Хроники Дарона. Эльф под горой - Мельник Полина

Грифон сделал круг над поляной, выбрав место, примяв воздушными потоками своих мощных крыльев траву, сел. Несмотря на довольно тучную комплекцию, канцлер ловко спрыгнул со спины грифа, ненадолго замешкавшись у птицы. Я не торопился на встречу, чтобы лишний раз не показать, как я ждал этого момента и не набить цену товару в глазах продавца — уж этому гоблины научили меня прекрасно. Ветер развевал длинную черную мантию мага, никогда не понимал эту склонность одарённых рядиться в платья.

Стоит сказать, что и сам Аракос впечатление производил странное: невысокий, располневший, с маленькими круглыми глазами, таким же круглым лицом, украшенным длиной тонкой бородкой, что так не вязалась с лысеющей головой, да ещё и эта мантия. Канцлер, взяв две сумки, семенил торопливыми шажками по полю. Поравнявшись с нами, советник протянул руку и сжал мою ладонь двумя своими в знак почтения, — воспитан и вышколен он был прекрасно.

— Приветствую вас, Серый король, надеюсь, земли ваши и вы здравствуют и процветают.

— Как и ваши земли, канцлер, — поприветствовал я.

— У нас сегодня мало времени, вы ведь помните, что обещали мне? — полюбопытствовал маг.

Глаза его бегали, видимо, привычка осматривать собеседника постоянно улавливая его настрой, привилась во дворце тирана. Теперь-то я собрал информацию, ближе познакомившись с историей Аракоса Синерийского и его племянника-короля Мазириса.

— Конечно, — согласился я, — разве можно было забыть про обещание, за которое платят жизнью.

Мы вошли в шатер, укрывшись от любопытных глаз, слуги налили вина и подготовили кушанья, я знаком пригласил гостя к столу, но тот отказался:

— Ближе к делу, король, — ответил он и полез в сумку.

Аракос Синерийский достал два драконьих яйца.

Они оказались тяжелее, чем могло показаться с виду. Скорлупа на ощупь была холодной, твердой, словно камень. Но как они были прекрасны! Если луч света не касался их, оставались лишь серо-зелеными невнятными шариками, но как только свет ложился на скорлупу, она переливалась, словно радуга. Мелкие чешуйки, укрывавшие драгоценное содержимое, искрились от малейшей капли света, особенно чудесно переливаясь от всполохов пламени. Заметив, как я ощупываю их, маг улыбнулся:

— Я прочел летописи, яйца дракониха держит в углях неделю до самого вылупления, до того, греет три месяца под животом или шеей, самыми горячими частями своего тела, — пояснял канцлер, — точно не ясно, какая температура под брюхом дракона, — хохотнул толстяк, колокольчик на его странной длинной бороде звякнул. — Но я покопался глубже, нашел воспоминания Сивуариала, также известного как Опаленный принц. Он утверждал, что пузо драконихи похоже на раскаленный термофор[1].

— Вижу, вы хорошо подготовились к визиту, — сказал я, — заботливо переставив яйца на заранее заготовленные подушки, — может, вина?

— Нет, вина не надо. Ко всякому делу нужен разумный подход, а тем более, к такому важному, — ответил маг, потянувшись ко второй сумке, и в руке его оказался клинок.

Я обнажил предплечья и протянул Аракосу, пришло время произнести клятву. Остриё ловко вырезало руны, кровь стекала на землю, тут же впитываясь без остатка, вместе с моими словами призывала саму жизнь в свидетели к этому обещанию. Теперь на моих предплечьях красовались две Вечные руны, хорошо лишь то, что, исполнив одно обещание, я почти исполнял второе. Или же я умру, так и не сделав Теллирос лучшим город в Дароне.

Распрощавшись с одарённым, направились в обратный путь. Вернулись в город мы только вечером. Нарсеза, одна из моих любовниц, ждала в зале, увидев меня, эльфийка поднялась на ноги, тронувшись ко мне.

— Не сегодня, — отмахнулся я, проследовав мимо, женщина недовольно нахмурилась.

Похоже, было пора расставаться, пока она не надумала лишнего и не стала наседать на меня, жениться я не собирался в принципе ни на ком. Слуги во главе с Атрикармом несли за мной ящики с бесценным содержимым, отправив всех прочь, закрылся в тронном зале, открыв ларцы. Отливая всеми цветами, яйца пленили мой взгляд, сложно сказать, сколько времени я провел над ними, неожиданно сзади раздались шаги:

— Папа? — окликнула меня Маниэль, — что ты принёс?

