вцепилась Катерина в мою руку, когда самолет накренился.
– Нет, Катюша, мы не падаем, просто самолет пошел на снижение и немного поворачивает так, чтобы нам было хорошо видно, что происходит внизу.
