Константин Калбазов - Феникс
— Не думаю, что есть необходимость присылать твоих людей сейчас, батюшка-воевода.
— Отчего так? — вскинул бровь Смолин, устремив на Виктора внимательный взгляд.
— Людей мы успеем подготовить и за месяц, так что нет необходимости сейчас толкаться задами.
— А установить станки?
— И наши станки разберем, и твои установим, причем твои людишки и будут участвовать в установке вместе с моими. Так наука лучше дойдет. Поймут и устройство механизмов. Ты вместе с ними сразу и приказчика присылай, что ведать мануфактурой станет. Я думаю, к началу кветеня[1] самое время будет, чтобы к травеню[2] все было закончено. Нам ить уже нужно будет сворачиваться и направляться в Астрань, чтобы на корабль грузиться.
— Ладно. Ты, наверное, лучше знаешь, как тут должно быть.
— Не сомневайся, воевода. Покуда твоя мануфактура не заработает, мои мастера тут побудут и за всем приглядят. Сам я, как ты понимаешь, все осилить не смогу.
— Это понятно, эдакую махину нужно доставить до Астрани. Тут такой караван получится, что залюбуешься. Я гляжу, скотины изрядно у тебя.
— И еще будет. И скотина, и подводы. Там ведь неоткуда взять будет.
— Хм. Так тут тогда только под тебя отдельный корабль понадобится.
— А разве великому князю не все равно? Ведь главное, чтобы людишек побольше отбыло в Новый Свет, а с одним мной или вольными, то ему без разницы. Да и не займем мы весь корабль.
— Это так, да только, кроме твоего скарба, туда еще и товары будут направлены, и иные грузы, в коих там нужда великая, а ты эдак чуть ли не все трюмы займешь. Ладно, время пока есть, над тем еще помозгую. А чего это ты тут еще и ткацкую мануфактуру затеял?
— То не мануфактура, а слезы одни, воевода-батюшка, от нужды и завел. Бабы извели вконец, пришлось думать, как их занять, чтобы мысли дурные в голову меньше лезли, ить смуту развели и промеж собой, и мужей подбивали. А тебе, коли захочешь тут мануфактуру ткацкую ладить, посоветую иноземные станки покупать: один такой четырех, а то и пяти старых станков стоит, и народу для них меньше нужно.
— А сам-то отчего наши старинные славенские поставил?
— Дак цели у меня совсем иные, да и не успели бы они себя окупить, времени-то у меня и вовсе нет. А тебя никто не торопит. И при деле все будут, и копейка отовсюду пойдет.
— Разумно. Пожалуй, в твоих словах резон немалый есть.
— Только, воевода, коли решишь ставить мануфактуру, нужно бы человечка в Рудный отправить. Я туда Богдана, кузнеца своего старшего, услал заказывать части на станки, ведь там неоткуда брать будет, коли нужда приключится. Так что пока он там, то закажет все необходимое и еще до распутицы доставит сюда.
— Я вот что думаю. А не может так случиться, что в инструменте том вскорости надобность отпадет? Ить вона сколько ладишь.
— Воевода, этой мануфактуре не покрыть потребностей даже Брячиславии, а сколько еще государств имеется.
— Узнавал я. Ладят такой инструмент. Не так чтобы много, но ладят и ценой он подешевле.
— Верно. Вот только тот инструмент отличается от этого, как клинок булатный от клинка из дурного железа, как работа доброго мастера от работы подмастерья. Без таких станков доброго инструмента не сладить, так что будет спрос, не сомневайся. Даже если вдесятеро против нынешнего делать станешь, внакладе не останешься, в том голову готов прозакладывать. Тем паче что я могу и человека присоветовать, который может наладить продажу всего, так что и голова твоя болеть ни о чем не станет. Это небезызвестный тебе купец звонградский Лис Отряхин. Можешь его к себе призвать и поспрошать. Я-то уеду, а он останется, так что и веры его словам у тебя поболе будет.
— С чего это ты взял, что у меня к тебе веры нет?
— Прости, воевода.
— Прощаю. Но на будущее уразумей: мне без разницы, где ты окажешься. Коли что недоброе умыслишь против рода моего, слово батюшки более не властно будет надо мной. Теперь далее. Во сколько тебе обошлось все это строительство? Показывай, ведь все уже посчитал. Изрядно, — вскинув брови домиком, озадаченно произнес боярин. — Не хмурься. Получишь все сполна. Вот только если еще что удумаешь, прежде спроси.
— Тогда, может, сразу?
— О как! Говори.
— Хочу по весне сладить водяное колесо вон там, ниже поселка. Я так разумею, что, если у меня ничего не выйдет, ты все равно сможешь поставить тут лесопилку. Строевого леса тут много, так что на пользу будет.
— Еще что-нибудь удумал?
— Удумал, да только той уверенности, как с этим, нет. Может, и не выйдет. Земля ведь твоя, без твоего ведома ладить не получится.
— Лес взять позволяю, постройку возвести тоже, но деньги за это уже не получишь.
— Благодарствую, воевода. — А что он еще мог сказать? Только поблагодарить.
Виктор все же решил попробовать новый станок для сверления стволов от водяного привода. Напор воды постоянный, от этого станок станет работать ровно — и качество будет куда лучше. Опять же к весне доставят и механический молот, он же пресс, а для него водяной привод будет куда лучше. Все же, чтобы поднять вверх такой вес, нужно ладить слишком большой ветряк. Его и испытывали-то, поднимая пуансон при помощи быков, а потом сбрасывали.
Воевода уехал, довольный инспекцией. Виктор был доволен не меньше. Впрочем, ненадолго. Время уходило неудержимо, так что следовало торопиться, впереди было слишком много дел.
Господи, что творится в Гульдии в последние годы! Раньше по стране рыскал ненасытный Вепрь, от которого каждый ждал беды. Умники могут рассуждать сколько угодно, но в селении никто не сомневался, что замок их барона вознес на воздух именно этот славенский зверь, уничтожив всю роту драгун. Никто не спасся: ни ветераны, прошедшие сквозь горнило нескольких войн и множества схваток, ни прислуга, ни сам молодой барон Берзиньш. Этот слуга сатаны затмил собой всех самых прославленных разбойников.
Но эти, хвала небесам, гульды. Правда, лица у них закрыты платками, но сомнений нет: это его соплеменники, а главарь, судя по выговору, и вовсе родом из столицы. Значит, и уговориться с ними можно, это не кровожадные славены, которые убивают всех подряд без разбора. Но как они могли отважиться напасть на его дом? Конечно, из-за своего ремесла он вынужден проживать на окраине, тут и близость реки необходима, чтобы мельница работала, и изготовление пороха — дело небезопасное, так что соседи подворья свои поставили все же подальше от него. Но не настолько, чтобы кто-то мог напасть вот так, в открытую.
— Погреб пуст, нашли только два малых бочонка, — наклонившись к самому уху Виктора, скорее выдохнул, чем произнес Зван.