— Иди сюда и посмотри, — подозвал дочь я, — я принес будущее.

Дочка осторожно коснулась скорлупы:

— Но как мы справимся с ними и прокормим? — спросила она.

— Их прокормит Чернолесье, — улыбнулся я, осторожно поглаживая подарок судьбы.

Я едва смог расстаться со своими драгоценностями, оставив их в кузнице надежного слуги. Семеро лучших подданных и двое магов были приставлены к яйцам. Они будут поддерживать жар три месяца, и охранять молодых драконов ценой своей жизни, Атрикарм скрепил их клятвы рунами. В ту ночь, лежа без сна я вдруг вспомнил строки из Хроник Дарона, как раз те, что с детства пленили мое воображение:

".. Под сенью Древа и с перстом Дракона,

В багровом зареве небесном

Грядет наш истинный король"

Сказанья Оракула, — великого провидца древности, — обещали пришествие единого правителя, что объединит весь Дарон под своими началом, и я всегда думал, что этого короля родят эльфийские земли. Ведь гербом эльфов всегда были деревья, а теперь, моим перстам станут подвластны Драконы…

* * *

Нарсеза разминала мои плечи, как бы невзначай задевая меня сосками, что туго обтягивала легкая ткань.

— Ты так напряжен, — шептала она, мягкие волосы упали на мои плечи, — тебя некому беречь.

— Уж не себя ли ты предлагаешь? — хохотнул я.

— А почему бы и нет? — удивилась она, — со мной ты не будешь знать хлопот, только ласку. Перечить я не буду, — склонившись ниже, она вдохнула в мои губы, — никогда, — красноречиво намекая, эльфийка обнажила большие груди.

— Я подумаю, — улыбнулся я.

— Думай, свет мой, думай, — мягкие губы скользнули от шеи на грудь, медленно опускаясь ниже.

Ее руки ловко справились со шнуровкой, избавив меня от штанов. Она нежно коснулась того, что они прятали, приоткрыв пухлые губки, принялась за дело, вырывая из меня стоны. Напряжение возрастало, Нарсеза все ускоряла темп, пока не добилась своего.

— Вам понравилось, Ваше Высочество, — не останавливая шаловливые ручки, спросила она, — что прикажете делать дальше? — прошептала она, обхватив моими руками свои груди.

Вдруг в дверь покоев постучали. Такое случалось нечасто, обычно Атрикарм сам справлялся с делами, пока я отдыхал.

— Господин, простите, но тут гости уже пришли, — окликнул меня маг, — один из них очень важен, — намекнул он.

— Иду, — ответил я.

Эльфийка надулась, недовольная таким финалом. Я быстро надел штаны и поспешил в тронный зал, едва вспомнив про корону. Атрикарм протянул мне терновый венец перед самым входом в парадный зал.

— Что настолько не могло ждать? — недовольно спросил я.

— Помните, я говорил про странное письмо из тюрьмы? Я позвал их, — предупредил маг, открывая дубовые двери, — утверждают, что привели принца Светлого леса, — я уставился на своего помощника. — Да, ваша светлость, кажется это Нарониэль.

Распахнув двери, вошёл в тронный зал, шаги разносило эхо в два голоса. В последнее время я и сам не узнавал это место, таким огромным оно стало, а уж потолки и вовсе ушли вверх на невообразимую высоту, венчаясь причудливыми арками. Сев на трон, подал знак придворным, в дальнем конце тронной поторопили визитеров, позволив подойти ближе.

Ко мне шли трое. Первой, загораживая собой остальных, шла азагурша. Высокая, крепкая, она сжимала клинок в жилистой руке и уверенно шагала вперёд так, будто сама была тут хозяйкой. Черные волосы, отброшенные за плечи, открывали уродливый шрам, что пересек лицо крест-накрест ото лба до скул, красота явно её не заботила. Гвардейская кожаная амуниция говорила о боевом прошлом, женщина определенно была воином.

За ней шли эльфы: совсем молодой, белокурый и белокожий, с тонкими чертами лица. Я и без всяких рун узнал в нем его отца — Визаальта. Это определено был его старший сын, что бежал из Светлого города пару месяцев назад. Когда я перевел взгляд на третьего визитера, тут же почувствовал злость — это был мой старый нянька, Сабат. Тот самый маг, из-за которого я не успел когда-то прикончить бесполезного братца, я сжал зубы, сдерживая недовольство, старику было запрещено здесь находиться, и всё-таки он явился. Старик и мальчишка глубоко поклонились, змеиная же лишь слегка кивнула, пренебрегая всякими правилами приличия.