Потерявшийся (СИ) - Гор Александр

Эх, добраться бы до какого-нибудь местного храма. Если и там будут четыре «скульптуры», символизирующие этапы жизни человека, то так и есть. Но это уже потом, потом. Может, спустя даже не годы, а десятилетия.

Аппаратура, которую настраивал Доренко, действовала, и с её помощью удалось кое-что прояснить о системах связи с разведывательными беспилотниками. Да, да. Наше плавание «осторожные» не оставили без внимания, и, по словам Вячеслава Игоревича, их аппарат всё время путешествия сопровождал нас, кружась на достаточно большом, двадцать-двадцать пять километров, удалении от «Севера». Что, в общем-то, не было секретом для команды: аппарат неплохо фиксировался радиолокационной станцией корабля.

— Он что, даже на дозаправку не летает? — удивился при мне один из офицеров.

Не летает. С силовой установкой на микро-реакторе, по моим оценкам, эта «птичка» способна висеть в воздухе, минимум-минорум, два-три месяца.

— Аппарат регулярно передаёт в диапазоне коротких волн пакетные сообщения на наземные станции, — пояснил «высоколобый». — И получает в ответ такие же пакеты данных.

— И что это может быть?

— Судя по объёму пакетов, явно не видео. Скорее всего, координаты нашего или его нахождения. А может, и то, и другое. А в ответ, видимо, получает команды. Ну, типа «продолжайте наблюдение». Хотя, как мне кажется, и на видео нас тоже «пишут». Но только на внутреннюю память, которую расшифруют после возвращения. По крайней мере, после наших сеансов радиосвязи с Центральной аппарат «выплёвывает» пакет сообщений вне расписания. Видимо, фиксирует нашу «морзянку» и передаёт своим.

— Координаты? — удивился я. — Насколько помню, у нас для того, чтобы определить текущие координаты, требовалось иметь на орбите Земли кучу спутников GPS или «Глонасс». А здесь ни одного спутника не зафиксировано.

— Всё можно организовать гораздо проще. Во-первых, как оказалось, коротковолновая радиостанция на базе «осторожных» всё-таки имеется. Только, в отличие от нас, они передают сообщения не открытым текстом, а теми же пакетными сигналами. Во-вторых, мы за время плавания и фиксации сеансов связи БПЛА уже выявили на близлежащем континенте минимум четыре радиостанции, скорее всего, работающие в автоматическом режиме. Их задача — просто в строго определённое время «выплюнуть» в эфир такой же «пакет» на строго определённой частоте. Ну, а дальше — дело техники: беспилотник фиксирует направление передач этих станций-автоматов, включая станцию своей базы, и вычисляет собственные координаты. Не с точности до десятков сантиметров, как военная сетка GPS, с точностью до десятков метров, но и этого достаточно.

— То есть, «наши потенциальные партнёры» уже успели побывать практически везде?

— Совершенно не обязательно, — улыбнулся Вячеслав Игоревич. — Это вполне можно сделать теми же беспилотниками, работающими по принципу БПЛА-камикадзе: долетел до нужного места, плюхнулся где-то на возвышенном месте и вещает себе короткими пакетными посылками примерно раз в час. А может, и не упал, а плавненько опустился, и его авиационная часть перешла в режим ожидания. Будет дан приказ — вернётся на базу. Про запас энергии в микро-реакторе вам известно: десятилетиями может работать в таком режиме.

Честно говоря, столь системный подход не может не вызывать уважения. Ребята, к которым мы плывём «в гости», явно лишены традиционного русского раздолбайства и надежды на «авось». Мы-то ведь до подобной системы позиционирования не додумались, штурман, вон, по паре раз в день по старинке высоту солнышка меряет да на звёзды в секстант пялится. Впрочем, вполне может быть, что дело в акцентах исследовательской программы: наша «заточена» не на науку, а на практический «выхлоп», измеряемый в рублях. Вот и финансируется, в первую очередь, то, что либо принесёт хоть какую-то прибыль, либо хотя бы сэкономит вкладываемые средства.

Фрагмент 24

Бухта как бухта. Довольно широкая и глубокая, как по расстоянию, на которое она вдаётся в побережье, так и в смысле морских глубин. Пожалуй, немаленький такой флот какой-нибудь великой державы сможет в ней устроить якорную стоянку. Но явно не речной эстуарий, поскольку речушка, впадающая тут в море, как бы не меньше «нашей» Сплавной. Тоже саванная растительность по берегам, но отличающаяся от нашей тем, что находится по другую сторону от экватора. И даже руины на берегу имеются. Добротные такие руины зданий, сложенных не только из камней, но и, кажется, бетонные. Но посмотрим, посмотрим.

— С богом, — махнул мне рукой Доренко, когда я высунулся из люка «Стрелы», плавно покачивающейся на волне.

Руины-то находятся не на самом побережье, а на холме у реки, круто обрывающемся с трёх сторон. Надо сделать крюк километра четыре от морского побережья, чтобы добраться до единственно доступного входа в крепость.

Самое любопытное, что и здесь тоже в округе полно поселений, но они не жмутся к старой крепости, а удалены от неё вглубь континента километров на десять-пятнадцать. Хотя натоптанная тропинка к руинам существует. А на съёмке с высоты неподалёку от неё хорошо заметны следы когда-то разрушенных домов близ прямоугольных структур по берегу реки, как бы не являвшихся когда-то полями.

Никакого подъёмного моста в старинную цитадель. Просто остатки когда-то распахнутых двустворчатых ворот на массивных стальных подвесах, серьёзно пострадавших от коррозии. Тропа, пусть и узкая, но явно когда-то была широкой дорогой. Только со временем захламлённой всяческими мелкими камешками и заросшей чахлой травой. Так что проехать внутрь можно свободно, что мы аккуратно и сделали. Для уверенности в том, что какой-нибудь не замеченный с «птички» туземец не пустит стрелу в незваных гостей.

Территория достаточно большая, гектара четыре, но в самом центре — не какой-нибудь храм или «королевский» замок, а ровнейшая площадка, занимающая примерно четверть территории. Самое любопытное — тропинка огибает это пространство по кругу. То есть, кто-то приходит, чтобы поклоняться именно этой площадке, посредине которой лежит огромный серый идеально плоский прямоугольный камень, вросший в грунт. Именно на неё сложен какой-то хлам. Жертвенник, что ли?

— Север, ответьте Перцу.

— Слушаем, Перец.

— Поздравьте Доренко: ещё одни инопланетяне…

— В каком смысле?

— Это не туземная крепость, это явно брошенная исследовательская база ещё какой-то инопланетной цивилизации.

— Вы уверены?

— На видео сами разглядите.

— Перец, доложите по форме, а не говорите загадками.

По форме — так по форме. Мне что, сложно рассказать про собранные из железобетона здания, распахнутые стальные двери и следы проводов, уходящие вглубь бетонных стен, про облезлые пиктограммы на их поверхности? Каждый, кто бывал на какой-нибудь промышленной «заброшке», не ошибётся. Даже если оттуда унесли всё, что можно было унести.

— Как давно, по вашему мнению, заброшена база? — звучит в динамике рации голос Вячеслава Игоревича.

— Я же не археолог, чтобы такое вычислить. Но, как мне кажется, лет сто-сто пятьдесят. Явно не больше и не меньше. Тут хорошая такая исследовательская экспедиция нужна, чтобы всё охватить, рассмотреть и оценить. Только… Только мы будем не первыми исследователями.

— Почему вы так решили?

— По следам инструментов, которыми долбили рухнувшую плиту, чтобы попасть в недоступное раньше помещение. Но это, в общем-то, понятно. Тут до базы «осторожных» всего-то километров восемьдесят, не больше. Не могли они такой «вкусный» объект пропустить и не исследовать.

— А это не ваши «старые люди» построили?

— Однозначно нет. У «старых людей» своеобразные пропорции тела: короткие ноги, массивное туловище. А эти, скорее, по телосложению напоминают киношных эльфов.

— Скелеты нашли?

— Увы, только сильно пострадавший барельеф.

— Непременно снимите, как можно подробнее!

— Уже сделано, Вячеслав Игоревич.